Марьянка задумалась. А если Павло всем расскажет, как вот ей рассказал о новой жизни, разве и тогда Варивода будет против новой власти? Может быть, тогда и Писарчук станет добрее, человеком станет?.. Павло от души смеялся над наивностью Марьянки.
- Странная ты! Чтобы жилось так всему народу, надо, чтобы Писарчук и Варивода землю свою отдали людям. А разве они отдадут? Жди!.. Да он с вилами будет стоять на меже, попробуй только подойти к ней! А мы подойдем всем обществом, отберем у него вилы и землю поделим! Писарчук с Вариводой это знают, вот почему они против трудящихся. И всегда будут против, хоть ты им сто дней подряд рассказывай о будущей жизни! Кто же тогда на них работать будет, кто к ним в батраки пойдет? Ты пойдешь, Марьянка, если у тебя своя земля будет?
- Нет, нет, - Марьянка испуганно покачала головой. Хватит с нее ада у панов, она этот хлеб ела.
- Так вот! Оттого-то они против большевиков и советской власти. Они знают, что тогда нам жизнь будет, а им - гибель. Поняла?
Поняла Марьянка, как не понять? Теперь и она раскусила Писарчука и Вариводу. Это они хотят снова превратить ее в батрачку. Это они не хотят, чтобы на своей земле жила Марьянка. Вот такие укоротили жизнь ее отцу, который, верно, говорил так, как Павло. Она поняла. И сжала кулаки…
Павло и Марьянка подошли к хате Межовых - убогая, и сени из лозы. К улице склонилась верба - ее еще посадил отец Марьянки… Хоть и трудно было без дров, но вербу не срубили, пусть растет - в память об отце… Павло и Марьянка постояли у перелаза.
- Приходи, Павлусь, к нам. И мама будет рада. Придешь?
В черных глазах Павло прочел, что Марьянка радуется встрече с ним. Девушка опустила голову и чуть-чуть покраснела. Павло взял ее за руку и нежно пожал.
- Приду!
* * *
Надводнюка в комитете поджидал незнакомый человек. Как только в комнату вошли Дмитро, Григорий и Ананий, человек порывисто поднялся навстречу, спросил:
- Кто из вас Надводнюк?
- Я.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Дмитро чуть дольше задержал взгляд на суровом лице и мозолистых руках прибывшего. Тот направился к дверям в соседнюю комнату, Дмитро - за ним.
- Я от Воробьева, - тихо сказал прибывший. - Вот записка от него, срочно… - и вытащил из солдатской шапки небольшой конверт. Надводнюк надорвал конверт, вынул из него листок бумаги, быстро пробежал его глазами и спросил:
- Больше ничего Воробьев не передавал?
- Одно добавил: сделать немедленно, сегодня же! - человек протянул руку. - Прощайте! Я - на Макошин…
Он быстро вышел из комнаты.
Через несколько минут Надводнюк созвал членов комитета.
- Есть дело. Сегодня надо у Писарчуков, Вариводы, Орищенко и Маргелы отобрать оружие. Это оружие останется у нас.
- Понадобится? - заинтересовался Бояр.
- Очень!
- И скоро?
- Возможно… Об этом не пишут. - Он еще раз взглянул на записку и разорвал ее на мельчайшие кусочки. - Очевидно, пахнет столкновением.
- А с кем будет столкновение? - пододвинулся Ананий.
- С кем?.. С петлюровцами. Не станем же мы ждать, пока Писарчук с Вариводой нанесут нам удар в спину.
Как-то сразу все замолчали, задумавшись над словами Дмитра. От Писарчука и Вариводы можно ожидать удара, в углу где-нибудь точат нож, ждут удобной минуты. Первым решительно поднялся Гордей Малышенко.
- Пойдем! Распредели, Дмитро, кому куда.
Надводнюк тоже поднялся.
- Я и Клесун - к Писарчуку, Бояр и Песковой - к Вариводе, Малышенко с Ананием - к Орищенко. Идем!
Члены комитета вышли из здания школы. На перекрестке они разошлись в разные стороны.
Решительно, без малейшего колебания открыл Дмитро высокую под навесиком калитку. Заворчал Бровко, потащив кольцо на цепи по натянутой от клуни до ворот проволоке. Надводнюк и Клесун ждали, пока кто-нибудь из хозяев не покажется во дворе. К перелазу из сада вышел Иван. Дмитро посмотрел на загнутую пирожком и лихо сдвинутую на одно ухо смушковую шапку, подмигнул Павлу и усмехнулся. Иван прищурился - насупил густые брови.
