Празднично одетые, радостные люди с гордостью рассматривали караул у Града в трех типах мундиров: во французском с голубыми беретами, в итальянском с перьями на шляпах и в третьем, который назывался русским. Своими мундирами караульные словно напоминали о том, что республика поддерживается темп силами, которые дали ей возможность возникнуть… Ветер срывал последние листья с лип перед храмом Лореты. Напротив каменщики реставрировали знаменитый Чернинский дворец, в стенах которого было ровно 365 окон! Во время войны там находились казармы, и солдатам доставляло удовольствие каждый день смотреть из разных окон, отсчитывая тем самым дни службы. Так рассказывали. Теперь казармы вновь переделывали в дворец. В нем будет размещаться министерство иностранных дел.
Кто-то окликнул Яна, он обернулся и увидел Мирека Восмика, бывшего санитара из одиннадцатого полка. Как и тогда, на войне, от него пахло лекарствами. Мирек немного располнел. Он восторженно расцеловал Яна и тут увидел Таню.
- Кого это ты водишь по Праге? - спросил Мирек, указывая на Таню.
Если и хотелось Яну кого-нибудь встретить в Праге, так это Мирека, с которым они подружились на фронте и который обещал Яну, что при первом же ранении он из Галиции поедет лечиться в Прагу.
Втроем они отправились к "Викарке".
Мирек очень обрадовался встрече.
- Мы здоровы, война кончилась, - говорил он. - Чего еще нам нужно? Мы испили чашу войны до дна. Меня в семнадцатом ранили на итальянском фронте, потом пришлось снова служить, но уже только в тыловом госпитале в Тироле. После переворота я немного подучился и теперь работаю ассистентом в больнице на Карловой площади.
В ответ Ян рассказал Миреку о своей жизни начиная с 1915 года. Окончив, он вздохнул и добавил:
- Мы опять уедем.
- Правильно, старина, правильно. Здесь ты не приживешься, да и девушка твоя тоже. Я учу русский, - с улыбкой сказал Мирек, обращаясь уже к Тане. - Скоро буду говорить с вами на родном языке! - и спросил Яна: - Ты уже с кем-нибудь виделся?
- Нет, только с полицейскими.
- Они хотели тебя арестовать, красный репатриант? - Мирек улыбнулся.
- Пока еще нет.
- Ты, я смотрю, особой радости не испытываешь?
- Нет!
- Я тоже, Еник… - У Мирека запотели очки, и он снял их, чтобы протереть. - Мне просто горько от этой молодой чешской славы.
Таня спросила, женат ли Мирек.
- Нет, девушка, у меня на это не хватает времени. И потом… - Он запнулся и не закончил фразу.
Мирек ушел из "Викарки" раньше Тани с Яном. У него было послеобеденное дежурство.
7
На третий день Яну все же пришлось идти регистрироваться. Мартину-старший опасался за последствия.
В бюро справок пражского полицейского управления сидели любезные люди.
- Пожалуйста, с этими документами на первый этаж, кабинет номер двадцать четыре.
Опять с "этими" документами!
Кабинет номер 24 был просторный и приветливый. Молодой человек с короткой бородкой и поредевшими волосами подал Яну руку и предложил сесть. С портрета на стене смотрели старые умные глаза Масарика. Хитрые морщинки под белоснежными усами деревенского старосты сложились в ироническую усмешку. С другого портрета хладнокровно смотрел куда-то в угол американский президент Вильсон.
Молодой человек попросил показать ему документы и, просмотрев их, сказал:
- Вы приехали домой… с женой и сыном… Жена родилась в Иркутске, по национальности русская… Многие из наших там женились, но они вернулись раньше. Вы слегка задержались. Что вы делали в России?
- Я работал в Институте истории в Москве.
- А до этого? - Ян не ответил. - Чем вы занимались до того, как начали работать в Москве?
- Это вас интересует в личном плане или для дела?
- И в личном, и для дела, - Молодой человек любезно улыбнулся: - Судьбы людей для полиции всегда интересны…
- Это необходимо для того, чтобы дать мне справку, что я по всем правилам зарегистрировался?
- Да, - сухо сказал чиновник, - у меня здесь лежит рапорт Жижковского комиссариата. Вы с оружием в руках воевали против чехословацких легионеров?
- Нет.
- Но вы бежали от них! Вам нечего опасаться! Республика амнистировала вся и всех, к сожалению. Так вы перебежали или нет?
- Да.
- А что вы делали потом?
- Я писал статьи в газеты и обучал иностранным языкам.
- А где вы изучили эти языки?
- Дома, в школе, в плену.
- Так, так… - Чиновник взялся за черную бородку. - Вам было хорошо там?
- В зависимости от обстоятельств…
- Вас заставили вступить в коммунистическую партию?
