* * *
Кто-то с силой открыл двери погреба. Люди припали друг к другу. Ульяна прижимала к себе Мишку. Наталка загораживала их своим телом. Старый Гнат, затаив дыхание, прятал женщин в глубине погреба. Все впились глазами в темноту, туда, где должна была быть ляда, - ее кто-то пытался сорвать с крючка. Снова пришли жупанники? Им еще мало крови, слез, огня? Когда уже все это кончится?
- Не открывайте, не открывайте, - шептала Наталка. Но тот, кто стоял снаружи, был очень настойчив: он дергал за край ляды, стучал кулаками и, наконец, закричал:
- Отзовись, кто жив!
Как гром, прозвучал этот голос в погребе. Мишка плакал, обхватил шею матери, весь дрожал. Мать, чтобы заглушить плач, прикрыла ладонью его рот. Наталка тихим шепотам умоляла мальчика не плакать.
- Да откройте же, дядя Гнат! Это я - Григорий!..
- Григорий!.. Наши!..
Все бросились к лесенке. Хватались руками за перекладины, за ноги того, кто первым добрался к ляде, все вместе открывали ляду и тянулись к Григорию. Он вытаскивал их из погреба, целовал, ставил на ноги.
- А мой Дмитро? - вскрикнула Ульяна.
- Жив, здоров! Сейчас караулы расставляет. Он командиром у нас. Натерпелись, родные?.. - и снова обнимал всех по очереди, незаметно смахивая непрошенные слезы.
- Все глаза проглядели, ожидая вас! Ведь как народ страдал!..
Мишка потрогал пальцами пулеметные ленты на груди у Бояра, опустил голову.
- А я думал - придете, патронов для вас припрятал, а у вас своих вон сколько!..
- Спасибо, Миша, давай их сюда, богунцам они очень нужны!
Мальчик вытащил из-под сарая мешочек с патронами.
- Мы с хлопцами у немцев стянули! - сказал он степенно, как взрослый. Все засмеялись.
- Идемте же в хату! Молодицы, угощайте гостя, - засуетился Гнат.
- После, после! Сейчас все в школу!
Григорий, тяжело вздыхая, смотрел на пожарище и пожимал руку Гнату, приютившему его жену.
По улице ехали подводы с боеприпасами, орудия, санитарные повозки, быстро пролетали всадники, твердым шагом проходили дозоры. Над крыльцом школы уже развевался красный флаг. Люди спешили к школе. На пороге стояли два богунца в походной форме и козыряли каждому боровичанину. В школе и возле нее собирались кучки боровичан, везде были слышны дружеские беседы.
Тут Гордей собрал кружок, там - Шуршавый, а вон там - Дорош рассказывает. В комнате уже успели накурить. Ульяна с Мишкой и Наталка проталкивались к Клесуну.
- Павлуша, а Марьянка?
- Сейчас мать приведет! - он тепло поздоровался с женщинами.
- А мы уже здесь! - послышался голос у дверей. Женщины бросились друг другу в объятия.
- Ишь какая ты богунка! - с легкой завистью сказала Ульяна, оглядывая Марьянку, которая была в шинели и военных сапогах. Ничего в ней не осталось от забитой батрачки. И узнать трудно! Женщины обнялись и отошли в угол, зашептались о своем, интимном. Молодицы допытывались, пустят ли их мужей хоть на часок домой.
- Ты всегда со своим Павлом! После боя как-нибудь да урвете минутку, чтоб повидаться. А мы уже с каких пор своих не видали, - жаловались они Марьянке.
Ульяна внимательно приглядывалась к молодой богунке.
- А на лице у тебя уже есть значки! - хитровато повела черной бровью Ульяна. - Сына родишь, Марьянка!
- Богунец будет!
Женщины счастливо рассмеялись.
Харитина Межова обнимала Павла.
- Здоров, сынок! Как душа моя исстрадалась, детки… Ведь вы завтра дальше махнете?
- Нужно, мама! - Павло впервые назвал Харитину мамой. - Всю Украину освободим от петлюровцев и тогда вернемся домой.
- Конечно, конечно!.. - кивала Харитина, утирая слезы. Мирон в длинной шинели и солдатской шапке ходил среди боровичан.
- Не видали ли вы моего товарища, соседа Гната Гориченко?
- Да где тебя, к черту, узнать! - воскликнул Гнат. Они скинули шапки, долго всматривались друг в друга, потом крепко обнялись.
- Ну, теперь уже пусть пан распрощается с землей! - шептали они. - А Кирей не дождался!… - старики опустили головы.
Дверь широко распахнулась. Богунцы и боровичане почтительно пропустили командиров.
Надводнюк окинул взглядом густую толпу.
- Дмитро! - Ульяна и Мишка бросились ему на грудь.
Толпа снова сомкнулась.
- Кто это рядом с Бровченко, будто знакомый? - спросил Гнат у Мирона.
- Забыл?.. Комиссар Воробьев!.. Золотой человек!..
Воробьев поднялся на парту - крепкий, в шинели, туго стянутой поясом, с биноклем на груди. Поднял руку. В зале стало тихо.
