Возносясь духом к заснеженным пикам Гималаев, излучением третьего глаза проницая чертоги Вальхалы, он терял ощущение реальности. Где "орден" и где "государство"? Где Генрих Гиммлер и где Генрих Второй?
Из состояния самогипноза, обычно кончавшегося упадком сил и приступами слезливости, его, как всегда, вывел Кестнер.
Пока длился сеанс лечебного массажа, Гейдрих дожидался в приемной.
- Арестован мелкий шантажист Отто Шмидт,- избегая благостно-просветленных глаз шефа, он с места в карьер перешел к делу. Холодно, лично незаинтересованно, буднично.- Здесь собственноручно подписанный им протокол допроса. Дело ведет Иозеф Мейзингер.
- Помню,- Гиммлера клонило ко сну, и он не сразу ухватил суть.- У него волчья хватка.
- Мейзингер дело знает,- подтвердил Гейдрих.- Речь идет о генерал-полковнике Фриче,- на всякий случай напомнил он.- И других весьма влиятельных лицах.
Гиммлер сменил пенсне на очки для чтения. Показания Шмидта уличали Фрича в пристрастии к гомосексуальным забавам. Кроме него назывались имена статс-секретаря Функа, полицай-президента Потсдама, штандартенфюрера фон Веделя, графа фон Гольтца и прочих высокопоставленных персон.
- Это бомба, Гейдрих! - рейхсфюрер отложил протокол.- Прежде чем что-то предпринимать, следует хорошенько подумать.
- Понимаю. Именно поэтому я и решился обратиться к вам за советом.
- Кто этот Шмидт?
- Личность известная. Специализировался на деликатном шантаже, дважды судим. Действует, как правило, в одиночку, терпелив. Может годами вести слежку, пока не наберет достаточно материала. Само собой, набирает жирных котов, с кого можно содрать побольше.
- Его что, подкупили? Или, может быть, силой заставили дать показания?
- Не думаю, рейхсфюрер,- Гейдрих оставил себе путь для отступления.- Задержание связано совсем с другим делом, но поскольку парень значится в картотеке, Мейзингер попутно размотал остальное. Впрочем я специально не интересовался.
- И совершенно напрасно. На очной ставке он может от всего отпереться, и вы,- Гиммлер выделил обращение,- окажетесь в пиковом положении.
- До очной ставки еще далеко.
- Нужна стопроцентная гарантия. Работа, согласитесь, грубая. Случайное знакомство, ночью... С педерастами, конечно, бывает и не такое, но... Как, например, Шмидт узнал, что человек на вокзале в Ванзее генерал? Приметы - темное пальто с бобровым воротником и белый шарф - указывают на штатского. Не так ли?.. Откуда тогда столь подозрительная осведомленность - генерал, и именно Фрич?.. Тут, правда, говорится об удостоверении, но, положа руку на сердце, это шито белыми нитками. Вы и сами прекрасно видите. С какой целью станет генерал-полковник барон фон Фрич показывать служебное удостоверение какому-то сомнительному типу? И где? На темном перроне. Или он специально подошел к фонарю? Не рассказывайте сказки, любезный Гейдрих. С этим Шмидтом нужно еще работать и работать.
- Понимаю, рейхсфюрер. Делом занимается гестапо, где я не имею права приказывать.
- Пока,- насмешливо бросил Гиммлер.- Не прибедняйтесь. Когда вам нужно, вы делаете все, что хотите.
- Лишнее доказательство, что не я был инициатором. Слабости следствия налицо, и я бы никогда не рискнул прийти к вам с сырым материалом. Но есть одно обстоятельство,- Гейдрих помолчал, изображая внутреннее борение, и, словно решившись на крайнюю меру, полез в портфель.- Я знаю, что это покажется не совсем убедительным, но ничего не поделаешь... От нашего источника получены сведения о конфиденциальном разговоре между Фричем, Боком и Нейратом. Они намерены представить фюреру резкий меморандум в связи с намеченным вступлением в Рейнскую зону. Фрич назвал это опасным блефом. Доводы все те же, рейхсфюрер: военное противодействие противника, к которому мы еще недостаточно подготовлены. Последнее отчасти верно,- как бы нехотя признал он.
- Войны не будет. Мы действуем наверняка.
- Я бы рад был втолковать это нашим господам. Они определенно наделали в штаны... В общем, такое вышло стечение обстоятельств.
- Звукозаписи, как я понимаю, у вас нет?
- В том-то и дело.
- Тогда подождем меморандума, иначе нас просто не поймут.- Гиммлер возвратил документы.
- Шмидта можно пока попридержать,- понимающе кивнул Гейдрих.
- На ваше усмотрение.- Гиммлеру попалась на глаза фотография стройной шатенки.- Поздравьте от моего имени хауптштурмфюрера Хагена. Я одобрил его выбор.
19
ВСЕМ НАЧАЛЬНИКАМ УНКВД
Основной задачей наших органов на сегодня является немедленное выявление и полнейший разгром до конца всех троцкистских сил, их организационных центров и связей, выявление, разоблачение и репрессирование всех троцкистов-двурушников.
