И чего же удивляться, что такого российского политика украинская, в сущности оккупационная здесь, в Севастополе, власть в город не пропустила - на контрольно-пропускном пункте предложила покинуть автобус и возвращаться туда, откуда пришёл.
- Я - Жириновский! Что, не доходит? - и он с возмущённым презрением покрутил пальцем у лба. - Лидер Либерально-демократической партии, депутат высшего органа власти России. Вы обязаны меня пропустить! - взвизгнул, взмахнул кулаками.
- Да, обязан. Но только тогда, когда предъявите пропуск, - на всякий случай вытянулся перед московской шишкой милицейский майор. - Севастополь, как вы знаете, - запретная зона.
- Не для меня! - и Жириновский ткнул ему в нос депутатским мандатом.
Дотошно его изучив, возвращая, офицер заявил:
- Это российский, а у нас пока Украина.
- А вот это ты врёшь! - взвился, брызнув слюной, депутат из Москвы. - Какая в п…у Украина! Это всё русское, наше! - И пригрозил: - Президентом стану - в тот же день всё верну! И до тебя доберусь!
- А я вас, напротив, тогда на руках в Севастополь внесу, - радостно, пылко вскинув руку под козырёк, нашёл что ответить милицейский майор.
- Вот и давай, пропускай, - уже чуть помягче потребовал неуёмный претендент на российский престол. - Я потом тебе это зачту.
- А на самом деле, - взглянул я на часы, - нам давно пора уже там быть. Тысячи севастопольцев нас уже ждут.
- Александр Георгиевич, вас никто не задерживает. Вы наш депутат, прописаны в Севастополе. Да и ваши все, - указал дежурный рукой в сторону сидевших в автобусе "веченцев". - Заводите мотор да и трогайте.
- Я без депутата Верховного Совета России, без Жириновского никуда не поеду.
- Только тогда сдайте машину назад, не занимайте дорогу.
И тут я спросил:
- А, может, рискнёте, пропустите - на свой страх и риск? - уставился взглядом дежурному прямо в лицо.
- Как это так?
- А так… Объясните потом… Мол, известный депутат из Москвы, документы что надо… Проверил. Сколько таких пропускали уже. Вот и этого пропустил. Тем более, с нашим, тоже известным у нас депутатом Кругловым.
- Да меня сразу уволят, - взмолился майор. - Погоны, звёзды сдерут. Приказ есть, - признался вдруг он, - свеженький, прямо из Киева. Жириновского в Севастополь ни в коем случае не пропускать!
Матерясь, размахивая вовсю кулаками, снова брызжа слюной, Владимир Вольфович схватился за телефон. Но куда бы он ни звонил, в ответ отовсюду или полный молчок, или "день рабочий закончился - из старших нет никого".
И тогда трубку взял я. Но позвонил уже прямо на квартиру начальника севастопольской гормилиции полковнику Вивату Александровичу Белобородову. В определённых случаях я себе это вполне мог позволить. В руководстве российским народным вече Севастополя только я один уверенно знал, что Виват Александрович полностью с нами, за российские Севастополь и Крым, за единую и неделимую Русь. И не только потому хорошо это знал, что на охотах в крымских горах в компании с ним, с ближайшими его подчинёнными не одну бутылку водки распил, заедая её зажаренной на костре кабанятиной. И, малость поддав, о чём, бывало, со всей откровенностью только не спорили. Но было кое-что и намного важней. Это по его указаниям иные наши очень уж смелые акции милиция пресекала лишь постольку, поскольку ей нужно было хоть изредка продемонстрировать, что она на государевой службе, преданна власти и хорошо знает, где она - эта власть - в Киеве или в Москве.
