Стремление к счастью
Вот уже третий день, как Артур просыпается в больничной палате.
В последние месяцы он все чаще стал думать о смерти.
И, конечно, о маме. Ее жизнь без сына не выходила у него из головы. Мама просто незримо всегда присутствовала в его жизни. Когда он не мог сам принять решение, он всегда спрашивал себя, а как в этом случае поступила бы его мудрая еврейская мама.
Попал он в больницу совершенно случайно. Сходил к "глазному врачу", и тот сразу вызвал "скорую". Его без лишних разговоров положили. Да и какие разговоры. Он ведь только шесть месяцев живет в Германии, в общежитии для иммигрантов, в провинциальном городке на самом западе, и совершенно не понимает, о чем все вокруг него говорят.
Встать с постели не было сил. Он за последнее время сильно похудел и напоминал узника гетто.
– Да, как-то тихо сегодня, – подумал Артур. Обычный режим больницы – суматошный. Каждый день в шесть утра является бригада "пфлегеров", санитары (по-нашему), которые зажигают свет, перестилают постели, выносят ночные горшки. Потом проносятся уборщицы, вытирающие пыль, за ними следом идут медсестры с термометрами и лекарствами, приносят завтрак и ставят его на специальный столик.
Правда, полакомиться традиционным немецким завтраком с кофе, сыром и колбасой Артуру не приходилось. Его сильно раздражал запах еды. И кушать совсем не хотелось. А жаль. Боли в гортани и верхней части желудка его сильно измучили. А ему всего 40 лет. Вместо еды ему каждый день дают витаминный концентрат через трубочку, который он всасывает и проглатывает с большим трудом.
После утренних процедур наступает ежедневный врачебный обход, а потом, как в любой больнице, – тихий час.
Сегодня было воскресенье, и обычный ритм немножко сбился.
Артур лежал в палате на усовершенствованной больничной койке совершенно один. Вокруг все было чисто белым. Сквозь большое окно была видна река. Говорили, что это Райн. Вдали можно было увидеть медленно идущие корабли. Каждое утро вместе с пением птиц за окном слышался рев самолетных моторов. Аэродрома поблизости не было, а военные самолеты были. Странно.
"Видимо у меня последняя степень рака, но пока никто не говорит окончательного диагноза" – подумал Артур.
Артур прикрыл глаза. Снова и снова перед ним проходили сцены последних лет жизни. Вначале девяностых он, молодой инженер, остался без работы. Проектный институт, или проще "КБ", закрыли, куда податься?
От нечего делать он стал наблюдать за работой "наперсточников", которые часто появлялись в начале улицы Преображенской, недалеко от базара Привоз. Была в то страшное время такая уличная "дурилка". Понаблюдав несколько недель, он и сам решил этим заняться.
"А что плохого? – наивно думал он, – кому интересно, тот свои деньги выложит, а кто попадется, ну, что ж, так устроена жизнь!" И дело пошло. Он купил все необходимое для "работы". Дома каждый день тренировался и, наконец, вышел на улицу. И, чтобы никому не мешать, развернул свою деятельность с противоположной стороны рынка.
Через два дня у места, где он обосновался, его поджидали двое накаченных мальчиков.
– Ты что это? Не знаешь, что за место нужно платить?
– Кому? – удивился Артур.
– Нам, – ответили "качки".
– Хорошо, я согласен, но хочу видеть старшего, – заявил Артур.
– Ладно, приходи завтра на "Молдаванку", будем ждать возле "Танка". Там и встретишься со старшим.
Артур часто вспоминал эту встречу. "Танк на испуг", так называли стоящий на постаменте трактор, покрытый сверху черной фанерой и внешне выглядящий, как танк.
Такие игрушки во время войны изготавливали в одесских мастерских, чтобы создать впечатление грозного оружия. Никакого другого оружия у защитников города не было.
Когда он пришел в назначенное время на место встречи, то увидел своего школьного товарища, которого не встречал почти лет десять.
– Вася, друган, ну и встреча! – от неожиданности вырвалось у Артура.
Вася, коренастый крепыш, тоже был слегка удивлен. Они проговорили минут 30 и решили, что Артур начнет работать с Васей в паре.
А это означало, каждую неделю обходить торговцев по всему периметру Привоза и собирать дань. Раньше налог шел в карман государства. Но в тот период полного безвластия никто не мог точно сказать, где же этот самый карман.
И крутые ребятки ссыпали пока что все собранное в "общак".
Месяцев через шесть Артур предложил открыть на Привозе "точку" по продаже видеокассет. Естественно о лицензионных кассетах не могло быть и речи. Среди кассет было все, что интересовало в то время молодежь: фильмы, музыка, новые американские боевики и, конечно, "порнуха", которая ничем не выделялись из общей массы, только на ребре кассеты была наклеена маленькая клубничка.
