За буфетной стойкой стоял тучный, лысый целовальник в плисовой поддевке и сердито отмахивался от вислоухого бражника, оставшегося в одних портках.
- Сгинь, Игоська! В долг не дам.
- Ну, хоть на куний волос, милостивец. Нутро горит, Игнатий Дормидонтыч.
- Сгинь, сказываю!
Бражник принялся стягивать сапоги.
Ванька оглядел столы, но среди питухов Камчатки не оказалось. Странно. Но для чего ж тогда он у входа кабака на шухере своих молодцов выставил? Значит, где-то здесь. Уж, не в комнате ли самого целовальника? Но туда не попасть.
Но судьба в этот день благоволила Ваньке. Он увидел, как через небольшой проход в стойке, вышел приземистый, щербатый человек в ситцевой рубахе, подпоясанной синим кушаком, и направился к выходу.
"От Камчатки", - подумалось Ваньке.
Щербатый что-то шепнул одному из стражников и направился в сторону Кривого переулка. Ванька за ним.
Пройдя лавчонку сапожника, щербатый резко обернулся и грубо спросил:
- Чего за мной волочишься: Из сыскных? - рука потянулась за голенище сапога, из-за которого выглядывала рукоять ножа.
- Вот и ты туда же. Охолонь! Потолковать надо, - миролюбиво высказал Ванька.
- Говори.
- Хочу от купца Филатьева сбежать к Камчатке. Вот так неволя надоела! - Ванька чиркнул ребром ладони по горлу.
- Что-то ты не похож на холопа.
Глаза у лихого оставались настороженными.
- Я не холоп, а сын крепостного крестьянина. Выслушай меня.
- Можно и выслушать, но коль вранье замечу, пришибу.
Выслушав Ванькино "житие", лихой чуток оттаял. Однако вознамерился устроить парню проверку.
- Гопником захотел? Но стать корешем Камчатки не так-то просто, паря. Надо заслужить. Хорошие влазные нужно принести.
- Тебя как звать?
- Запомни. Ванька сын Осипов. У нас званий нет. Кликуха моя Васька Зуб. Может, слышал?
- Слышал, - соврал Ванька.
- Еще бы, - самодовольно ухмыльнулся Зуб. - У тебя какая-нибудь кликуха есть?
- В деревне Каином огольцы окрестили.
- Да ну! Знатная кликуха. И за какие грехи так тебя прозвали?
- Живую собаку в реке утопил, а коту хвост топором отсек.
- Однако, - крутанул головой Зуб.
- Что надо сделать для Камчатки?
- А вот что, Ванька Каин. Купца твоего ведаем. С большой деньгой живет. Выкради у бобра подголовный ларец и ко мне принеси, а я уж тебя потом с Камчаткой сведу.
- Выкраду, Васька. Но где тебя найти?
- В Мокринском кабаке. Шепнешь целовальнику. Он укажет.
Глава 6
Притон
После обеда вся Русь, согласно стародавнему обычаю, отходила ко сну. Москва словно вымирала на целых два, а то и три часа. Спал холоп, спал купец, спал боярин, и ни один господин не имел права заставить своего дворового человека работать.
На Москве не забыт случай. Царь Алексей Михайлович (отец Петра Великого) возвращался с богомолья и увидел на Сретенке, как на дворе боярина Сицкого, холопы перетаскивают кули с житом в амбар.
"Тишайший" осерчал, приказал к нему привести боярина, люто забранился, и самолично отстегал его плетью…
На другой день Ванька прокрался в покои хозяина и замер. Петр Дмитрич лежал на спине, и густо, беспросыпно храпел на мягкой постели, отчего его большая рыжая борода подпрыгивала на широкой груди. Растрепанная голова покоилась на мягкой подушке, под которым и находился деревянный подголовок. Именно в нем, как знал уже Ванька, и хранили купцы свое богатство, хранили по обыкновению в ларцах, набитых золотыми рублевиками и драгоценными каменьями. С одной стороны изголовье было наглухо закрыто, а с другой - задвинуто маленькой дверцей с медной ручкой. Именно на нее и прицелился Ванька. Не дай Бог, если дверца заскрипит, тогда купец может проснуться и поднять такой несусветный крик, кой взбулгачит все хоромы.
