- Она обратилась за помощью к правительству ее величества. Угрожает закрыть свою контору, - улыбнулся Дел. - Пошли, только что приехал брат дядюшки Дорди, Брукс. Его стоит увидеть и послушать.
Каролина взяла Дела за руку.
- Не поможет ли посольство отправить меня пароходом в Нью-Йорк?
- Конечно. Я скажу Эдди. Когда?
- Если возможно, завтра вечером. В крайнем случае, послезавтра.
- Что-нибудь случилось?
- Да нет, ничего. То есть пока ничего. Просто… дела, - добавила она весело, секунду помедлив, чтобы не споткнуться на букве "д": когда нервничала, она иногда начинала заикаться.
Брукс Адамс собрал вокруг себя двор - нет, подумала она, скорее папский конклав - на верхней террасе. Его брат Генри свернулся калачиком в кресле, точно затравленный беспозвоночный дикобраз. Генри Джеймс облокотился о балюстраду и, прищурившись, разглядывал новоявленного папу римского. Жена Брукса, маленькая невзрачная женщина, сидела рядом с миссис Камерон, вне эксцентричной орбиты своего мужа; тот возбужденно кружил в лихорадочном вальсе вокруг старшего брата - ну, точно папа в пляске св. Витта… Из них двоих старшим казался седовласый и седобородый Брукс.
- И вот на наших глазах, - непререкаемо вещал он тонким, хорошо поставленным голосом, - цвет Франции, ее военная элита оказалась под судом, униженная, затравленная, загнанная в угол бандой грязных евреев.
- Ради бога, не надо. - Каролина не могла вынести еще одного обсуждения дела капитана Дрейфуса, которое на столь долгое время раскололо Францию и успело ей уже смертельно наскучить. Даже мадемуазель Сувестр, забыв свою знаменитую невозмутимость, вступилась за несчастного Дрейфуса перед ученицами.
- Мистер Адамс слегка помешался на этой теме, - прошептал Дел. - Дядюшка Дорди тоже, хотя он не столь монотонен.
Брукс равнодушно посмотрел на вошедших. Но тут же включил их в свою орбиту. Он возобновил причудливое кружение вокруг кресла, в котором сидел его брат.
- Предположим, ты скажешь, что капитан Дрейфус невиновен в передаче секретов врагу.
- Я вовсе не собирался говорить ничего подобного, - пробормотал Генри Адамс.
Но Брукс оставил его ответ без внимания.
- На это я отвечу: если он невиновен, то тем хуже для Франции, для Запада. Позволить евреям - то есть коммерческим интересам - просто так парализовать великую державу! Англия и Америка, первая - идущая к упадку, и другая - невежественная, но могучая… Я вижу нашу задачу… в том, чтобы объединить усилия с еврейскими финансовыми кругами, что одновременно может нас спасти в грядущей схватке между Америкой и Европой, которая, по моим расчетам, начнется не позднее тысяча девятьсот четырнадцатого года. Из этой схватки могут выйти лишь два победителя - Соединенные Штаты, ныне величайшая мировая держава, и Россия, величайшая континентальная держава. Германия слишком мала, чтобы претендовать на роль мировой державы, и будет разгромлена, а Франция и Англия вообще потеряют всякое значение, выходит… выходит, остаемся мы - лицом к лицу с невежественной Россией, управляемой горсткой немцев и евреев. Но может ли Россия удержаться на своей нынешней ступени развития, а точнее - недоразвитости? Уверен, что нет.
Кривые эллипсы траекторий Брукса привели его к креслу брата.
- Россия либо должна распространиться вширь, на Азию, либо пережить внутреннюю революцию. В любом случае это дает нам преимущество. Вот почему мы должны молиться, чтобы война разразилась теперь. Я не имею в виду грядущую великую войну между полушариями. - Та же странная кривая остановила Брукса перед Генри Джеймсом, который посматривал на этого возбужденного коротышку, как добренький бородатый Будда. - Войну, в результате которой мы получим всю Азию. Маккинли начал превосходно. Это наш Александр. Наш Цезарь. Наш возрожденный Линкольн. Но он должен понять, почему он делает то, что делает, и ты, Генри, и я с адмиралом Мэханом должны объяснить ему, растолковать смысл истории, как мы ее понимаем…
- Я абсолютно ничего не понимаю, - сказал Генри Адамс, резко поднимаясь с кресла. - Кроме того, что мне надо ехать.
- В Ржаное поле. Со мною вместе, - сказал Генри Джеймс и отошел от балюстрады. - Я уезжаю, - сказал он миссис Камерон. - Я пригласил вашего и моего Генри к чаю. Мы поедем в наемном электромоторном экипаже местного производства.
- Хитти! Хитти! Где ты? - закричал Адамс.
Однако Хитти, его племянницы Абигейл, и след простыл. В затянувшейся суматохе отъезда Генри Адамс коснулся руки Каролины.
- Со мной обязательно должна быть племянница. Это закон истории. Выбор пал на вас.
