- Кто слово давал, блатные слова не употреблять? А во-вторых, Зуб, как тебе давно известно, я без тщания в серьезные дела не лезу. Уразумел?
- Чего сразу щелбана-то?
- Память твою напомнить…
После причаливания расшивы никто на берег не сошел: ждали Светешникова, ибо судно пришло в установленный день. Терентий появился к вечеру.
- Не ожидал. Добрый у тебя кормчий. Надо же: день в день.
- Митрич тридцать лет Волгу бороздит. Бывалый мужик, - похвалил кормчего Каин. - Куда хлеб повезешь Терентий Нифонтович?
- Вначале до Рыбинской слободы, а там водным путем в Петербург. В столице хлебушек в три дорога берут.
Как дотошный купец, Светешников проверил на расшиве хлеб в рогожных пятипудовых мешках, оставил на судне приказчика, а сам проехал на бричке с Каином в свой дом, что находился на улице Никольской подле храма Николы Надеина, красота которого вызвала у Ивана восхищение.
- На редкость дивный храм.
- Не поверишь, Василий Егорович, но сей храм возвел мой прадед Надей Светешников. А было то в 1622 году. Почитай, все свои капиталы на церковь издержал, зато добрую память о себе оставил.
- Вот такие купцы мне по нраву, коль деньги свои не в кубышки набивают. Честь и хвала твоему прадеду.
- Истинно, Василий Егорович. Прадед мой был весьма знаменит. Он ведь в Смутные годы, когда Минин и Пожарский, почитай, четыре месяца стояли в Ярославле, едва ли не всю казну отдал на нужды ополчения.
- Однако.
- Своенравный был прадед. Умел и деньги на благое дело вложить, но умел их с риском для жизни и раздобыть.
- И каким же образом, позвольте полюбопытствовать?
- Прадед, как церковь возвел, снарядился с охочими людьми на Самарскую луку.
- Да там же, Терентий Нифонтович, как всем известно, разбойник на разбойнике. Да это же к черту в полымя! - поразился Каин.
- В самую точку, Василий Егорович. Надей Епифаныч человек был рисковый и отваги отменной. Прибыл на Луку с отрядом оружных людей и среди дремучих лесов, близ устья реки Усы, где в Волгу впадает небольшая речка Усолка, сотворил свой стан, ибо посреди сей речки бьют ключи, изобилующие солью. Надей Епифаныч завел здесь варницы для добычи соли, которую, с немалой выгодой сбывал в верховые города и в Москву. В 1660 году, после смерти прадеда, Надеинское Усолье было отдано Саввину монастырю, а совсем недавно вся эта местность, с большей частью Жигулевских гор, перешла во владение графа Орлова-Давыдова.
- Занятный был у тебя прадед, - задумчиво произнес Каин. - Как же он сумел Усолье от лихих людей сохранить?
- А с дурной головой в лихие наделы не полезешь. Прадед же, без похвальбы скажу, большую голову имел. Как-то напали на его стан полсотни разбойников, а он вышел к ним, вывернул карманы и сказал: "Денег у меня нет, можете весь стан обшарить, а все богатство мое - мешки с солью. Коль надобна, забирайте и пускайте в продажу". Лихие же на соль ноль внимания, а весь стан и в самом деле обшарили и нашли в комнате Надея Епифаныча тридцать рублевиков. Напустились на прадеда: почему скрыл? Прадед же ответил: "Так это же, веселые ребятушки, деньги кормовые, на пропитание работных людей. Пропадем без них. Сами знаете, что пожуешь, то и поживешь. Вы уж лучше соль заберите". Но лихие на прадеда посмеялись: "На кой черт нам твоя соль? Мы к торговле не приспособлены. Наше дело кистеньками поигрывать". Деньги, конечно же, забрали и один мешок с солью прихватили. Тем мой прадед и отбоярился.
Но Каин все же высказал свое сомнение:
- С трудом вериться, что Надей Епифаныч с тридцатью рублевиками на Луку приехал.
- Истинные слова, Василий Егорович. Казна - и немалая - на стане осталась.
