С боями шёл вперёд и 191-й гвардейский полк, в пятой роте которого служил Ваня Куликов. Шестнадцатого января утром пятая рота вынуждена была залечь в снег под огнём пулемёта из фашистского дзота.
Упал в снег и Ваня Куликов. Скоро он заметил, что огонь подлого пулемёта становится всё более прицельным. Его друзья один за другим распластываются, раскинув руки, на окровавленном снегу.
Сам Ваня лежал на краю позиции, за маленьким бруствером, и ему было не очень опасно, если не высовываться. И ещё он заметил, что ему удобнее всех подобраться сбоку к смертоносному укреплению врага. Подумав так, он перестал опасаться за свою жизнь, выбрался из-за бруствера и пополз вперёд, поглубже втискиваясь в снег. Несколько пуль свистнули рядом с головой, но не задели его. Ваня подобрался очень близко к укреплению. Можно было докинуть гранату. И Ваня стал кидать гранаты. Но дзот был сделан прочно. Взрывы слабеньких противопехотных гранат ему не повредили. Пулемёт стрелял и продолжал убивать наших людей, которым никак было не подняться, чтобы отойти за какое-нибудь укрытие.
Ваня возненавидел пулемёт и решил, что любой ценой заставит его замолчать и нет у него, солдата Куликова, другой задачи в жизни. Ваня поднялся во весь рост, набежал на дзот и упал телом на отвратительную, ненавистную амбразуру.
Конец убийце, радостно подумал он, не ощущая никакой боли, а только толчки от пронзивших его пуль. Гнев его утих, когда умолк пулемёт. "Мне, наверное, конец, - подумал он, - а ребята живыми останутся…"
Подумал о маме и умер.
Александра Яковлевна получила то треугольное письмо на день позже. Обрадовалась, что сын вспомнил о ней, что у него всё благополучно.
Для мамы Ваня долго ещё оставался живым.
В полдень 19 января Шестьдесят третья дивизия под командованием тридцатилетнего полковника Афанасия Щеглова штурмом захватила Красное Село. В тот же день вечером около Ропши встретились части Второй ударной армии с наступающей из-под Пулкова Сорок второй армией. Завершилась первая часть плана генерала Говорова: Петергофско-Стрельнинская группировка фашистов попала в окружение. Фашисты сдались на милость победителя, и наша победа была полной.
26 января наши войска в ожесточённом бою взяли Гатчину.
Узнав об освобождении Гатчины, Говоров сказал:
- Кончилась блокада Ленинграда. Фашистская армия разгромлена, у неё не осталось никаких шансов на спасение, а осталось одно…
- Сломя голову уносить ноги на дальние тыловые рубежи, - подсказал формулировку начальник артиллерии фронта Одинцов.
- Совершенно так, Георгий Федотович, - согласился Говоров. - Назначаю на завтра заседание Военного совета по итогам полного снятия блокады Ленинграда.
Андрей Александрович Жданов предложил на заседании Военного совета:
- Надо отдать специальный приказ, обращённый не только к войскам фронта и флоту, но также к трудящимся города. Наш город сам был фронтом. Воевали и погибали все: дружинники противовоздушной обороны, рабочие и учёные, врачи и артисты. Воевали композиторы, писатели и художники. Подвиг солдата в окопе и подвиг рабочего у станка были равноценны, и страна награждает их одной медалью "За оборону Ленинграда"…
Вскоре заработали все громкоговорители на улицах.
Люди вышли из домов своих, слушали долгожданные слова:
- …Освобождено более семисот населённых пунктов, враг разгромлен и отброшен от Ленинграда по всему фронту на сто километров. Город полностью освобождён от вражеской блокады и варварских артиллерийских обстрелов. Наступление продолжается!..
Но генералы не забывают о своих делах и в праздники. Начальник артиллерии фронта Георгий Федотович Одинцов спросил:
- Из скольких орудий будем давать салют?
Жданов весело ответил ему:
- Сколько сможете собрать в городе!
- Однако существуют уставные положения для каждого случая, - сказал Георгий Федотович.
- Для данного случая, - резко подчеркнул Говоров, - уставный статут разрешаю нарушить. Собирайте побольше и стреляйте от души!
Одинцов собрал для салюта триста двадцать четыре орудия и дал из них двадцать четыре залпа…
Двадцать четыре залпа победы.
Леонид Александрович Говоров стоял у окна в своём кабинете, глядя на взлетающие снопами разноцветные ракеты. В небе как бы расцветали кусты с красными, зелёными и белыми цветами.
Капитан Романов говорил в приёмной всем, желающим поздравить победителя (таких всегда набирается много), что командующий фронтом занят.
Мысль Говорова продолжала развивать наступление.