- Я польщена. Но…
Но когда Генри Адамс спасался бегством от своего брата Брукса, никакие "но" были не в счет; если Брукс настигнет их у нанятой Джеймсом тройки или, если быть точным, у электромобиля, то Адамс и следовавшая за ним Каролина попадут в лапы хищника. В последний момент прихватили еще и Дела. Но даже на подъездной аллее, к удивлению дворецкого Бича, Брукс продолжал держать речь, пока шофер в униформе усаживал обоих Генри, Каролину и Дела в свой высокий экипаж.
- Война - это естественное состояние человека. Ради чего, спросите вы? Ради энергии…
- О, конечно, ради энергии! - одновременно с ним выкрикнул Генри Адамс, когда управляемый шофером непритязательный электромобиль к вящему изумлению камердинера и не меньшему - оленя покатился по парку. Каролина и Адамс расположились на заднем сиденье, Дел и Джеймс сели лицом к ним напротив.
- Мне никогда еще не доводилось слышать столь мощные и громогласные речи Брукса. - Генри Джеймс улыбнулся едва заметной озорной улыбкой, которая так нравилась Каролине; он ничего не упускал из виду, но, похоже, никого не осуждал.
- Он меня утомляет, - тяжко вздохнул Адамс. - Вас, конечно, не нужно убеждать в том, что он гений. Увы, мне выпала участь трудолюбивого старшего брата гения. Он разрабатывает меня… как золотую жилу или, скорее, свинцовую породу. Я создал ряд туманных теорий, которые он преображает в незыблемые законы.
- А существуют ли вообще законы истории? - спросил Дел, обнаруживая внезапный интерес к разговору.
- Я не отдал бы свою жизнь изучению истории, если бы их не было, - ядовито заметил Адамс и снова вздохнул. - Вся беда в том, что я не могу их как следует сформулировать. А вот Бруксу это до известной степени удается.
- И каковы же они, эти законы? - спросил Дел, и Каролина, уловив в его словах неподдельный интерес, искренне порадовалась, поскольку, как настоящая француженка, получала удовольствие, пусть даже поверхностное, от элегантных обобщений, исполненных конкретного смысла.
- Законы Брукса таковы. - Адамс смотрел вдаль, туда, где, пока невидимый, находился Хивер-касл, который он уже показывал Каролине и выводку племянниц. Каролина подумала об Анне Болейн, которая жила в этом замке; интересно было узнать: когда Генрих VIII отрубал ей голову, повиновался ли он закону истории, гласившему: "Энергия требует, чтобы король Генрих начал Реформацию", или же просто ему была нужна новая жена и сын?
- Сущность любой цивилизации сводится к централизации. Таков первый неоспоримый закон. Всякая централизация - это экономика. Второй закон таков: ресурсы должны быть достаточны для поддержания цивилизации и снабжения ее энергией. Вот почему всякая цивилизация - это выживание наиболее экономичной системы…
- Что значит "наиболее экономичная"? - спросил Дел.
- Самая дешевая, - быстро ответил Адамс. - Брукс полагает, что сейчас начинается схватка между Америкой и Европой за обладание обширными залежами угля в Китае, потому что доминировать в мире будет та держава, которая завладеет наиболее дешевым источником энергии.
- Но у нас самих много угля и нефти, - удивился Дел. - Настолько много, что мы не знаем, куда их девать. Зачем нам Китай?
- Чтобы он не попал в чужие руки. Но ваша мысль на верном пути. Если закон Брукса справедлив, мы будем обладать всем.
- Осмелюсь спросить: хорошо ли это? - усомнился Джеймс.
- Законы природы не бывают плохими или хорошими, они просто существуют. Если не мы, то кто? Россия? Варварская, суеверная Россия? Нет. Или Германия? Нация, склонная к безумию … и поэзии. Еще раз нет.
- А к чему склонны мы? Наверное, это нечто неизмеримо более высокое? - Джеймс, заметила Каролина, смотрел прямо в глаза Адамсу; обычно он, человек бесконечно тактичный, этого себе не позволял. Он словно читал лицо Адамса, как книгу.
- Мы, англосаксы, привержены свободе, гражданским правам и… - Адамс сделал паузу.
- Мы - это прежде всего и в первую очередь… мы. - Джеймс безрадостно улыбнулся.
- Будучи влюбленным в Англию, - Адамс деликатно поддел своего друга-экспатрианта, - вы должны были обнаружить здесь некоторые качества, которые находите превосходными в сравнении с любой другой страной, иначе вы могли бы поселиться в любом другом месте, в том числе и в нашей беспокойной республике. Но подумайте о Соединенных Штатах как продолжении той страны, которую вы любите и в которую верите. Постарайтесь увидеть в нас людей, которым пришлось взвалить на свои плечи тяжелейшее бремя англосаксов - обитателей острова, теряющего ныне свою экономическую силу.
Джеймс примирительно развел руками.