- Плохо лихие осмотрели?
- С полным тщанием. Даже каждого работного человека обыскали. А казна-то, можно сказать, у них под носом была - возле избы, на дереве в сосновых лапах висела.
- Ну и Надей Епифаныч! - рассмеялся Каин.
- Да уж не головотяп. Три года на соляных варницах прожил, затем соль и большую часть капитала вновь на храмы и монастыри пожертвовал. Не зря, видно, его Бог любил. Почитай, сто лет прожил.
- А скажи, Терентий Нифонтович, нынешний владелец Самарской Луки такой же боголюбец?
- Граф Орлов-Давыдов? Капитал имеет огромный, но чтобы на храмы жертвовал, того не слыхал. Иного склада человек. Балы, кутежи, карты. Далек он от Бога, Василий Егорович.
Рассчитавшись с Каином и отобедав с ним в столовой комнате, Светешников осведомился:
- Новость слышал?
- ?
Воеводе Павлову и полицмейстеру Кашинцеву по шапке дали.
- Каким образом?
- Вначале приезжал какой-то человек от московского губернатора и все их злодеяния вскрыл. Воевода и полицмейстер устрашились, и прекратили в городе бесчинства, но через два месяца они вновь взялись за старые дела. Помышляли даже фабриканта Затрапезнова к ногтю прижать, но тот человек-кремень, съездил в Петербург и сумел пробиться к самой императрице, после чего обоих мздоимцев увезли в столицу и предали суду.
- Молодцом Затрапезнов. Таких паршивых людей свалил, - откровенно порадовался Иван. - Дай Бог новым властям бесчинств не творить.
- Пока в городе тихо, но надолго ли? Начальных чинов без мздоимсв не бывает. Может, новая императрица Елизавета Петровна наведет в городах порядок.
- Поживем - увидим, - неопределенно отозвался Каин.
- Теперь, небось, в Москву матушку, Василий Егорович? В родные пенаты?
- В Москву, - приврал Каин.
- Доброго пути. Будешь в Ярославле, мой дом для тебя всегда открыт.
- Всенепременно воспользуюсь, Терентий Нифонтович, коль нужда приведет. Благодарствую за хлеб-соль…
Глава 2
Михаил заря
Струг, который удалось закупить Каину, пришелся ему по душе. Был он парусный, с отвесными бортами и заостренными оконечностями, а главное двухъярусный и с каютой на корме; хорошо просмоленный, крепкий и довольно вместительный. Может поднять двенадцать пудов клади. Длиной - восемнадцать сажен и шириной более десяти. Дно судна было составлено из пятидесяти толстых дубовых досок, которым не страшны были даже соленые воды, ибо, как рассказывал продавец судна, оно побывало в Хвалынском море.
Каин был очень рад приобретению. Струг (вместе с кормчим) разместил три десятка повольников.
Собрав в каюте ближайших сподвижников, Иван Каин сказал:
- Надумал, я, братцы, сходить к Самарской луке. Небось, все слышали об этом славном месте?
- Как не слышать, атаман? Луку даже сам Стенька Разин облюбовал.
Каин кинул на Кувая признательный взгляд.
- Золотые слова, есаул. Самое удачное место на Волге для нападения на купеческие суда. Можем хорошие деньги сорвать. Даете ли добро, братцы?
- Мы-то согласны, Иван, но полезут ли с баграми и крючьями бурлаки?
- Не зря же я каждого, как через рез сито просеивал. По пути проверим, кровью повяжем. Полезут!
Твердые слова Каина вселяли уверенность, и они были московским ворам остро необходимы, ибо впервые они должны были заняться грабежом на непривычных для них водных набегах, пиратским путем, о коих были только наслышаны из рассказов потомков морских разбойников, чьи предки были корсарами Ивана Грозного. Ныне же самим придется брать купеческие суда на абордаж.
- В Старом Макаре, - продолжал Каин пополним запасы продовольствия, закупим порох, свинец и ружья, кои завозят сибирские купцы, а уж потом и к Жигулям.