- Идет, господин сокольничий, - сказал продавец. - Но неужели мы поедем одни? И нет в замке лорда или леди, которых можно было бы позабавить хорошей соколиной охотой? Таких соколов я не побоюсь показать хоть и графине.
- Прежде моя госпожа любила соколиную охоту, - сказал Рауль. - Но, не знаю уж почему, после смерти отца затосковала и живет в своем замке точно монахиня в обители. Может, ты, Джиллиан, уговоришь ее? Хоть раз сделай доброе дело, уговори ее поглядеть на охоту. Бедняжка за все лето ничем не позабавилась…
- Постараюсь, - сказала Джиллиан. - Да кстати покажу ей новый фасон шапочки к охотничьему наряду. Ни одна женщина не устоит!
Пока Джиллиан говорила это, ревнивому мужу показалось, будто она переглянулась с продавцом соколов, хотя знакомство их было слишком кратким даже для столь общительной особы, как кумушка Джиллиан. А когда он сам поближе пригляделся к продавцу, ему подумалось, что лицо его будто не совсем незнакомо. И он сухо сказал:
- А ведь мы где-то уже встречались, приятель, вот только не припомню, где?
- Все может быть, - ответил продавец. - Я ведь часто бываю в здешних краях. Может, и продавал тебе что-нибудь. Место тут неподходящее, а то бы я охотно распил с тобой полгаллона вина за более короткое знакомство.
- Не спеши, приятель, - сказал старый егерь. - За короткое знакомство я не пью ни с кем, пока не узнаю знакомца получше. Поглядим, как летают твои соколы, и если так летают, как ты их хвалишь, может, и выпьем по чарке. Ого! Вон идут грумы и конюхи. Значит, госпожа согласилась ехать.
Случай позабавиться охотой представился Эвелине, когда сияние осеннего дня, свежий воздух и веселая работа жнецов, кипевшая вокруг замка, делали этот соблазн неодолимым.
Так как они не намеревались выезжать дальше берега реки и рокового моста, постоянно охранявшегося небольшим пешим отрядом, Эвелина решила обойтись без вооруженной охраны; нарушая принятый в замке порядок, она взяла с собой только Розу, Джиллиан и пару слуг, которые вели на поводках спаниелей и несли разные охотничьи принадлежности. Разумеется, поехал также Рауль, продавец соколов и конюх. Каждый из них троих держал на руке сокола, и все спорили о том, как их выпускать, чтобы лучше испытать их силу и выучку.
Когда эти важные решения были приняты, кавалькада поехала вниз по течению реки, выглядывая по берегам добычу. Но хотя невдалеке находилось гнездовье цапель, ни одной из них не было видно.
Ничто так не раззадоривает охотника, как мелкие неудачи; выехав со всеми принадлежностями для успешной охоты, он не обнаруживает дичь и боится со своим пустым ягдташем стать посмешищем для каждого встречного сельского жителя. Спутники леди Эвелины ощутили всю унизительность своей неудачи.
- Хороша местность, нечего сказать, - заметил продавец соколов. - Проехали уже две мили - и хоть бы одна несчастная цапля!
- Это все чертовы фламандцы! - сказал Рауль. - Все их водяные мельницы да сукновальни! Где ни поселятся, всюду конец охоте, да и хорошему обществу тоже. Но если госпоже угодно проехать еще милю, до Красного Озера, я покажу длинноногую птичку, за которой соколам придется покувыркаться, пока не ошалеют.
- Красное Озеро?! - сказала Роза. - Ты ведь знаешь, что оно более чем в трех милях от моста и уже по дороге в горы.
- Вот, вот! - сказал Рауль. - Еще одна фламандская капризница хочет испортить нам охоту. Не так уж мало здесь фламандских девок, чтобы им бояться, не погонится ли за ними валлийский дикий сокол.
- Рауль прав, Роза, - заметила Эвелина. - Ну не смешно ли сидеть точно птицы в клетке, когда вокруг все время так спокойно? Я решила хоть раз вырваться на волю и поохотиться, как прежде, без вооруженной охраны, словно мы государственные преступники. Едем-ка, милочка, на Красное Озеро! И убьем цаплю, как подобает свободным жительницам Валлийской Марки.
- Позвольте мне хотя бы предупредить отца, чтобы он сопровождал нас, - попросила Роза, ибо они как раз ехали мимо вновь отстроенных мануфактур бравого фламандца.
- Конечно, Роза, - сказала Эвелина. - Но поверь, что мы будем у Красного Озера и даже повернем уже назад, прежде чем твой отец наденет свой лучший кафтан, опояшется мечом и оседлает своего фламандского коня истинно слоновьих размеров, которого он недаром назвал Лежнем. Не хмурься и не теряй время на оправдание отца, а поскорее поезжай за ним.
Роза подъехала к мануфактуре, где Уилкин Флэммок, повинуясь приказу своей госпожи, поспешил надеть стальной шлем и велел нескольким своим родственникам и слугам садиться на коней. Роза осталась с ним, чтобы понуждать его собираться быстрее, чем было свойственно его методичной натуре. Но, как она ни торопила его, эскорт был готов лишь спустя более получаса после того, как леди Эвелина проехала мост.
