Вместе со стаканами в мельхиоровых подстаканниках подали птифуры и гору бутербродов с колбасой, осетриной и семгой.
Есть Фриновскому ничуть не хотелось. Приходилось, однако, делать вид, что действительно заработался, до чертиков устал и проголодался.
- Может, водочки? - догадливо прищурился Николай Иванович.
После стакана зубровки пошло живее.
- Я чего хотел спросить? - Ежов доверительно тронул Фриновского за колено.- Что там у вас в Шепетовке произошло?
- У нас? - встрепенулся комкор.- Не у нас, Николай Иванович. Мы тут сбоку припеку. Пропустили по договоренности с иностранным отделом, а там уж они сами прошляпили. Вроде несогласованность получилась... Вместо наблюдения взяли, как говорится, за шкирку. Правда, сразу же спохватились, но сами понимаете...- он досадливо махнул рукой.- Сплошная кустарщина.
- У меня немножко другие сведения.
- Ну? - Фриновский закашлялся и побагровел.- Я сейчас же свяжусь по ВЧ с округом, Николай Иванович, и уточню.
- Не стоит... Нет надобности,- как бы утратив интерес, протянул Ежов и без всякого перехода переключился на другое.- Я, собственно, вот о чем хотел побеседовать,- лукаво прищурившись, он огладил висок.- Любит наш народ пограничников? Как вы считаете?
- Любит, Николай Иванович, даже очень,- встревоженный Фриновский силился понять, куда клонит секретарь ЦК.- Без поддержки населения мы как без рук. Каждый пацаненок в приграничном районе ведет себя, будто настоящий дозорный. Мы поощряем такую установку. Наша пионерия чуть что - сломя голову летит на заставу,- он вновь закашлялся и полез за платком. От водки и напряжения его круглое, несколько одутловатое лицо стало совсем влажным.
- Верная точка зрения. Но никогда не надо починать на лаврах. Мы будем еще выше поднимать авторитет защитников наших границ. Летчики, красноармейцы, танкисты - это все хорошо, правильно, но доблестных часовых родины надлежит окружить особым вниманием. Как вы считаете?
- Совершенно с вами согласен,- Фриновский промокнул пот.- Мало еще пишут о нашей работе.
- Ну, не то чтобы мало но, согласен, недостаточно... Кстати, а почему бы вам самому не выступить в "Правде"?.. Завтра же поговорю с Мехлисом. Не ударите в грязь лицом?
- Спасибо, товарищ Ежов. Я постараюсь. До мая вон сколько времени... Владимир Ильич подписал декрет об учреждении пограничной охраны двадцать восьмого мая,- на всякий случай напомнил Фриновский, думая не столько о почете, сколько о связанных с публикацией хлопотах и всяческих подводных камнях.
- Факт бесспорно примечательный,- Ежов задумчиво запрокинул голову.
- Как своего рода начальная веха,- догадливо подхватил Фриновский.- Ведь сперва погранвойска находились в подчинении наркомфина, а не ОГПУ,- торопливо добавил он.- Нынешним могуществом и расцветом мы целиком и полностью обязаны отеческой заботе товарища Сталина.
- Основные тезисы, как вижу, у вас на руках,- удовлетворенно кивнул Ежов.- Остается добавить несколько ярких эпизодов и упомянуть наиболее отличившихся пограничников. Не боги горшки обжигают?..- он встал с дивана и, подойдя к окнам, слегка раздвинул занавеску.- Вы очень своевременно упомянули о помощи населения,- сказал, прислушиваясь к глухому рокоту ночи.- Каждый советский человек должен стать добровольным помощником пограничников, чекистов вообще. Чем безнадежнее положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за крайние средства. Надо помнить это и быть бдительными.
- Непременно, Николай Иванович,- Фриновский счел своим долгом подняться.- Я постараюсь особо выделить именно эту мысль,- пообещал он, скрипнув новенькими подошвами.
- А знатные у вас сапожки! - неожиданно восхитился Ежов.- Прямо-таки генеральские. Сразу видно, что по особому заказу.
- Уж вы скажете, Николай Иванович... Генералов мы в гражданскую порубали.
- Не всех,- порывисто обернулся Ежов.- Многие ушли за кордон и стали там оголтелыми прислужниками фашизма. Но это враги, так сказать, явные, а есть немало тайных - перекрестившихся, что со всей очевидностью выявилось в процессе чисток. Вы согласны?
- Целиком и полностью,- Фриновский почувствовал, как сжалось сердце.- Целиком и полностью...
- Со статьей, пожалуй, тянуть не стоит,- Ежов мимолетно коснулся лба, словно ловя промелькнувшую мысль.- Она окажет мобилизующее влияние... И не забудьте упомянуть наркома. Он немало сделал для укрепления наших рубежей.
- Непременно,- Фриновскому удалось скрыть испуг. По его сведениям, отношения между Ягодой и Ежовым были совсем непростыми. Лавировать час от часу становилось труднее. Неожиданное предложение подозрительно попахивало откровенным подвохом.