Оперативная директива наркома Г. Г. Ягоды
Приехав в наркомат, Ежов быстренько проглядел выписку из материала на Голубенко: 1898 года рождения, член партии с 1918 года, член РВС Третьей Украинской армии, в декабре 1918-го - председатель повстанческого комитета в Одессе, политкомиссар 45-й стрелковой дивизии, примыкал к троцкистской оппозиции, заявил об отходе, парткомиссия по чистке постановила "считать проверенным". Далее следовал послужной список по партийно-советской линии.
Фигура не из крупных. Ничего из ряда вон выходящего. Письмо из Киева за подписью "кадровый рабочий" тоже не давало оснований, чтобы Голубенко занимался центральный аппарат.
Николай Иванович вызвал Балицкого.
- Ты чего прискакал? Не сидится на ридной батьковщине?
Балицкий присел, положив левую руку на правый рукав. Его короткие волосатые пальцы, как по клавишам, пробежались по комиссарским звездам.
"С утра, а уже дерганый",- отметил Ежов.
- Тут такое дело, товарищ секретарь ЦК,- Балицкий очистил горло.- За Николая Голубенко сразу же потупится командарм первого ранга Якир.
- Ну и что?
- У нас уже была сшибка.
- Знаю. Ну и что? - вновь с нажимом спросил Ежов.- Какое он имеет к нему отношение?.. По старой памяти, что ли?
- И по старой памяти - Сорок пятая дивизия, и вообще... дружок.
- Обжегшись на молоке, дуешь на воду?.. Чего тебя гак уж заело?
Сперва как бы нехотя, но постепенно распаляясь, Валицкий поведал о былых огорчениях, столь круто, но счастливо изменивших его судьбу. Застарелая обида все же прорвалась. Излагая обстоятельства дела начальника оперативного округа Владимира Васильевича Попова, он не удержался от жалобы:
- Белая кость, капитан царской армии, вышел из Академии Генерального штаба... Может, мы и перегнули тогда, не знаю, но устраивать из-за этого хай, беспокоить Григория Константиновича...
- Тоже участвовал в Южном походе? - прервал (ТО излияния Ежов.
- В самую точку! Своими людьми окружил себя Кона Эммануилович.
- Эка невидаль! Один он, что ли?.. Ты лучше не трожь гражданскую. Та дружба кровью спаяна. Замаскированного врага так просто не различишь.- Ежов надолго задумался. Балицкий кипятился не зря. За Якиром стояла большая сила. В армии, обкомах, украинском правительстве. С Орджоникидзе дружили домами.
На нынешнем этапе такие, как Голубенко или этот Попов, не представляли столь уж великого интереса. Если копать прошлое, то значительно глубже. Якир, Гамарник, Затонский, Картвелишвили... От бывшего Реввоенсовета Южной группы нити тянутся далеко и в разные стороны, по всем военным округам. А что с того? Мало ли кто с кем когда-то дружил? Эдак всю Красную Армию придется перетряхивать. Ковырнешь в одном месте, а откликнется, где и вовсе не ждешь. Командующий Особой Краснознаменной товарищ Блюхер тоже под Якиром ходил, а вон куда залетел: маршал! Нюх у Балицкого есть, да не по Сеньке шапка. В разные стороны прыгать готов. Не хватает терпения. Вопрос о героическом Южном походе с повестки снят, но это еще не сигнал, а выпрямление истории. Кому что положено. С дальней дистанции Варшава и Львов тоже выглядят несколько по-иному. Однако с этой стороны к маршалу Тухачевскому претензий нет. Именно с этой! История рассудит, кому остаться героем революции.
- Ты лучше скажи, сколько там у них в Киевском округе бывших троцкистов окопалось? - Ежов молодцевато выпрямился и вскинул голову, инстинктивно пытаясь возвыситься над столом. В свете указаний товарища Сталина перед ним вдруг распахнулась захватывающая дух перспектива. Все стало на удивление просто и ясно, словно с глаз спали шоры. Поинтересовавшись германскими контактами Путны, хозяин и направление задал, и концы с концами связал. Вот где настоящая диалектика! Сразу и в корень.
Во-первых, Путна - троцкист, во-вторых, с двадцать девятого года работал в Берлине военным атташе. Мог и с Седовым встречаться, и с самим Троцким. О том, как мог оказаться в Берлине Троцкий, томившийся на острове Принкипо под обзором всего Истанбула, Николай Иванович нимало не задумался. Детали подберутся, важна магистральная идея. И она определенно выстраивалась. Сейчас Путна в Париже вместе с Тухачевским и Уборевичем. Обратно поедут опять-таки через Берлин. Вон он, главный-то узел! При чем тут Николай Голубенко? Не потянет он рядом с комкором, мелковат. Чует, чует Балицкий зверя, но не знает, с какой стороны ухватиться. Оттого и осторожничает, ходит кругами.
От такого внезапного прояснения приятно захолонуло внутри. Словно после освежающей мятной лепешки.
- Ну, чего мнешься? - почти ласково подбодрил Ежов.
- Оторвался немного, Николай Иванович, за эти годы, не знаю, кто, где... Самых главных, конечно, помню: Дмитрий Шмидт, Юрий Саблин, пожалуй...