Сердце Ваньки бешено колотилось. Сейчас решится его судьба: либо холопы купца забьют его до смерти, либо он станет вольным человеком и войдет в другой мир, наполненный подвигами и приключениями.
Смелее, Ванька! И вот тяжелый вишневый ларец, изукрашенный искусной резьбой, оказался в его руках. Уходя из покоев купца, Ванька не только взял ларец, но и прихватил платье Филатьева.
В кабаке шепнул целовальнику:
- Мне нужен Васька Зуб.
- Не ведаю, такого, милок. А ты кто?
- Ванька Осипов… Каин.
Целовальник, конечно же, был предупрежден Зубом, а посему сказал:
- Ступай в Кривой переулок. По правую руку - седьмая изба от угла.
То был один из притонов, кой содержала Дунька Верба. Дверь была изнутри заперта. Ванька забухал кулаком, но в доме стоял такой гомон, что стук не услышали. Пришлось громко постучать по наличнику оконца.
Через пару минут из дверей вышла румяная грудастая женка лет тридцати в изрядном подпитии. Подперев руки в боки, спросила сиплым голосом:
- Чего надо?
- Позови Ваську Зуба.
Дунька, оглядев с ног до головы парня, облаченного в купеческую сряду, грубо отозвалась:
- А ну пошел отсель! Ходят тут всякие. Не знаю никакого Васьки. Ступай, сказываю!
- Буде орать. Скажи Зубу, что пришел Ванька Каин с приносом.
- Знать ничего не знаю! - вновь прогорланила женка и ушла в избу, закрыв за собой дверь.
"Это ж надо как Стукалова приказа стерегутся", - усмехнулся Ванька.
Ваську долго ждать не пришлось. Вышел в накинутом на голые плечи зипуне и в синих бархатных портках, заправленных в яловые сапоги гармошкой. Глаза блудливые, хмельные.
- Принес?
- Уговор - святое дело.
- Заходи.
В избе четверо братков тискали гулящих девок, те жеманничали и повизгивали. Пышногрудая хозяйка повисла было на Ваське, но тот оттолкнул.
- Не до тебя, Верба. Айда, Каин, за мной в отдельную комнату.
Ванька вытянул из котомы ларец и положил его на стол.
- Ключа не нашел, Васька. Придется взломать
- Зачем же ломать красивую вещицу? Посиди чуток.
Зуб вернулся с отмычками и в один миг вскрыл крышку. Ванька заметил, как хищно вспыхнули его серые глаза под косматыми бровями.
- А ты оказался не фраером, Каин. Добрая цаца. Интересно, сколь же тут чистоганом? Камчатка будет доволен.
Однако по хитрецким глазам Зуба, Ванька понял: Васька в накладе не останется, солидный куш прикарманит. Сам же о золоте не думал: главное втереться в доверие Камчатки, а деньги - дело наживное.
Васька спрятал ларец в котомку, сунул ее под лавку, а затем, осклабившись, спросил:
- Шмару когда-нибудь драл?
- Чего?
Ванька блатных слов уголовного мира пока не знал, зато позднее он будет их ведать как "Отче наш".
- Ну, ты даешь, паря. Бабам или девкам когда-нибудь болт вставлял.
Ванька на какой-то миг растерялся, щеки его покрылись румянцем.
- Ясно. Бабью радость в кунку не вбивал. Пора, Каин, мужиком стать. Айда шмару выбирать. Заслужил!
В избе что-то творилось невообразимое. Ваньку оторопь взяла. Содом и Гоморра! Братки занимались прелюбами с оголенными девками. Хрипы, охи, сладострастные стоны… Возбужденная Дунька Верба сидела на лаве и, широко раскинув полные белые ляжки, пожирала глазами бесстыдное действо. Увидев Зуба, тотчас закричала:
- Заждалась тебя, сокол. Иди ж скорее!
Но Васька категорично показал рукой на Ваньку.
- Его приголубь, коль мохнатка готова. Смелей, Каин. Дунька у нас девка горячая. Смелей!