- Вы, надеюсь, не обиделись, что я назвал ваши сапоги генеральскими? Они мне действительно нравятся. Такие и должны быть у красного командира. Носите, как говорится, на страх врагам.- Ежов хлопнул себя по кургузому голенищу.- Кому что нравится, словом. И вовсе я не о сапогах, а снова и снова о бдительности. Взрывы на шахтах, крушения воинских эшелонов, злодейские заговоры - о чем все это свидетельствует? Прежде всего, об усилении классовой борьбы. Но не только. О притуплении бдительности - тоже. Не в последнюю очередь о притуплении. Особо пристальное внимание должно быть обращено на всякого рода примазавшихся и перерожденцев. Они есть повсюду: среди партийцев, хозяйственников, командиров Красной Армии. Вы это знаете.
- Знаю, Николай Иванович,- Фриновского бросало то в жар, то в холод.- И со своей стороны...
- Конечно,- не дал договорить ему Ежов.- Иначе и быть не должно. Партия ценит ваши усилия. Но это отнюдь не означает, что в пограничных войсках, да и в органах НКВД в целом покончено с оппортунистическим благодушием. Оно исходит из ошибочного предположения о том, что по мере роста наших сил враг становится будто бы все более ручным и безобидным.
- Для чекиста подобные предположения не только ошибочны, но и преступны.
- Я никогда не сомневался в вашем понимании требований момента,- прощаясь, Ежов вновь протянул обе руки.- Правильная расстановка кадров и проверка исполнения - залог успеха. Словом, держите порох сухим, а моя поддержка вам обеспечена.
- Есть держать порох сухим! - Фриновский выплыл из кабинета на непослушных ногах. Перед тем как залезть в автомобиль, несколько раз жадно вдохнул обжигающий воздух.
15
Гирлянды лампочек, повторяя извивы голых ветвей, облили Елисейские поля праздничным золотом. Огни лимузинов, фиакров, спазматические всхлипы клаксонов - вечно волнующий вечерний прилив. Мокрые площади, клочья газет у сливных решеток, дурман отработанного бензина с наркотической струйкой духов. Холодок несбывшихся ожиданий.
На улице Сен-Онорэ перед воротами дворца президента переминались, разбившись на кучки, ловцы новостей. Лебрен все не отпускал приглашенных для консультации депутатов. Вперемешку с руганью назывались имена вероятных премьеров.
"Триколёр" над палатой депутатов трепали ветры, задувавшие с разных сторон. Кабинеты вице-президентов в старом Бурбонском дворце гудели от страстных призывов, но разболтанная колымага внешней политики безнадежно увязла в песке словопрений.
Пламенным вожаком противников "кощунственного альянса с большевиками" заявил себя, как это обычно бывает, исключенный из компартии Жак Дорио. Вторя ему, профашистские "Жур" и "Гренгуар" из номера в номер публиковали сенсационные вести о "кремлевской грызне" и безнадежной слабости Красной Армии. Вновь замелькали на страницах газет разоблачения бывшего чекиста Думбадзе, чья книжка "На службе ЧК и Коминтерна" стала библиографической редкостью.
Премьер Лаваль, любитель хлестких фраз и белых галстуков, искал подходящего повода, чтобы окончательно похерить им же подписанный документ. В канун широко разрекламированного визита в красную столицу он не удержался от хвастовства:
- На свете существует пять или шесть человек, от которых зависит дело мира. В их число судьба включи- 'ш и меня.
Теперь уже ничего не зависело от обанкротившегося политика. Он стремился к сближению с Гитлером и Муссолини, которых тоже зачислил в избранники судьбы, но трогательного согласия достигли лишь оба диктатора, оставив Францию за бортом. Отношения с Лондоном после подписания англо-германского морского соглашения не внушали ни малейшего оптимизма. Малая Антанта дышала на ладан. Идею коллективной безопасности вовсю эксплуатировали карикатуристы.
Все мыслимые и немыслимые комбинации, кроме откровенного альянса с фашизмом, исчерпали себя до донышка.
Гитлеровская агентура во главе с Отто Абецем открыто агитировала за полный разрыв с СССР. Эмиссары Муссолини роздали французским газетам и различным фашистским организациям свыше ста тридцати пяти миллионов франков.
Местный нацист Филипп Анрио не вылезал из дома № 21 по улице Гомбон, где обосновался председатель итальянской фашистской организации Сулиоти.
В центре Парижа кагуляры напали на лидера социалистов Леона Блюма. Город заполнили подстрекательские антисемитские листовки.
- Похоже на Мюнхен тридцать второго года,- высказался по этому поводу журналист Пертинакс.
На улице Рокпен завершались последние приготовления к торжественному открытию "Коричневого дома".
"Никогда еще, со времени окончания франко-прусской войны, Европа не имела так мало доверия к способности Франции отстоять себя",- телеграфировал за океан корреспондент "Нью-Йорк тайме".
Как и прочие международные акции, договор с Мо сквой был тесно увязан с внутриполитическими маневрами премьера.