Каин выдернул Мещерского из седла, а затем схватив своими сильными руками барина за воротник мягкой кожаной куртки, притянул к себе и процедил:
- Привык, чванливый пес, быдлом народ называть, но Иван Каин таких скотин не прощает. Я тебе приготовил смерть пострашнее дыбы.
- Каин? - теперь уже ужаснулся Мещерский, и его безумные глаза остановились на приказчике.
- Скачи Ермола, за подмогой. Скачи!
Но насмерть перепуганный приказчик тотчас оказался в руках братвы.
- Кончайте его, - приказал Каин. - Мужикам от него немало досталось.
Сверкнул нож Камчатки и Ермола безжизненно осел на землю.
Окончательно убедившись, что он оказался в плену свирепых разбойников, и что смерть его неминуема, Мещерский решил погибнуть достойно, как подобает это делать дворянину.
- Слушай, Каин, - с презрением заговорил генерал. - Ты гнусный и подлый человек. Ты давно проклят Богом за братоубийство и отмечен особым знаком - "каиновой печатью", а посему не долго тебе осталось разбойничать. Ты сдохнешь мученической смертью.
Каин выхватил пистоль.
- Стреляй же, быдло! Ждет тебя исчадие ада!
Ярость опалила Ивана, и все же он не выстрелил и вдруг произнес то, что от него ожидала братва:
- Роман! Дай этому псу пистолет. Кому быть в исчадие ада решит дуэль.
Но Кувай лишь покачал головой.
- Ты рискуешь, Иван. Многие из дворян прекрасные дуэлянты.
- Ха! Проклятый Богом Каин решил показать свое благородство. Да меня осмеяло бы все дворянство, если бы я сразился с таким ничтожеством. Стреляй же, быдло!
- Слишком легкая смерть, Мещерский. Я уже тебе сказал, что ты сдохнешь по делам своим, как душегуб и мучитель крестьян.
- Я готов к любой смерти!
- Ну-ну, посмотрим. Привяжите, братцы, сего пса к дереву… А теперь обложите его хворостом… Легат, доставай огниво.
Через две-три минуты раздался душераздирающий вопль Мещерского.
Глава 27
Ванятка
Многое произошло за минувшие семь недель: постоял-таки Иван на утесе Стеньки Разина, побывал на месте бывшего усолья купца Надея Светешникова, взял на абордаж несколько купеческих расшив, пополнив и без того богатую казну, а затем собрался уходить с Самарской луки.
Вопрос стоял - куда? Наметок было несколько, и одна из них - перебраться на Дон к казачьей голытьбе, которая была недовольна разбогатевшими атаманами и старшинами, осевшими в понизовье донских земель и стремившимися стать верными слугами государыни Елизаветы.
Голытьба же, нищая и обездоленная, притесняемая низовыми атаманами, все громче шумела на майданах, призывая бедных казаков к бунту. Не хватало нового Стеньки Разина, и таким вполне мог стать Иван Каин.
Но все мечты его неожиданно оборвались, когда он решил захватить последнее купеческое судно.
На сей раз захват был весьма кровавым и тяжелым: люди Каина неожиданно столкнулась с ожесточенной повольницей, оказавшейся на расшиве, вооруженной саблями, ружьями и пистолями.
Каин мог потерять немало своих людей, и он уже помышлял отказаться от дальнейшего абордажа, но тут он увидел на купеческой расшиве … Зуба и закипел от гнева.
- На судне Васька Зуб, братцы! Никак, в коноводах ходит. Возьмем, гниду!
Услышав возглас атамана, братва (вместе с отчаянными повольниками) с неописуемой яростью накинулась на разбойное судно Зуба, вгрызаясь в него баграми и крючьями.
Это было страшное побоище, в которой победа оказалась на стороне Каина, но с жуткими для него потерями, ибо погибли Легат и Одноух, его ближайшие сподвижники.
Вся же шайка, кроме Васьки, была перебита, однако сам Зуб, прижав нож к горлу какого-то мальчонки, стоял на корме и кричал:
- Не подходи, Каин, иначе твоего Ванятку порешу.
Иван кинул острый взгляд на лицо мальчонки и сердце его обмерло. И впрямь тот самый Ванятка, с которым он когда-то повстречался, весело шагая из села Преображенского, где в то время находилась Тайная канцелярия, и куда прибыл сам генерал-губернатор Салтыков, выдавший ему десять золотых рублевиков и абшит для вольного житья.
Каин даже запел на радостях, а когда поговорил с худеньким, синеглазым ребятенком, то подхватил его на руки, подкинул вверх.
- Экой ты пригожий, да только худ. Куда бежишь, постреленок?
- В село к тятьке с мамкой, дяденька.
- Да я еще не дяденька.
- А как же, - шмыгнул носом мальчонка. - Вон и борода пробивается.
- И впрямь, - продолжая держать мальца на руках, рассмеялся Ванька. - Отец с матерью никак крестьянствуют?
- Крестьянствуют, - блеклым голосом отозвался мальчонка.
- Чую, худо живется.
- Худо, дяденька, голодуем. Барин наш, Татищев, спуску не дает. Намедни братика на погост унесли.
