Четыре девушки отделились от группы, остальные запели, выбивая такт ударами ладоней. Солистки под мелодию старинного напева изобразили жестами четыре ветра, дующих с четырех сторон света. Красавица Изэт воплощала мягкий северный ветер, который в жаркие удушливые вечера давал отдых живым существам. Она затмила остальных танцовщиц и была явно довольна тем, что привлекла к себе все взгляды.
Рамзес не устоял перед ее чарами. Да, она была великолепна, ей не было равных. Она играла своим телом, как играют на каком-либо музыкальном инструменте, исполняя мелодии как-то отрешенно, как если бы она сама любовалась собой со стороны, без всякого стыда и смущения.
В первый раз Рамзес смотрел на женщину и испытывал желание сжать ее в своих объятиях.
Как только закончился танец, он вышел из рядов зрителей и сел в стороне, на углу ограды для ослов.
Для Красавицы Изэт было забавой бросать ему вызов; она знала, что выйдет за его брата, и наносила ему этот удар из милости, как добивают раненого зверя. Этим она подчеркивала, что он исключен из круга избранных. Он, раньше мечтавший о великой судьбе, теперь переживал унижение за унижением. Он должен был выйти из этого адского круга и избавиться от демонов, которые как бы связывали его по рукам и ногам. Провинция? Пусть будет так. Но он там докажет, на что способен. Докажет, чего бы это ни стоило, если же его ждет неудача, он присоединится к Сетау и бросит вызов самым опасным змеям.
- Вас что-то беспокоит?
Красавица Изэт бесшумно приблизилась и стала перед ним, улыбаясь.
- Нет, я просто размышлял.
- Наверное, очень глубоко размышляли… Все гости разошлись, родители и их слуги спят.
Рамзес, действительно, не заметил, что прошло так много времени; он поднялся, задетый этим.
- Простите меня я сейчас же покину ваш дом.
- Женщины уже говорили вам, как вы красивы и привлекательны?
Ее волосы были распущены, грудь - обнажена, на дне ее глаз горел волнующий огонь. Она перегородила ему путь.
- Разве вы не помолвлены с моим братом?
- Не думала, что Сын Фараона верит сплетням. Я люблю, кого хочу, и я не люблю твоего брата; я желаю тебя, здесь и сейчас.
- Сын Фараона… Разве я еще…
- Люби меня.
Они одновременно сбросили набедренные повязки.
- Рамзес, я поклоняюсь красоте, а ты - сама красота.
Его руки ласкали ее, не давая девушке первой сделать никакого движения; он хотел давать и ничего не брать взамен, подарить ей огонь, овладевший всем его существом. Покоренная, она вскоре полностью отдалась его ласкам; с помощью какого-то невероятного точного инстинкта он открыл тайники ее удовольствия и, несмотря на свой пыл, нежно замедлял свои порывы.
Для них обоих это был первый опыт.
Мягкая, теплая ночь окружала их, и они отдавали себя друг другу, опьяненные желанием, возрождающимся снова и снова.
Глава 7
Рыжий пес Дозор проголодался. Он настойчиво лизал лицо своего хозяина, спавшего дольше обычного. Рамзес внезапно проснулся и вскочил, мыслями еще погруженный в прекрасный сон, где он обнимал тело любимой, чьи груди были подобны сладким яблокам, губы - нежны, как сахарный тростник, ноги - гибки, как вьющиеся растения.
Сон… Нет, это было не во сне! Она действительно существовала, звалась Красавицей Изэт, она отдалась ему и открыла перед ним тайники блаженства.
Дозор, которому было мало дела до воспоминаний Рамзеса, жалобно залаял, отчаявшись привлечь его внимание. Рамзес понял, наконец, что дело не терпит отлагательств, и отвел собаку в кухни дворца, где тот с жадностью набросился на пищу. Когда миска опустела, он повел собаку в сторону конюшен. Там содержались прекрасные скакуны, за которыми тщательно ухаживали и следили. Дозор побаивался этих высоких четвероногих существ, от которых можно было ожидать чего угодно; он опасливо трусил за своим хозяином.
Они подошли к компании конюхов, которые издевались над подмастерьем, с большим трудом тащившим тяжелую корзину навоза. Один из них подставил тому подножку, и несчастный уронил корзину, содержимое которой вывалилось перед ним.
- Собирай, - приказал его мучитель, конюх лет пятидесяти с тупым лицом.
Несчастный юноша повернулся, и вдруг Рамзес узнал его.
- Амени!
Сын Фараона подскочил, оттолкнул конюха и помог подняться своему другу, вздрагивающему всем телом.
- Что ты здесь делаешь?
Юноша, который еще не мог прийти в себя, пробормотал в ответ что-то невразумительное. Один из конюхов грубо толкнул Рамзеса в плечо.
- Слушай ты… Кто ты такой, что позволяешь себе вмешиваться?