Милиция всегда помнила, знала, что город наш русский, основное население в нём - русские и что дух его - возвышенный и героический - в каждом из нас. И потому милицейский полковник Белобородов нередко даже нам помогал печатать листовки, давал для митингов мегафоны, предоставлял, когда очень было нужно, и помещения, и транспорт, и даже охрану. Ожидая от меня только одного: чтобы всё это оставалось между нами, не подставляло его. Позже, получив "за высокий профессионализм, самоотверженность и решительность в борьбе с преступностью в городе" звание генерала, Белобородов перестал принимать прямое участие в наших делах, ограничиваясь лишь скрытой поддержкой (о которой даже я знал не всегда), но ни на йоту не изменил своей русской патриотической сущности. С этим он в отставку и вышел.
Мой звонок полковнику на квартиру так и остался пустым безответным звонком.
- Всё, здесь мы ничего не добьёмся, - объявил я то, что уже прояснилось для всех. Злобно, в три этажа, по-русски обматюкав всю милицию, согласился со мной и Жириновский. Дружно уселись в машину, развернулись лихо, в сердцах и помчались, на ходу решая, куда. С мальчишечьих лет заядлый охотник, а позже опытный экскурсовод, да к тому же ещё вдоль и поперёк обмотавший на мотоцикле весь Крым (а уж тем более окрестности любимого города), я знал каждый просёлок, тропочку, просеку, ведущую к Севастополю. И предложил с полдюжины вариантов того, как проскочить в Севастополь, минуя КПП.
Выбор для начала остановили на электричке. На ближайшую станцию "Верхне-Садовое" и мы, и поезд прибыли одновременно. Гостей усадили в передний вагон, сел с ними и я, остальным было велено ехать в город автобусом.
И тут, откуда ни возьмись, в вагон ввалились уже известный нам по КПП милицейский майор и с ним ещё двое, чинами пониже.
- Владимир Вольфович, пока не покинете поезд, он никуда не пойдёт, - спокойно предупредил бдительный страж.
Сурово набычась, Вольфович уставился в мента.
- Так что, пожалуйста, - и тот указующе сделал ему ручкой на дверь,
- Ты же знаешь, я на митинг спешу. Люди, тысячи ждут!
- Ничем, - посочувствовал мент, - помочь не могу.
- Всё, хватит, ты мне надоел! - взорвался госдумовец. - Чего ожидать от бандеровца? Может, водитель, кондуктор здесь русские? - И, резко, решительно встав, направился к внутренней двери водительской секции электропоезда. Но сколько и как яростно в неё ни стучал, она перед ним так и не раскрылась. - Оставайтесь! - на весь вагон, громко приказал он своим. - И никуда без меня! А я… Может, снаружи доберусь до него, до водителя этого.
На путях, между рельсами, едва не упираясь грудью в передний вагон, точнее, в тягловую секцию электровоза, стоял ещё один мент, да так, будто собой прежде всего и рассчитывал удержать на месте электропоезд. Жириновский сразу к нему. Развернулся навстречу и блюститель порядка.
- Это ты мне здесь поперёк дороги стоишь? - взревел депутат.
- Не я, а приказ. Только нарушьте, попробуйте - и я улягусь на пути поперек.
- Приказы здесь я отдаю - самый главный здесь я! Вон с дороги, пока не разжаловал, пока ещё капитан. Оккупант ты затраханный!
Капитан растерялся, но не сдавался, не отступал.
- Брысь, говорят! - И Жириновский, вскинув вдруг руки, схватил его за грудки. - Запомни, как только президентом воссяду, тебе первому висеть на рее в петле. При свидетелях, вот при них говорю, - повёл он рукой вокруг.
Я, все наши, пассажиры, проходившие мимо, были в восторге: вот так, по-жириновски только и надо говорить с оккупантами. Севастополь давно был бы наш.
Подоспевшие майор, другие милиционеры не позволили Жириновскому дальше обижать их собрата. Усадили разбушевавшегося москаля, всех остальных москалей во встречную электричку и отправили в Симферополь. Митинг - запоздавший и поредевший - пришлось проводить без них.
Помнится, уже на следующий день Киев объявил Владимира Вольфовича Жириновского "персоной нон грата".