Спускаясь, они достигли середины горы и тут увидели скачущих по ущелью всадников. Люди махали камчами и выкрикивали слова угрозы. Арзы и Янгыл, окаменев от неожиданности, сразу догадались, что это погоня за ними. Янгыл, вскрикнув, вновь заспешила в гору, но Арзы окликнул её:
- Янгыл-джан, стой… Подойди ко мне!
Дрожа от страха всем телом, Янгыл подошла к нему.
- Дай твою руку, Янгыл-джан, - взволнованно, но твёрдо сказал Арзы и обнял возлюбленную. Так они стояли и смотрели вниз, а всадники неторопливо поднимались в гору, зная, что беглецам теперь не уйти от них.
В переднем всаднике Арзы узнал родственника Янгыл - Сапарчапыка, за которым ехали на конях ещё четверо, в их числе и аульный следопыт. Подъезжая, Сапарчапык криво усмехнулся, нахмурился и процедил сквозь зубы страшное ругательство, а подойдя вплотную, наотмашь ударил камчой по лицу Арзы. Второй удар пришёлся по плечу Янгыл. В следующую минуту, не давая опомниться беглецам, все пятеро навалились на них, связали им руки и повели в ущелье.
- Поганый нечестивец, - прохрипел Сапарчалык, - говори, что у вас было с ней?
Арзы промолчал, только гордо вскинул голову.
Этот же вопрос задал Сапарчапык Янгыл. Но ещё в те короткие страшные минуты, когда преследователи приближались к ним, Арзы успел предупредить Янгыл, чтобы она ни в чём не сознавалась. Янгыл, вспомнив предупреждение Арзы, отрицательно покачала головой.
Сапарчапык вновь замахнулся камчой..
- Врёшь, потаскуха, врёшь! Говори правду!
Но, как ни бесновался Сапарчапык, Янгыл не произнесла ни слова. В сухих горячих глазах молодой женщины не было ни страха, ни раскаяния, только сожаление, что ей и Арзы не удалось уйти, и теперь их ждёт страшное наказание.
Янгыл посадили на лошадь. Арзы же покрепче затянули руки и верёвку привязали к седлу, Сапарчапык велел ехать в Базар-Тёпе. Кони шли мелкой трусцой. Арзы едва-едва успевал перебирать ногами и всё время думал, что если они поедут чуть быстрее, то он упадёт и разобьётся насмерть.
Но Сапарчапык не торопился, его мучил стыд за сестру. Позор, какой навлекла на свою голову Янгыл, касался и его. Он мучительно думал: как заставить поверить отца умершего Лупулла, что между Арзы и Янгыл ничего не было, и доказать, что он, Сапарчапык, сделал для этого всё возможное. И ещё у Сапарчапыка была причина не спешить. "Если приедем в аул засветло, - думал он, - то наверняка соберётся народ, будут разговоры и пересуды". А этого Сапарчапыку допускать не хотелось.
В Базар-Тёпе возвратились уже на закате солнца. И как ни старался Сапарчапык явное сделать тайным, ничего из этого не получилось. Ещё когда всадники отправились на поиски беглецов, весь аул уже знал о случившемся и с нетерпением стал ждать дальнейших событий. Теперь их встречала целая толпа, собравшаяся на склоне у въезда в аул. Люди напряжённо молчали, и в этом молчании чувствовалось глубокое сочувствие. И лишь немногие из жителей аула плевались и поносили всяческими ругательствами нарушителей адата.
Процессия быстро проследовала ко двору умершего Лупулла. Здесь их уже поджидал отец покойного - Байрам Сопи. Опершись трясущимися руками на палку, он гневно плюнул и отвернулся, когда Янгыл ссадили с лошади, а Арзы привязывали к агилу.
- Байрам Сопи-ага, аллах над нами смилостивился, страшного не произошло, - энергично заговорил Сапарчапык. - Мы вовремя схватили их и не дали свершиться грехопадению вашей гелин…
Старик только гневно пожевал губами и снова плюнул. Рука его уже подняла палку, чтобы опустить её на голову невестки, но он тут же передумал. Толпы людей во дворе и около двора смотрели и думали: "Что же будет дальше?"
Байрам Сопи, наконец, принял решение и рассудительно заключил:
- Арзы отведите к отцу и скажите, чтобы держал его на привязи. А эту - заприте!
Арзы тотчас же отвязали от изгороди агила и быстро повели к его дому. Дойти успели лишь до базарной площади, как вдруг откуда-то появились нукеры Махматкула-Эмина, и один из них крикнул:
- Эй, вы! Ведите этого негодяя следом за нами. Зиндан давно скучает по нему.
В мечети только что закончился вечерний намаз. Но правоверные не спешили расходиться по домам, ждали: "Сейчас приведут богоотступника". Сам молла Ачилды, побледневший и молчаливый, прохаживался у входа. Увидев нукеров и связанного Арзы, он злобно проговорил:
- Вот оно, исчадье ада! - и повелительным жестом указал на кельи, куда сажали провинившихся.
Арзы втолкнули в темницу. Падая, он слышал, как заскрипела затворившаяся дверь, а в углу кельи запищали и разбежались в разные стороны крысы. Ночью к нему вошли молча несколько человек, и прежде чем он сообразил, что от него хотят, в сплошной тьме свистнула, точно живая, камча и нестерпимо ожгла шею. Потом он почувствовал такие же ожоги на лице, плечах, ногах. Боль была настолько нестерпимой, что Арзы не мог удержаться, чтобы не закричать. И он кричал, пока не потерял сознание.
