Гипотеза ослепила, как театральный софит. Для пущей уверенности Николай Сергеевич разыскал крупного специалиста по лесосплаву. Через знакомого замнаркома добился приема и заставил себя выслушать. Специалист долго не мог понять, что от него требуется и какое вообще он имеет касательство к производству смычковых инструментов. Бурный темперамент Жиляева определенно вызывал в нем скрытое противодействие. Одна только мысль, что на лесоповале, где полно заключенных, будут ставиться какие-то опыты, могла лишить душевного равновесия. Когда же в конце концов выяснилось, что не требуется ни ответственных решений по отрасли, ни официальных заключений, ответработник позволил себе немного отмякнуть. Как человек просвещенный и не чуждый искусств, он с полным одобрением отнесся к новаторской идее по части вымачивания древесины в соленой воде. И подтвердил, что она, древесина, действительно способна обрести совершенно иные качества. Какие именно? Товарищу музыканту, конечно, виднее, он же лично не считает себя компетентным в вопросах акустики. Но сама мысль ему очень даже понравилась. Оперативная обработка сплавного леса - самое узкое место. Топляк и все такое... Из-за этого много претензий. О том же, что свойства материала могут улучшиться - мореный дуб, например,- никто и слушать не желает. Короче говоря, ценная инициатива. Стоит работать в таком направлении.
Жиляев ушел окрыленным. В магазине на Кузнецком мосту он приобрел контурную карту Апеннинского полуострова, по которой школьники упражняются в географии, и нанес на нее предполагаемый маршрут от итальянских Альп до Кремоны.
Николай Сергеевич церемонно поцеловал руку Нине Евгеньевне, скинул галоши, повесил пальто и, предвкушая торжество, направился прямо в кабинет.
- Вот! - он благоговейно опустил на стол свернутую в рулон карту.- Можешь забыть о грунтовке и лаках, Миша. Это был тупиковый путь.
- Возможно,- Тухачевский понял суть из телефонного разговора и не торопился с возражениями. Пусть Николай сперва изложит подробности.
- На этой схеме ты найдешь все, что нужно,- Жиляев развернул и разгладил свой свиток.- Тут были леса, где произрастали альпийские сосны,- он обвел мизинцем заштрихованный чернильным карандашом овал.- Может, они и теперь там растут, но это неважно... Отсюда бревна сплавлялись по горным речкам в низину. Видишь стрелочки?
- Почему ты уверен, что именно сплавлялись?
- А как иначе можно вывезти лес? По железной дороге, что ли?
- По льду, например, зимой.
- Ты это читал или нарочно так говоришь, чтобы сбить?
- Извини, Коля. Просто реплика по ходу. Пожалуйста, продолжай.
Жиляев умел рассказывать, фантазируя на лету. Взволнованно, ярко, с увлекательными подробностями. В университете города Падуя преподавал Галилей, морская вода излечивает дерево от грибка - не отличишь правду от вымысла. Скользя по извилистым контурам рек, он мотал головой, показывая, как вертятся в пенном потоке смолистые стволы и летят в вихре брызг в штормящее море.
- Черт знает сколько месяцев их будет болтать на гребнях Венецианской лагуны! - Коля поднимал завороженные глаза к потолочной лепнине и продолжал плести словесную ткань.- Рано или поздно отяжелевшие, пропитанные морской солью бревна выволакивают баграми на берег; рано или поздно они попадут в Падую. Ах, какой это город! Капелла дель Арена, фрески Джотто... Там их разделают, распилят на доски и благополучно отправят на баржах в Кремону.
- Против течения?
- Разве?.. Пожалуй, ты прав! Значит, дождутся зимы, когда на реке По установится санный путь. Подробности не имеют значения. Венецианская лагуна - все дело в ней! Когда пустоты между волокнами заполняются рассолом, сосна приобретает чудесную особенность. Вот где разгадка тайны!
Он никогда не был в Италии и вообще за границей. Но с каким упоением произносил магические названия: "Венецианская лагуна", "Падуя", "река По"! Словно воочию видел торжественный ход груженых парусников мимо дивных аркад и переплеск зеленых волн на мраморных плитах. Покачиваются черно-золотые гондолы, красавицы в масках перебегают по горбатому мостику через сонный канал. И все это не во времена оны - теперь.
Слушать было легко и грустно.
В прихожей затренькал звонок: Ваня Кудрявцев, шофер.
- Спасибо, Коля, необыкновенно интересно! Твою
гипотезу обязательно нужно проверить,- Михаил Николаевич незаметно взглянул на часы: Ваня прибыл минута в минуту.
- Опять опыты? Скучно и долго.
- А как же иначе?.. Впрочем, знаешь что? Отправлю-ка я тебя, братец, в Щелково, на наш химический полигон! Они там собаку съели на всем, что касается дерева. Поговори, посоветуйся...
- Думаешь, получится? - Жиляев машинально записал адрес полигона на обратной стороне карты.
- Должно получиться. Я им позвоню,- хлопнув себя по коленям, маршал встал, поправил портупейную пряжку.- Тебе куда?