- Ну? - словно через силу выдавил он из себя.
Бровко свирепо рванулся на цепи.
- Пса убери, мешает!
Иван медленно отвел собаку в дальний угол двора, привязал ее и скосил зеленоватые глаза в сторону Надводнюка.
- Ну!
Надводнюк подошел ближе.
- Ну и ну! - их взгляды встретились. Иван не выдержал и отвернулся. - Других слов не знаешь - нукаешь? Отец где?
- Я за него.
- Что ж, можно и с тобой… Где винтовка?
Молодой Писарчук сразу же встрепенулся, быстрые глаза метнулись в сторону, бледность поползла по лицу. Он бросился на крыльцо.
- Запри дверь!
Но он не успел добежать - его опередил Павло. Ворвавшись в комнату, Клесун заглянул во все углы и, ничего не найдя, направился в соседнюю комнату. Следом за ним вошел Надводнюк. Старый Писарчук лежал на скамье. Он, удивленный и перепуганный, растерянно смотрел на членов комитета и лишь тогда опомнился, когда Павло нашел винтовку, запрятанную между печью и сундуком.
- Поставь! - хрипло крикнул Писарчук, вскочив со скамьи.
- Найдите револьвер и патроны, да побыстрее!
Писарчук сразу обмяк и опустился на скамью. Он понял, что бессилен, что окрик его - всегда властный и грозный - теперь не поможет. Писарчук рванул жилетку, пуговицы покатились по полу.
Вдруг в дверях вырос Иван. В его руках поблескивал высоко поднятый над головой топор.
- Вон из хаты!
Павло ловко отскочил в сторону, щелкнул затвором.
- Брось!
Иван зашатался, как пьяный, руки бессильно повисли, топор со звоном ударился о порог.
- Открой ящики и сундуки!
Иван открыл и отошел к отцу.
- Это все - Никифорово… берите, только пожалеете…
Надводнюк едва не вскрикнул от удивления - в тряпье лежали две ручные гранаты и револьвер.
Через несколько минут Надводнюк и Клесун ушли. Писарчук смотрел им вслед налитыми кровью глазами.
На цепи бесился Бровко.
Глава девятая
Воробьев почувствовал серьезную, нараставшую на железной дороге опасность и стал пристально наблюдать за всем, что происходит там. А после состоявшегося 6 декабря совещания уж не спускал глаз с дороги. Это совещание на одной из ближайших станций созвал комитет 19 Советского стрелкового полка. Полк получил задание пройти на Дон, чтобы помочь шахтерам Донбасса, боровшимся с генералом Калединым. Полк шел по маршруту Гомель - Бахмач - Харьков - Ростов. На одной из станций его остановил петлюровский "курень смерти". Войска Центральной рады не хотели пропустить Советский полк через Украину.
Воробьев, узнав об этом, поспешил на станцию и попал на совещание полкового комитета. Целый день бились над задачей: захватить ли с боем Бахмач и пройти на Дон или повернуть назад и пойти обходным путем. Михайло ознакомился с создавшимся положением и не удивился тому, что узнал. Раз "курени смерти" не пропускают Советский полк, значит, Центральная рада в союзе с генералом Калединым. Отказаться от намеченного маршрута и пойти в обход на Брянск? Тогда полк потеряет три недели драгоценного времени, и это намного облегчит положение Каледина. С этим он, Воробьев, примириться не мог. Он решительно поддержал предложение командира полка Рубцова - занять Бахмач силой и прорваться на Дон.
Полк погрузился и двинулся в путь, но петлюровцы свою угрозу осуществили. Возле Макошина они разобрали путь. Советский полк вынужден был повернуть обратно и идти по другому маршруту.
С тех пор столкновения между советскими войсками, которые начали сосредоточиваться в Гомеле, и "куренями" участились, но столкновения эти дальше железной дороги не распространялись. Воробьев внимательно следил за движением петлюровцев, чтобы в решительную минуту быть там, где возникнет опасность. Михайло уловил эту минуту. В последних числах декабря советские воинские части продвинулись по железной дороге до самого Макошина. Петлюровцы, откатившись до Боровичей, угрожали взорвать мост через Десну. Воробьев поспешил в Боровичи.