Утром отец юноши, с помощью Закир-ага, уговорил моллу Ачилды, чтобы тот смилостивился над несчастным. Закир-ага вернул бывшему хозяину долг с процентами, а Хаким-ага подарил ему кусок красной русской материи. После этого Арзы в полубессознательном состоянии, поддерживаемый под руки, был выведен из темницы и доставлен домой.
Прийдя в себя, он понял, что лежит на кошме дома. "Лучше бы мне умереть", - подумал он с болью и горечью и тотчас услышал слова отца:
- Вот что я тебе скажу, сынок. О той гелин забудь раз и навсегда! Не для тебя она предназначена, не тебе послана аллахом. Обычай туркмен велит тебе не прикасаться к той, которая не тебе суждена. Смерть и презрение постигают того, кто нарушает этот древний обычай. Судьба твоя в наших руках. Ты ещё качался в люльке, а мы уже позаботились о тебе, приглядели тебе девушку. Она из бедного дома, но из нашего рода…
Арзы тяжело вздохнул и отвернулся. Хаким-ага продолжал:
- Аллах поможет, соберём калым и привезём тебе невесту.
Обливаясь слезами, Арзы кусал губы. "Неужели люди не понимают, что существует такое чувство, когда нельзя заменить любимую никакой другой девушкой? Неужели никто в Базар-Тёпе не представляет, как может страдать сердце по той, кто тебе дороже жизни?".
Нет, наверное, у каждого была своя любовь, да раздавил эту любовь чёрствый дедовский обычай. И Арзы решил подчиниться воле закона, решил набраться сил, чтобы забыть о Янгыл. "Надо только побыстрее уехать из Бачар-Тёпе, - про себя повторял он, - надо побыстрее уехать".
IX
Был тёплый апрельский день, тепло пригревало туркменское солнце, когда Арзы и Закир-ага вновь появились на "Обручеве". Несколько суток они поджидали пароход на берегу. Но вот настал долгожданный час: в полдень "Обручев", сообщая о своём прибытии басистым гудком, приблизился к кугитангским берегам, и амбалы, быстро сев в лодку, переправились на судно.
Теперь их здесь встретили как друзей, как старых однокашников. Капитан, слегка улыбнувшись, сказал боцману:
- Смотри, как нам верны туркмены. Какой уж год с нами!
Боцман Бахно похлопал Закир-ага по плечу, Арзы взъерошил волосы и, внимательно оглядев его, сожалеючи покачал головой:
- Эка, брат сермяжный, как тебя отделали! Плёткой, что ли?
Арзы смутился, прикрыл ладонью ещё незаживший шрам на щеке.
Закир-ага охотно пояснил:
- Арзы-джан девочку одну шибко любил… Папашка его другому отдал… Арзы-джан девочку взял, скандал был…
- Слыхал, слыхал, что у вас девочек крадут, - отозвался боцман, сказал ещё несколько непонятных слов и потерял интерес к вновь вернувшимся грузчикам.
Зато внизу, у кочегаров, было радости от встречи больше. Мишка и Алим, потные и чумазые, встретили грузчиков, как родных братьев. Закир-ага первым делом развязал торбу, дослав оттуда каурму в чашке, челпеки, и всё это высыпал на постеленный прямо на полу платок. Арзы тоже достал угощения. Принялисьобедать. Разговор пошёл самый откровенный, хотя друзья и понимали слова с трудом. И здесь не остался незамеченным шрам Арзы. Кочегар Мишка, жалея своего изувеченного друга, со свойственной ему горячностью, вдруг высказал по этому поводу свою мысль:
- Слушай, браток, неужели и у вас там, в аулах, существует любовь? У вас же всё, говорят, за деньги? А за деньги какая может быть любовь?
Арзы насупился, губы его искривились в обиде. Закир-ага, видя и понимая своего молодого друга, сказал:
- Зачем так шутишь, Мишка? Раз человек - значит любовь!
Обиженный Арзы тихонько попросил Закир-ага, чтобы перестали говорить о нём. Закир-ага, согласно кивнув головой, перешёл на шутку.
- Ай, ладно, Мишка… Твой дом пойдём - твоя любовь посмотрим. Твой девка есть, марджа есть?
- Есть, есть, - радостно отозвался кочегар. - Хорошая девка, красивая, только не я её, а она меня украла.
Все засмеялись, и разговор постепенно перешёл на другое. Алим вспомнил, как тяжело они грузили таран: капитан не стал нанимать грузчиков в Чарджуе и заставил работать кочегаров, а этот таран в тюках очень тяжёл весом.
Таран в ту пору считался самым дефицитным сырьём у кустарей. - Спрос на него был повсюду, особенно в отдалённых местах. Корень тарана произрастал где-то в Ферганской долине. Там его добывали, делали из него дубильные вещества для приготовления кож и торговали им всюду. Существовали даже специальные таран-базары, где он стоил пятьдесят копеек пуд. Но везти его из Ферганы в Термез, да ещё в большом количестве, делом было нелёгким. Вот и скупали пароходчики таран у узбеков, грузили на палубу и везли в самые отдалённые окраины. Им нужны были хорошие барыши.