- Ясно, - помрачнел Каин, опустив мальчонку на дорогу.
- Тебя как звать?
- Ваняткой.
- Ишь ты, - улыбнулся Каин. - Сподобил же Господь с тезкой встретиться.
- То промысел Божий, - совсем по серьезному сказал Ванятка.
- Может, и промысел.
Ванька вытянул кармана кошелек и протянул мальцу рублевик.
- Передай отцу.
Ванятка держа на ладошке неслыханное богатство, вдруг заплакал.
- Тятенька не поверит, украл-де.
- Поверит. Скажи Ванька Каин подарил. Скоро обо мне вся Москва будет знать. Подрастешь, приходи в город. Спросишь меня в Зарядье или в Марьиной роще. А теперь беги к своему тятьке…
Все это промелькнуло в голове Ивана в считанные секунды. Он не знал что предпринять. Шагни к Зубу и тот в самом деле полоснет Ванятку по худенькому горлу. Вот падло! Но как Зуб оказался на расшиве да еще во главе разбойных людей? И почему Ванятка вмести с этой сволочью оказался?
* * *
Васька Зуб не пропал-таки в лесу. На третий день он выбрался таки к Ветлуге, - исхудавший, но еще не потерявший силы. Его спасли кустарники малины и орешника, на которые он набрел и которые избавили его от голодной смерти. А затем ему повезло: идя берегом Ветлуги он наткнулся на деревеньку, где сказал мужикам, что плыл по реке на челне, но попал в водоворот. Челн и его котомка с припасами угодили к водяному, он же успел избежать водяной воронки и выбрался в лес, где и заблудился, так как его испугал медведь.
Мужики (добрые, доверчивые русские души) поверили Ваське, и тот оказался на постое у одного крестьянина. Но Зуб через пару дней исчез, оставив хозяина избы без двух рублей, котомки сухарей, вяленой рыбы, десятка сырых яиц, топора и ножа. Деньги он нашарил ночью за иконой Николая Угодника, а челн, которых было несколько, взял на берегу.
На сей раз плыл Васька, опасаясь водоворотов, ближе к отлогому левому берегу. В голове его крутилась одна и та же мысль: разбогатеть. Сейчас он нищ, как церковная крыса, но в таком бедственном состоянии он жить не хотел, ибо у него была болезненная страсть к деньгам, к скопидомству, свойственному его жадной натуре.
Потеря огромного богатства приводила его в бешенство, а посему он вновь усиленно взмахивал веслом, торопясь как можно быстрее прибыть к селу Покровскому, где глухая, малонаселенная и бедная Ветлуга вливалась в Волгу. Вот здесь - раздолье для купеческих караванов и всевозможных разбойных шаек, жаждущих поживиться за счет многочисленного торгового люда.
К селу Покровскому нередко приставали расшивы, насады, "коломенки" и другие суда, идущие в волжское Понизовье.
Зубу повезло: один купец взял его на "коломенку", так как один из бурлаков (как выразился хозяин) дал дуба. Пока плыли до Саратова, Васька сумел подговорить пятерых бурлаков ограбить купца, который вознамерился закупить в понизовом городе тридцать тысяч пудов хлеба, а это немалые деньги. В одну из ночей Зуб с кодлой вошел в каюту купца и пырнул его ножом в живот.
Купца выбросили за борт, а деньги поделили поровну. Так захотел сам Васька, чтобы привязать к себе остальных бурлаков. Трое, увидев золотые рублевики, решили примкнуть к шайке Зуба, прочие отказались, но, в конце концов, когда Зуб захватил еще одно судно, примкнули к атаману.
На этом судне купца также выбросили за борт, а вот с водоливом, который не захотел войти в разбойную шайку, Зуб не стал расправляться, ибо тот хорошо ведал кормчее дело, без которого на Волге невозможно обойтись. По сей причине не тронул Васька и сына кормчего, худенького вихрастого подростка лет двенадцати.
Однако отругал:
- И как тебе, Томилка, купец дозволил на судно мальца своего взять? И ты дурень, и хозяин безголовый. Как к нему угодил?
- Купец - мой давний знакомый. В селе Преображенском, что под Москвой, жительствовал. Я его иногда вяленой рыбой потчевал. Большой охотник был до нее, царство ему небесное.
- И хорошо платил?
- Так отдавал, ибо когда-то у купца два года в водоливах ходил.
- Все равно глупендяй. Кто ж задарма товар отдает?.. А что дальше?
- Деревенька наша от села Преображенского недалече. Голодно жили, ибо барин наш, князь Татищев, в три погибели мужиков гнул. Двоюродный брат мой умер в одночасье, сын его Ванятка сиротой остался, ибо мать его раньше мужа легла в могилу. Взял Ванятку к себе, а чтоб непосильный оброк тянуть, подался в отходники. К знакомому купцу на расшиву попросился, да еще с племянником. Тот, было, ни в какую. Нечего-де огольцу на судне делать. На колени пришлось встать. Пропадет, мол, без меня сирота, а на судне всегда работенка найдется. Уговорил-таки, - снуло завершил свой рассказ водолив.