Рамзес двинул вопрошавшего ударом локтя в грудь, и тот свалился назад. В бешенстве от того, что был выставлен посмешищем перед своими товарищами, с перекошенным от ярости лицом, он стал подбивать остальных:
- Мы их научим вежливым манерам, этих двух наглых юнцов…
Рыжая собака зарычала и оскалила зубы.
- Беги, - приказал Рамзес Амени.
Но писец не мог сделать ни шагу.
Рамзес был один против шестерых, и ему было практически невозможно одержать победу, но пока они были в этом убеждены, у него оставался пусть небольшой, но шанс выбраться из этого осиного гнезда. Самый крепкий бросился на него. Кулак ударил в пустоту, и, еще не понимая, что с ним произошло, нападающий взлетел в воздух и со всего маху рухнул на спину. Двоих из его товарищей постигла та же участь. Рамзес порадовался в этот момент, что в свое время упорно занимался на уроках рукопашной борьбы; эти люди рассчитывали на одну только грубую силу и хотели слишком быстро одержать победу, они не умели драться.
Дозор участвовал в драке, кусая за ноги конюхов и быстро отбегая, чтобы не попасть под горячую руку. Амени закрыл глаза, стараясь сдержать слезы. Конюхи сбились в кучу. Они колебались: только сын знатного человека мог владеть такими приемами.
- Кто ты такой?
- Неужели вы испугались? Шестеро против одного?!
Самый горячий из них потряс ножом, ухмыляясь.
- У тебя смазливая морда, но смотри, как бы тебе ее ненароком не раскроили… при каком-нибудь несчастном случае.
Рамзес раньше никогда не дрался с вооруженным человеком.
- Несчастный случай… со свидетелями. И даже этот юнец будет с нами заодно, чтобы спасти свою шкуру.
Сын Фараона не спускал глаз с короткого лезвия ножа; конюх между тем размахивал им, описывая в воздухе круги, пугая противника. Рамзес не двигался, позволяя конюху кружить вокруг него. Пес хотел было кинуться на обидчика и защитить хозяина, но тот закричал:
- Лежать, Дозор!
- Вот оно что, ты любишь эту ужасную собаку… Она так уродлива, что не заслуживает того, чтобы остаться в живых.
- Сразись сначала с тем, кто сильнее тебя.
- Ну и хвастун же ты!
Лезвие задело щеку Рамзеса. Ударом ноги по запястью он попытался выбить нож, но конюх увернулся.
- Ты упрям… Но один ты ничего не сделаешь!
Остальные тоже вытащили ножи.
Рамзес совсем не испугался. Он почувствовал, как в нем растет сила, до сих пор незнакомая - ярость против несправедливости и подлости.
Прежде чем противники успели согласовать свои действия, он толкнул двоих, опрокинув их на землю, с трудом уворачиваясь от мстительных лезвий.
- Удираем, братва! - вдруг крикнул один из конюхов.
Кресло с носильщиками только что появилось в воротах конюшни. Его великолепие говорило о высоком положении владельца. Тот сидел, откинувшись на высокую спинку, положив ноги на скамеечку, руки - на подлокотники, в тени зонта и смачивал лоб надушенным влажным платком. На вид ему было лет двадцать. У него было круглое, лунообразное лицо, пухлые щеки, маленькие карие глазки и толстые губы любителя поесть. Видно было, что физический труд совершенно чужд ему: толстое тело заметно давило на плечи двенадцати носильщиков, которым хорошо платили за свою скорость.
Конюхи разбежались. Рамзес предстал перед носилками.
- Рамзес! Опять в конюшне… Вот уж, определенно, ты лучше всего себя чувствуешь в компании зверей.
- Что изволит делать мой брат Шенар в этих местах, пользующихся дурной славой?
- Я делаю проверку, как мне приказал Фараон. От будущего правителя в его стране ничто не должно укрыться.
- Тебя послало само небо.
- Ты думаешь?
- Ты, наверное, будешь рад исправить несправедливость?
- В чем дело?
- Вот в этом молодом писце Амени. Я застал его в тот момент, когда шестеро конюхов притащили его сюда и издевались над ним.
Шенар ухмыльнулся.
- Бедняга Рамзес, у тебя неверные сведения! Разве твой юный друг не рассказал тебе о наказании, которое его постигло?
Сын Фараона повернулся к Амени, лишившись дара речи.
- Этот начинающий писец имел наглость исправить своего начальника, якобы допустившего ошибку. Тот не замедлил пожаловаться на этот дерзкий поступок, а я решил, что этому маленькому нахалу не помешает поработать на конюшне. Переноска навоза и сена научит его гнуть спину.
- У Амени не хватит на это сил.
Шенар приказал носильщикам спустить его на землю. Хранитель сандалий тут же подставил скамеечку, обул ноги хозяину и помог спуститься.
- Давай пройдемся, - потребовал Шенар, - я должен поговорить с тобой лично.
Рамзес оставил Амени под охраной Дозора. Братья прошли несколько шагов по двору, вымощенному досками, чтобы укрыться от солнца, которое Шенар с его белой кожей ненавидел.