Не ожидая ничего дурного, с радостным чувством пленницы, вырвавшейся на свободу, ехала Эвелина на своей резвой испанской лошадке, беззаботная, точно жаворонок. Перья, которыми Джиллиан украсила ее шапочку, развевались по ветру; следом за нею скакали слуги с собаками, ягдташами, веревками и прочим снаряжением для королевской забавы, какою всегда была соколиная охота. Когда они переехали через реку, лесная тропа повела их вверх, между возвышенностей, где скалистых и обнаженных, а где заросших лещиной, терном и другим кустарником; наконец, снова нырнув вниз, тропа вывела их на берег горной речушки; весело, точно резвящийся ягненок, речка прыгала с камня на камень, словно выбирая, куда ей бежать.
- Эта речка, Джиллиан, всегда была моей любимицей, - сказала Эвелина. - Мне кажется, что сейчас она скачет особенно весело оттого, что снова меня видит.
- Ах, госпожа! - сказала кумушка Джиллиан, чье уменье поддерживать беседу в подобных случаях сводилось к грубой лести. - Сколько красавцев рыцарей скакало бы еще прытче, лишь бы любоваться вами так же свободно, как может этот ручей! Особенно сейчас, когда на вас эта шапочка. Такой расчудесной шапочки мне никогда еще не удавалось сделать. Как по-твоему, Рауль?
- По-моему, - ответил ее любезный супруг, - женские языки нарочно созданы затем, чтобы распугать дичь во всем крае. Ну, вот мы и добрались до места. Тут нам должно повезти, или уж не повезет нигде. Прошу вас, милая госпожа, помолчите и служанкам велите не болтать, сколько вытерпят; а мы пойдем по берегу ручья, против ветра, и снимем с соколов клобучки, чтобы они были наготове.
Они прошли около ста ярдов вверх вдоль шумного ручья; дальше лощина, где он протекал, делала крутой поворот, и открывалось Красное Озеро, питавшее ручей избытком своей воды.
Это горное озеро, или тарн, как называют его в некоторых странах, представляло собой углубление около мили в окружности, формы скорее овальной, чем круглой. Вдоль той стороны его, где находились охотники, шла скалистая гряда темно-красного оттенка. Она-то и дала название озеру, которое, отражая эту плотную темную ограду, само как бы окрашивалось в ее цвет. По другую сторону озера подымался поросший вереском холм, чьи осенние краски еще не перешли из пурпурного в ржавый; местами там росли темные папоротники и дрок или проступали серые скалы и свободно лежавшие валуны, составлявшие контраст темно-красному противоположному берегу. Вокруг всего озера шла красивая песчаная полоса, отделявшая его воды с одной стороны от отвесной гряды, а с другой - от крутого холма; эта полоса, шириною не менее чем в пять-шесть ярдов, а во многих местах значительно шире, манила всадника пустить коня вскачь вокруг озера. Со стороны скалистой гряды на берегу лежали крупные обломки, сорвавшиеся сверху, но не столь многочисленные, чтобы помешать скачке. Многие из этих камней, упав еще дальше, лежали наполовину в воде, точно маленькие островки; посреди этого миниатюрного архипелага зоркий глаз Рауля заметил и цаплю - цель их поисков.
Принялись совещаться, как бы лучше приблизиться к одинокой, печальной птице; не сознавая, какая страшная участь ей готовится, она неподвижно стояла на камне, недалеко от берега, подстерегая рыбешек или других водяных жителей, какие могли проплыть мимо ее сторожевого поста. Между Раулем и продавцом соколов состоялся краткий спор о том, как заставить ее взлететь, чтобы леди Эвелине и всей свите полет был лучше виден. Как проще убить цаплю, с ближней или с дальней стороны озера? Вопрос этот дебатировался с огромным волнением, словно готовилось важное и опасное предприятие.
Наконец все было решено, и охотники стали приближаться к водяной отшельнице; почувствовав это, она выпрямилась во весь рост, вытянула длинную, тонкую шею, раскрыла веером широкие крылья, испустила звонкий клич и, выпрямив длинные, тонкие ноги, взлетела навстречу легкому ветерку. И тут, с громким ободряющим криком, продавец стряхнул с руки сокола, с которого уже был снят клобучок, чтобы он мог видеть добычу.
Точно фрегат в погоне за груженным богатствами галеоном, ринулся сокол на врага, которого был обучен преследовать. Приготовясь защищаться, если не удастся спастись бегством, цапля уходила от грозного противника со всей скоростью, на какую была способна. На своих сильных крыльях она подымалась все выше, описывая небольшие круги, чтобы не дать соколу ринуться на нее сверху; острый клюв, которым благодаря длинной шее птица могла разить на расстоянии целого ярда, для менее смелого врага был бы столь же страшен, как мавританский дротик.
Выпустили еще одного сокола и криками побуждали его присоединиться к первому. Оба они подымались небольшими кругами, стремясь достичь той высоты, на которой держалась цапля. К восторгу зрителей, состязание длилось, пока все три птицы достигли пушистых облаков, из-за которых временами слышался пронзительный и жалобный крик жертвы, словно взывавшей к небесам, куда она стремилась, ища защиты от бессмысленной жестокости преследователей.