Вначале девяностых этот киоск давал приличный доход. Хватало всем участникам, часть шла в "общак", а на остальное Артур мог всегда себе позволить "белую булочку с черной икрой".
Ой, какое было время!
И однажды он встретил ЕЕ. Прямо на перекрестке улиц Спиридоновской и Франца Меринга. Когда он увидел ее, ему показалось, что в тот же миг он был сражен стрелой, не иначе. Он шел за ней, как приклеенный. Она была ниже его ростом, с большими черными глазами на смуглом лице и роскошными черными волосами. Фигурка у нее была точеная, а грудь!
Это было что-то особенное! Он просто не мог оторвать глаз. В его 35 он был далеко не мальчик, но эта красавица просто сошла с полотна Рафаэля.
Он тут же решил, что она и будет его женой, о которой так мечтала его мама.
Они познакомились. Оказалось, что она наполовину армянка, наполовину украинка. Папа умер, она жила с мамой. Училась в институте.
Все оказалось обычно, но тем интересней было ее добиваться. Наверное, он где-то переборщил с подарками и ухаживаниями. Он просто очень торопился. Время было неспокойное, и нужно было "завязывать" с криминальными делами. Ведь у него на глазах в бандитской разборке погиб его друг по бизнесу. Возможно, он будет следующим. И решение было найдено. Он предложил ей срочно расписаться, потому что намеревался подать анкету на выезд в Германию. И, конечно же, его мама поедет с ними. Ведь это так заманчиво. Новая жизнь. А денег, денег у них хватит на какое-то время.
Она отнеслась к его предложению с недоверием, настороженно. Видимо она в свои 20 лет была воспитана в строгости, ждала долгих ухаживаний, серенад под балконом, рыцаря на белом коне. А тут замуж и завтра. Он сразу сказал, что все вопросы выезда он возьмет на себя: и роспись, и приглашения, и визы.
Она на все смотрела с опаской. Отвечала на его вопросы не сразу. Наверное, она его не любила, больше искала выгоду. Всегда ходила гордая, высокомерная, бесконечно капризничала по всяким поводам и все время требовала для себя свободы.
Его воспоминания нарушил приход медсестры. Ему поставили капельницу и оставили в покое. Он снова закрыл глаза. По телу стало растекаться приятное тепло.
Расписали их быстро. У него везде были свои люди. Они поселились вдвоем в отдельной двухкомнатной квартире на Одесских Черемушках. Квартиру на время он снял у товарища, пока тот уехал на заработки за рубеж.
Готовить она не умела, и им все время приходилось питаться у ее или его мамы. Ее мама готовила хорошо и очень радовалась, когда они приходили, а вот его мама невзлюбила невестку сразу. Старая Сара не видела в невестке родную душу. Она считала, что ее замечательный сын, который был воспитан по еврейским законам, не будет счастлив с такой женой. А гордая и самовлюбленная Наина даже не собиралась доказывать обратное.
Потом Наина забеременела. Как же Артур был счастлив, наконец, и у него будет нормальная семья, и он перестанет все время волноваться и задаваться вопросом – отчего его жена задерживается в институте.
Время шло. Торговля становилась делом не очень выгодным и, честно сказать, опасным. Появились новые молодые "рекетиры", которые не соблюдали принятых воровских законов. Начался ужасный беспредел.
Когда Наина была на пятом месяце беременности, характер у нее сильно испортился. Наконец, пришло приглашение на въезд в Германию.
Артур тут же применил все свои связи, чтобы организовать быстрый выезд. Нужно было так успеть, чтобы она рожала уже там. Но в последний момент его мама заявила, что никуда с "Этой" не поедет, ей и здесь хорошо.
Как быть? С одной стороны, бизнес пришлось сворачивать и деньги прятать по знакомым и друзьям на черный день, чтобы перед отъездом "не хлопнули". С другой стороны, жена стала капризной и требовательной. То ей не так, то ей не этак. Тут еще старая Сара встала в категоричную позу и кричала: "Пусть все горит огнем, не тронусь с этого места! Я что, совсем рехнулась ехать к этим? Там же по улицам автоматчики бегают!!!"
Невозможно было передать, как нервничал Артур. Что было делать? И он решился. Да и Наина настояла – вместо его мамы, внесенной во все анкеты, вывезти тещу, ее маму. Правда, и возрастом и внешностью они были совершенно не похожи, но вначале эмиграции требования к выезжающим были не очень жесткими, и Артур отправился в Киев.
Две недели он жил под "немецким посольством" в Киеве. Не ел, как надо, не ходил в баню. От посольства просто невозможно было отойти. Каждые два часа там делали перекличку стоящие в очереди, только чтобы взять выездную анкету, потом необходимо было оформить дополнительные переводы документов. Потом не хватало каких-то справок. Но в результате сложной комбинации он, наконец, оформил паспорта на себя, жену и тещу.