8. РАССКАЗ О КОНЦЕ ВОЙНЫ
По ночам из Ораниенбаума на военных кораблях перебрасывались в Лисий Нос крупные соединения и скрывались в карельских лесах. Переброски стрелковых дивизий и артиллерии производились так скрытно, что финская разведка ничего не почуяла, и Маннергейм отпустил десять процентов солдат домой в отпуск на период весенних полевых работ, полагая, что нашей армии хватит забот по борьбе с немцами.
В Ленинград приехал представитель Ставки Верховного Главнокомандующего маршал Ворошилов. Обсудили вопросы наступательной стратегии. Поговорили о прошлых недочётах и оплошностях. Уточнили планы на будущее. А потом, поговорив о прекрасном будущем, какое наступит во всём мире после войны и уничтожения фашизма, Климент Ефремович Ворошилов коснулся в разговоре личных качеств командующего фронтом:
- До Ставки дошли слухи, что очень уж ты свиреп с подчинёнными, Леонид Александрович. Вспылить тебе недолго, побранить заслуженного генерала в так называемой резкой форме. Признаюсь, я специально проглядел списки войсковых начальников - много ли народу ты отстранил от командования..
- Вроде бы немного, - сказал Говоров.
- Да никого! - воскликнул Ворошилов. - Все кадры прежние, я этих людей по сорок первому году помню. В дивизиях, в армии - везде знакомые лица. Откуда же молва о свирепости?
- Видите ли, Климент Ефремович, - сказал Говоров, - с теми, кто не заботится о солдатах, напрасно ставит под удар их жизни, я не церемонюсь. Самого заслуженного генерала, которого я за боевую деятельность глубоко уважаю, могу разбранить в "резкой форме". К примеру, был случай. Приезжаю в дивизию, захотел пройти по передовой линии траншей. И что бы вы думали? Идёшь по этим траншеям и сгибаешься в поясном поклоне, как старушка в церкви перед иконой божьей матери. А для нашего бойца противник - не икона. Боец перед ним должен в полный рост стоять. И проходить по своим траншеям он должен в полный рост при любом обстреле. Естественно, генерал, командующий этой дивизией, получил от меня… надолго запоминающееся замечание. Зато траншеи там сразу стали как и следует быть. Никакой безответственности я не пропускаю без внимания.
- Постарайся всё же щадить самолюбие, - попросил Ворошилов. - А то жалуются на тебя. Помни, один бог не ошибается.
- Бог бездельник, поэтому и не ошибается, - сказал Говоров. - Да я и не наказываю за ошибки. Наказываю тех, кто не исправляет свои ошибки немедленно, как их осознаёт.
- Говорят, ты приказал удержать с одного генерала стоимость вылета авиационного полка, когда он не использовал результатов бомбового удара. Было такое? Что-то я не нашёл копии приказа.
- Уговорили не подписывать, - усмехнулся Леонид Александрович. - Подсчитали, что не только ему, но и детям его не расплатиться за такой расход горючего и боеприпасов. Сколько народных денег зря угробил, бездельник…
- Нравишься ты мне, генерал армии Говоров. - Ворошилов положил свою ладонь на руку Леонида Александровича. - Посмотрел твою службу отечеству и буду докладывать Ставке, что хороший ты полководец. Более того: выдающийся. И если твоей головы хватает, чтобы разгромить крепчайший фронт врага, да в то же время думать об экономии народных денег, и ещё на то, чтобы следить за глубиной траншей на передовой линии, и ещё на многие хорошие дела, - значит, недолго тебе оставаться простым генералом армии. - Ворошилов улыбнулся.
18 июня, в разгар наступления на Выборг, президиум Верховного Совета СССР присвоил Леониду Александровичу Говорову звание Маршала Советского Союза.
Назавтра последняя линия обороны маннергеймовских войск была прорвана, и двадцатого июня Выборг был взят. Финляндия, целое государство, практически было выведено из войны войсками маршала Говорова. Осталось передать дело дипломатам, чтобы уладить формальности.
В сентябре Ленинградский фронт разгромил фашистские войска в Эстонии. 22 сентября был очищен от фашистов Таллин.
Продолжалось наступление - и близилась развязка.
Последний командный пункт Ленинградского фронта разместился далеко от нашего города. Он занимал небольшой деревянный домик в литовском городке Мажейкяй.
7 мая 1945 года маршал Говоров подписал в этом домике ультиматум последней группе фашистских войск на территории нашей страны.
Вот его полный текст:
К немецким генералам, офицерам и солдатам Курляндской группы войск!
От командующего Советскими войсками Ленинградского фронта Маршала Советского Союза Говорова
7-го мая 1945 года в Реймсе подписан акт военной капитуляции всех немецких вооружённых сил как на Западном, так и на Восточном фронтах. Приказ немецким войскам о капитуляции дан верховным главнокомандующим немецкими вооружёнными силами гросс-адмиралом Денитц.
Чтобы избежать ненужного кровопролития, я требую от вас: 8.05.45 г. прекратить военные действия, сложить оружие и сдаться в плен.