- В филармонию.
- Тогда по коням. Я подвезу.
- Что там в Японии? - спросил Николай, громыхнув железной дверью лифта.- Это очень опасно для нас?
- Ты же читаешь газеты: военно-фашистский заговор. Вот и делай выводы. Конечно, опасно.
- Но мы начеку?
- Мы всегда начеку.
Сквозь стальную сетку шахты мелькали лестничные пролеты и окна: сумрак и свет.
21
Крупномасштабную карту демилитаризованной зоны первым вывесил у себя в ателье личный фотограф фюрера Гофман. На другой день она появилась в витринах дорогих магазинов Лейпцигерштрассе и Курфюрстендама. С часа на час ожидали официального заявления.
В клубе для иностранных журналистов было не протолкнуться. Особенно в баре, где вперемешку с корреспондентами толпились разговорчивые чиновники из министерства пропаганды и примелькавшиеся девицы. Прямо за столиками, уставленными пивными кружками, набрасывались строки корреспонденций. Слухи сходились на том, что в Рейнскую область будет направлено не менее тридцати тысяч солдат, и каждому хотелось передать новости первым, благо телефоны и телетайпы работали до глубокой ночи. Рейхсминистр Геббельс, в чьем ведении находился клуб, позаботился, кажется, обо
всем: рабочие комнаты с машинистками, газеты и журналы со всего мира, уютный ресторан с более чем умеренными ценами. Дежурные блюда: картофельный салат, свиные ножки, татарский бифштекс с желтком и мелко нарезанным луком - готовили ничуть не хуже, чем в "Адлоне".
Но сегодня ресторанная кухня не пользовалась особым спросом. Свирепо прокуренный бар притягивал истомившихся ловцов новостей, словно оазис в пустыне. Голод забивали галетами и подсоленной редькой, по-баварски. Ожидание невольно сближало людей. Позабыв про разумную осторожность, случайные соседи делились самыми смелыми предположениями. Сенсационные догадки рождались на пустом месте и тут же лопались, подобно пузырькам оседающей пены. Как всегда, кто-то не выдерживал и, торопливо исчеркав фирменную картонку, пропадал в дыму. Его провожали настороженные взгляды: "Неужели что-то пронюхал?" Слабонервные бросались к телефонам. Полностью подготовить корреспонденцию хватило выдержки у одного Ширера. Ему осталось только вписать в пустые места общее количество и названия вводимых частей и еще две-три официальных цитаты. Американец предлагал пари - пять против одного,- что уже завтра немецкие бронемашины пересекут демаркационную линию.
- Остановить Адольфа сможет лишь хороший щелчок по носу. Однако пока подобного храбреца не нашлось,- сказал он Брайну Остину из лондонского "Обсервер".- Поэтому все будет, как у него в " Mein Ка mpf", точно по писанию. Странная ситуация: гангстер честно предупреждает, чей банк и когда он собирается брать, но публика почему-то принимает его за шутника. Нет, лично я верю этому парню. Для шуток у него есть мистер Геббельс. Впрочем, и он рубит правду, когда захочет.
Остин согласился поставить десять марок, когда стало ясно, что сегодня уже ничего не произойдет.
Первый секретарь полпредства Евгений Гнедин проторчал в клубе почти до четырех часов. В сущности, безрезультатно хотя и не вовсе зазря. Осведомленный сотрудник МИДа проговорился (трудно судить - случайно или намеренно), что в верхах всю неделю шли напряженные совещания, но сейчас как будто достигнуто полное единогласие - фюрер завтра выступает в рейхстаге.
Гнедин исполнял обязанности пресс-атташе. Сведения, почерпнутые за кружкой, порой оказывались весьма кстати, а газеты "Правда", "Известия" и "Красная звезда" поступали в местный киоск прежде полпредства. Так что жаловаться не приходилось.
Докладывая полпреду, Гнедин подытожил свои ощущения:
- Нет дыма без огня, Яков Захарович, нервозность жуткая, определенно что-то готовится.
- Что именно, мы примерно догадываемся,- Суриц согласно кивнул.- Но насчет выступления Гитлера - любопытно. Это не блеф? По моим сведениям, рейхстаг соберется только на следующей неделе.
- Все возможно... Я специально проехал мимо, но не обнаружил особой активности. Здание не оцеплено.
- На сегодня, видимо, все,- полпред взглянул на часы.- Но будем готовы. По части сюрпризов они мастаки.
- Оповестят, надо думать, заблаговременно.
- Едва ли нацисты пойдут на попятную. Речь конечно же будет выдержана в резко антисоветских тонах. Как же иначе? Мне, полагаю, присутствовать не обязательно, а вы поезжайте. Личные впечатления тоже важны, Евгений Александрович.
- Но если он обрушится на нас с очередной порцией клеветнических обвинений, то...
- Действуйте по обстоятельствам,- на полуслове прервал полпред и сразу же заговорил о другом.- На днях ожидается прибытие делегации во главе с товарищем Бухариным проездом в Париж. Если понадобится ваше участие, я дам знать.