Филон достойно подготовился. В крепости царил образцовый порядок. Гарнизон был выстроен для встречи своего начальника и, как оказалось, командующего армией. Начищенные шлемы конников сверкали, в них отражались лучи поднимавшегося солнца. На крепостных стенах замерли лучники и боевые расчеты у катапульт.
– Я должен сообщить его величеству Митридату печальную весть, – со скорбью в голосе произнес Силонос. – Его храбрые воины пали в бою. В знак уважения к царю, верному подданному Императора Антиоха IV Эпифана, я возвращаю доспехи павших воинов.
Силонос кивнул Филону. И тот, приняв колесницу с подарками Митрадата, умчался к арсеналу крепости.
Вскоре он возвратился. Колесница была заполнена доспехами погибших. Именитый парфянский гость бегло взглянул на доспехи, и его как сдуло с лошади. Он поднял над головой пробитый дротиком Эльазара боевой плащ командира парфянского отряда.
Когда-то сверкавшие на плаще, медные пластины потускнели от грязи и запекшейся крови. И только теперь Силонос увидел, что боевой плащ и доспехи стоящего перед ним парфянина, были похожи на доспехи погибшего. Как и тот, парфянин был рослый, могучего телосложения человек, свиреп и удивительно похож лицом на погибшего.
– О горе мне! – Неожиданно раздался громовой возглас парфянина, приникшего лицом к окровавленным доспехам. – Прости меня, мой единоутробный брат! – и тотчас же стенания пронеслись над всем парфянским отрядом, – г-о-о-о-р-е-е нам!
– Главнокомандующий! – обратился парфянин к Силоносу. – Кто его убил?! Выдай его мне, и ты получишь взамен два, нет, три мешка с золотом! Убийца царского сына должен быть убит царским сыном! – и он вырвал из ножен кривой тяжелый меч.
– Где он?!
– Его нет, – спокойно ответил Силонос, – он отслужил договорный период и отбыл домой, в Иудею. Этот воин сражался честно лицом к лицу. Твой брат не был убит. Он погиб в тяжелой схватке, как настоящий воин.
– Опять иудей! – взорвался гость. – Да обрушатся на него все проклятия безлунной ночи! Да будет он и весь его род испепелен огнем солнца, а пепел рассеян по пустыне!..
– +Мы еще вернемся! – угрожающе закончил он и, легко вскочив на колесницу, заполненную боевыми доспехами погибших парфян, помчался к вновь расступившейся стене щитов.
Вскоре парфянское войско с проклятиями и плачем, поднимая тучи пыли, исчезло среди холмов, примыкавших к ущелью Ара.
Силонос долгим взглядом проводил удалявшихся парфян. Он знал, что их угрозы были реальны.
Селевкидская империя шла к упадку. И в этом, как ни странно, убедил его сам Лисий, отвергнувший разработанный Силоносом план разгрома Митридата. Последний шанс отстоять будущее был упущен. Звезда Парфии неудержимо поднималась к зениту.
Учитывая все это, и стремясь избежать столкновения с более мощным отрядом противника, Силонос решил вывести гарнизон в Александрию в самое короткое время.
Он мысленно прикидывал, кого из офицеров он может назначить начальниками сотен и тысяч. Командовать гарнизоном, превращенным им в армейскую фалангу, он поручит Филону. Тот был вполне к этому готов.
Вновь назначенный командир фаланги не стал медлить. Он рьяно принялся за дело. В нем проснулся незаурядный талант организатора. Исчезла медлительность и скрытая неуверенность. Он действовал быстро и энергично.
Силонос с удовольствием отметил, что Филон, собрав вновь назначенных начальников сотен, не только дал указание, как и когда подготовиться к перебазированию, но тут же, на случай неожиданной вылазки парфян, отправил в засаду две сотни лучников и тяжелых копейщиков, вооруженных длинными копьями и квадратными щитами.
– Пожалуй, я принял бы такое же решение, – одобрил он действия Филона.
Затем новый командир фаланги приступил к подготовке тяжелого оборудования к перевозки и, в первую очередь, катапульт.
Для ускорения движения по нелегким дорогам Месопотамии предстояло разобрать на части громоздкие орудия и сразу погрузить их на лошадей, мулов и имевшиеся двуколки. Однако вся эта работа должна была быть осуществлена так, чтобы, в случае надобности, можно было бы тут же привести катапульты в боевое состояние.
Но как всё это осуществить без военных инженеров? – растерялся Филон. Он не был специалистом в инженерной сфере. В крепости когда-то было несколько инженеров, их отозвали в Антиохию. Возникавшие инженерные проблемы решал Силонос. Ему позволяли инженерные знания, приобретенные в Афинской военной Академии.
– Не просить же и сейчас помощи у командующего армией, – обескуражено думал Филон. Его практичный ум лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации.
Он припоминал все фортификационные работы, проводившиеся в крепости, а также тех, кто ими руководил. При этом в его памяти вырисовалась созданная иудеями остроумная ловушка, в которую попали парфянские лазутчики.