- Нет.
- То есть вы не член этой партии?
- Нет.
- У нас разногласия с коммунистами, - вздохнул молодой человек с короткой бородкой.
- У меня трудностей не было.
- А не думаете ли вы, что после смерти Ленина власть коммунистов в России будет свергнута?
- Не будет.
- Так вы иного мнения, чем Томаш Масарик! - Чиновник показал на портрет и выдавил из себя, словно читал проповедь: - Почему вы приехали в республику? Вас готовили в качестве пропагандиста? Какие инструкции вам дали перед отъездом? Вы не боитесь, что мы вас арестуем? Вы знаете, что наша республика не признает советскую власть? Что вы усмехаетесь?
Ян действительно усмехнулся и не ответил на вопросы чиновника.
Чиновник встал и сказал:
- Эти документы останутся в нашем сейфе. По ним видно, что вы служили в войсках большевиков. Чехословацкая репатриационная миссия в Москве выдала вам формуляр, из которого видно, конечно, только посвященным в это дело, что вы служили в Красной Армии. Хе-хе… Но ничего, внизу в бюро вам дадут справку, что вы по всем правилам зарегистрировались. Мы - свободная страна, живите себе здесь с женой свободно и не суйтесь ни в какие дела.
Он подал Яну руку, в глазах у него появилось что-то похожее на сочувствие и приветливость.
- Но как мы будем ходить по Праге без документов? - спросил Ян.
- У нас в республике эти вещи не требуются. Демократия вас охраняет, вы это скоро узнаете.
Внизу Ян заполнил полицейские карточки на себя, жену и ребенка. За жену он даже расписался.
С легким сердцем он вышел на улицу. Они не узнали, что он собирается уехать! Формуляр "Б" выдал только то, что он служил в Красной Армии. Однако он подлежал амнистии.
Народная улица была полна лент и флагов. Прага готовилась к шестой годовщине 28 Октября. На углу Спаленой улицы продавались фиалки, нежные, как дуновение весеннего ветерка. Ян купил букетик и принес его Тане.
8
Тетушка Ирки уже была вдовой.
- Мой? Он умер через год после войны, - сказала она. - Об Ирке мы узнали поздно, где-то в июне девятнадцатого. Пришли полицейские и спрашивают у мужа, нет ли у нас от Ирки каких-нибудь писем, открыток и вообще чего-нибудь. Мы сказали, что нет. И тут они нам выдали как гром среди ясного неба: "Вы знаете, пани, что его повесили?" У меня ноги подкосились, я закричала. А они говорят: "Пани, не шумите, иначе можете оказаться за решеткой…" Потом они залезли к нам в шкаф, в чемоданы, просмотрели мое шитье - все что-то искали. Не верили, что от Ирки не было писем. Мой все это время лежал, отвернувшись к стене, и не сказал ни слова. Только когда они ушли, мы оба заплакали… Ирка был хороший парень, а виселица - это плохой конец. На фронте его не убили, а повесили свои же! А что плохого он сделал? - Тетя говорила спокойно. - Вы присутствовали при казни?.. Как он себя вел?
- Этого я не видел. Я потом стоял у гроба…
- Вот как получилось… - покачала головой тетя и сняла с головы платок. Капельки пота выступили у нее на лбу. Ее седые волосы были стянуты сзади в узел.
- На что вы живете?
- Я? Сдаю квартиру одному холостяку, пожарнику, а потом, как видите, стираю… Она показала на галерею, где стояло корыто с замоченным бельем. - Я бы и вам могла стирать, если хотите.
- Спасибо…
- Вот и хорошо… А Ленин действительно умер?
- Умер.
- А ведь неправда, что о нем здесь у нас говорили и говорят, да?
- Неправда…
- Я рада услышать это от вас, пан Мартину.
Ян улыбнулся:
- В России уже нет панов!
- А здесь есть, пан Мартину. И старые, и новые.
- А как поживает Фанинка?
- И о ней вы не забыли? Вышла замуж за крестьянина, у нее трое детей. Говорят, она все еще хороша собой… Ирка ее очень любил. У вас нет ничего на память от Ирки, пан Мартину?
- Нет, только здесь, в сердце.
- Вы очень добры.
Все было сказано. Ян встал:
- Я еще к вам зайду.
- Приходите, с женой приходите. Вам ведь не будет стыдно войти с ней ко мне: вы говорили, она бедного происхождения.
- Мы придем.
И тут тетушка медленно произнесла, словно у нее окаменел язык:
- Война закончилась, вместо императора у нас теперь Масарик, но ничего не изменилось. Только муж мой отмучился и Иржичека нашего повесили. А я по-прежнему в этой дыре без окон, все так же стираю, а чтобы я была сыта, этого сказать не могу… Приходите…