- Дождались? - спросил и умолк. На лице разгладились морщины. Он улыбнулся тепло и ласково, как родной брат.
- Дождались!.. - вырвалось из сотни грудей.
- Дождались!.. - боровичане и богунцы руками, шапками, платками приветствовали победителей.
- Думаете, легко бить врага? Не легко! Но Щорс врагов умеет бить! Он и нас научил, как громить гайдамаков!
- Щорс!..
- Жить ему до ста лет!
- Пусть гремит слава о нем по всей земле!
- Гомель наш! Городня наша! Щорс уже под Черниговом. Наша часть займет Бахмач! Петлюра с гайдамаками удирает на Киев. Туда бежит всякая погань и контра! И из нашего села туда подались Рыхлов, сын Писарчука, Варивода! Знаем! Помещик Соболевский не дождался нас, с перепугу дал дуба!
- Его счастье! - выкрикнул кто-то.
- Да, да! - рассмеялся комиссар Воробьев. - И те не удерут! Догоним! Теперь начало января, а в первых числах февраля мы будем в Киеве! Наша красная дивизия растет! Разве мало вас тут, таких, что завтра пойдут с нами добивать контру?
- Пойдем, товарищ комиссар!
- Хоть сейчас ведите!
- И так в каждом селе! Гайдамаки даже духа щорсовцев боятся… Да и кто сильнее нас? Кто устоит против нас, рабочих и крестьян, когда мы вместе выйдем против врага?
- Правильно, товарищ комиссар! Мы - сила!
- Сейчас нам нужно избрать ревком, чтоб он охранял село, ведь не все кулаки удрали к гайдамакам. Есть такие, что и притаились. Смотреть за ними надо. Сегодня отдохнем, а завтра двинем дальше в поход!
…Поздно вечером боровичане расходились из школы. Хаты были весело освещены. Угощали богунцев всем, что было лучшего в хате. Хотелось вдоволь наговориться, - ведь при немцах и гайдамаках не с кем было отвести душу.
Хозяйки готовили мужьям и сыновьям еду на дорогу и втихомолку плакали. Не одна из них, как Харитина Межова над Павлом и Марьянкой, просидела ночь у изголовья и, может быть, в последний раз, перебирала мозолистыми руками волосы своих детей.
* * *
Рано утром колонны богунцев двинулись в путь.
Февраль 1936 г. - ноябрь 1936 г.
г. Чернигов.
Алексей Десняк
Славное имя талантливого украинского писателя Алексея Десняка, погибшего смертью храбрых на 34-м году жизни в грозный час Великой Отечественной войны, надолго сохранится в памяти советских людей. Его творчество - яркий образец того, как нужно художественным словом беззаветно служить своему народу и родной Коммунистической партии. "Партия и комсомол взрастили и воспитали меня. Им, народу советскому, служит мое творчество", - писал А. Десняк в 1938 году.
Алексей Игнатьевич Десняк (Руденко) родился 17 марта 1909 года в семье крестьянина-бедняка на Черниговщине. С малых лет он познал ужасы помещичье-кулацкого произвола над бедными крестьянами, а затем был свидетелем хозяйничанья на Украине немецких оккупантов и их петлюро-гайдамацких сообщников. Впечатления детства, пробудившие в нем классовую ненависть к врагам-эксплуататорам, оставили глубокий след на всю жизнь и послужили впоследствии поводом к написанию многих замечательных произведений, среди которых особо выделяется известный роман "Десну перешли батальоны".
Благодаря Великой Октябрьской социалистической революции, свергнувшей строй помещиков и капиталистов и установившей Советскую власть, Алексей Десняк получил возможность учиться и развить свой писательский талант. В 1926 году после окончания средней школы он поступает в Борзненский сельскохозяйственный техникум, а затем в 1931 году оканчивает Черниговский институт народного просвещения.
Годы учебы А. Десняка в техникуме и институте были наполнены юношеским горением и творческими дерзаниями. К этим годам относится его проба пера. В газетах он печатает свои первые рассказы, принимает активное участие в работе Черниговского литературного объединения.
В 1932 году комсомол рекомендует А. Десняка в областную газету "Більшовик" на журналистскую работу. В газете А. Десняк по-настоящему сформировался как художник слова. Семилетний опыт работы в партийной печати выработал у него чувство нового, научил познавать жизнь, разбираться в сложных идеологических вопросах. А. Десняк никогда не любил сидеть в аппарате редакции, он постоянно ездил в командировки, изучал жизнь, держал связь с народом, зорко подмечал ростки нового, социалистического отношения людей к колхозному труду. Появлявшиеся часто в печати его рассказы служили как бы зарисовками или эскизами к будущим художественным полотнам.
Две темы особенно волновали его в это время: тема коллективизации села и тема гражданской войны. Они проскальзывали в многочисленных газетных очерках и рассказах: "Колхозница-энтузиастка", "Везут хлеб", "Благодарность", "Любовь деда Андрея", "Решил", "Микола Чечет", "Лакированные ботинки" и другие.