Установленные на крыше синагоги колья из прочного оливкового дерева были размещены и скреплены каким-то необычным способом. То было правильное инженерное решение.
И, уцепившись за эту спасительную мысль, он тут же вызвал к себе старейшину иудейской общины.
Пришел рав Нафтали. Филон без обиняков объяснил ему суть возникшей проблемы. Нафтали молчал. На его лице не было ни удивления, ни протеста, хотя просьба Филона была явно из иной сферы, нежели та в которой Нафтали был занят с утра и до вечера. Но раз его попросили, значит, кому-то нужна его помощь. И он решил обратиться к тем разделам Книги Книг, где говорилось о военном деле.
Нафтали знал, что там он не найдет прямого ответа как лучше разобрать и собрать тяжелые орудия, но там было многое другое, очень важное для необходимого ответа на просьбу греческого офицера.
Нафтали попросил показать катапульты и средства их перевозки, которыми располагал греческий начальник. Внимательно осмотрел, ощупал. Что-то подобное он уж видел в своей далекой молодости. Затем посмотрел на Филона и также спокойно сказал.
– Мы вам поможем. – И ушел.
Филон колебался. Не сбежал ли старик? Что-то уж очень быстро он согласился помочь, даже не оговорил сумму, положенную за эту помощь. Однако когда солнце начало подниматься к зениту, рав Нафтали возвратился. Филон, позабыв о солидности и своей новой должности, радостно бросился ему навстречу. Старик привёл с собой караван тяжело нагруженных мулов и ослов.
Вместе с Нафтали прибыло человек пятнадцать юношей. Они быстро разгрузили животных, сложив в одном месте гору хорошо выделанных шкур и несколько охапок кожаных ремней. Каждый ремень был шириной в три дактиля.
" Из таких раменей были сделаны кресла, когда-то подаренные офицерам", – вспомнил Филон. Меж тем иудеи вместе с солдатами, обслуживавшими катапульты, принялись разбирать грозные орудия.
Сняв с опорных рам колеса, они отделили метательные рычаги и толстые холщовые ковши. Затем разобрали опорные рамы и принялись погружать их на спины верблюдов, лошадей и ослов, находившихся во множестве в конюшнях гарнизона.
В то же время наиболее тяжелые элементы катапульт погрузили на спаренные двуколки колесниц. Все это было завернуто в шкуры и надежно перевязано ремнями. Такая упаковка не натирала спин животных и способствовала дальнему переходу. Эта часть работ была завершена далеко за полночь при свете больших смоляных факелов. Еще день, другой и можно двигаться в путь.
Филон был доволен. Старый мудрый иудей не подвел.
"Но чем он, Филон, сможет ему заплатить? Казна крепости пуста. Офицеры и те уже тридцать восходов солнца не получали положенных им денег".Эта мысль, непрерывно сверлившая мозг Филона, не давала ему покоя. Необходимо что-то срочно предпринять, и Филон решил устроить прощальный пир.
Он велел забить десять коров и с радостью сообщил, что уважаемый рав Нафтали и все его люди приглашены на этот пир. Однако, вместо благодарности он увидел на лице старика смущенную улыбку, за которой последовал отрицательный ответ. Нафтали сказал, что его люди не смогут участвовать в этом пире.
– Нам не разрешено есть мясо животных, забитых не по законам кашрута. – неожиданно твердо произнес Нафтали.
– Что?!.. – не понял Филон.
– Если животные забиты не так, как того требует иудейская вера и сложившиеся традиции, – раздался голос подошедшего Силоноса, – они не будут есть этого мяса.
Солдаты встали, тепло приветствуя командующего армией.
Через два захода солнца гарнизон крепости был готов к дальнему переходу. И только теперь Филон, со свойственной ему непосредственностью, рассказал Силоносу о неоплаченном денежном долге.
Ничего не ответив, Силонос в сопровождении верного коневода Никоса направился к иудейскому кварталу. Однако, не доехав примерно полтора-два стадия, спешился, бросил Никосу поводья и велел ждать.
Он неторопливо шел по знакомым улочкам иудейского квартала. Обычно полные торопившихся и озабоченных людей, сегодня они были пусты. Жизнь затаилась в темных, вырубленных в скалах жилищах, за глинобитными стенами убогих домишек, и лишь из распахнутых дверей синагоги доносилось протяжное пение. Иудеи обращались за помощью к своему невидимому Властелину.
Силонос остановился и замер. За напряженной деятельностью последних недель, начиная от разработки стратегического плана разгрома Митридата, царя Парфии, и до последовавших за этим судьбоносных для него событий, он забыл об этих людях, искренне служивших ему и брошенных им в столь тревожное время.
Они не были эллинами, у них была своя вера, своя культура, с которой он успел близко познакомиться. Эти люди всегда относились к нему с должным уважением. В глубине души, и он не боялся в этом себе признаться, они не были ему безразличны. К их племени относился Эльазар, ставший его другом, а затем и Шифра…