- Замечательно, господин министр. Я успел полюбить Германию, хотя, не скрою, здесь нелегко выполнять обязанности посла.
- Долг есть долг,- Нейрат выжидательно наклонился.- Я знаю только один способ покончить с трудностями.
- Какой же?
- Сделать вид, что лично нас они не касаются.
- Замечательно,- Додд вежливо улыбнулся.- К сожалению, этот превосходный рецепт не подходит для данного случая... В Соединенных Штатах убеждены в намерении Германии начать войну, а это, как вы понимаете, затрагивает каждого американца.
- Досадное недоразумение, господин профессор, смею заверить. Никаких шагов в этом направлении Германия не предпринимала. Мы, как и все, конечно, вынуждены заботиться о своей обороне. Вы только посмотрите, что делают итальянцы! За каких-нибудь три месяца Муссолини удвоил свои вооруженные силы. А как вам нравится его недавнее заявление? Он же призывает окружить нас враждебным кольцом государств! - в голосе Нейрата звучало почти непритворное возмущение.- Обвиняет Англию и Францию в том, что они медлят объединиться с Италией в антигерманском блоке.
- В самом деле? - Додд выразил слабое удивление.- Я, признаться, полагал, что увеличение итальянской армии связано с операциями в Африке. Призывы к войне в Европе исходят из другого источника.
- Я догадываюсь, на что вы намекаете, но это ошибка. Как бы там ни было, в ближайшие несколько недель будет достигнуто общее мирное соглашение.
Додд понял, что Нейрат подразумевает предстоящую конференцию Лиги Наций.
- И уже имеется проект? Хотя бы приблизительный?
- Мы стремимся к прочному миру,- ушел от прямого ответа министр.
- Но позвольте, ваше превосходительство,- решительно возразил посол.- Пока создается впечатление, что все немцы только и думают о войне. Я не говорю о парадах. Но любые публичные демонстрации проходят в полном военном снаряжении. Только и слышно, что об аннексии Австрии, Нидерландов. Вы претендуете на некоторые районы Чехословакии, Швейцарии, наконец, Польский коридор. Широкое распространение получили карты, которые недвусмысленно свидетельствуют о территориальных претензиях. Согласитесь, что это внушает серьезные опасения и никак не вяжется с мирными заверениями.
- Подобную продукцию производят совершенно безответственные лица.
- Но она распространяется по всей Германии. Такие карты можно увидеть повсюду: в гостиницах, на вокзалах, в витринах магазинов...
- Вот вам лишнее доказательство, господин профессор, что правительство не вмешивается в волеизъявление граждан. Каждый имеет право отстаивать свои взгляды. К официальной политике это не имеет отношения.
- Однако на картах значится имя господина Геринга. Разве он не входит в правительство?
- Вы, безусловно, правы,- Нейрат устало провел рукой по лицу.- И все же, поверьте, приведенные нами факты не имеют ничего общего с нашей внешней политикой.
- Не смею сомневаться в ваших добрых намерениях, господин министр. К сожалению, благие пожелания слишком часто расходятся с очевидностью. Весь цивилизованный мир убежден в том, что Германия намерена вернуться к своей старой захватнической политике. Откровенные притязания на пограничные области, где живут люди, говорящие по-немецки, красноречиво свидетельствуют об агрессивных намерениях.
- Меня самого тревожат воинственные разговоры и настроения,- озабоченно закивал Нейрат.- Лично я не состою в партии. Вам это, конечно, известно.
Очевидное смущение министра, его виновато-просительный тон словно бы взывали о пощаде. Додд счел возможным снять напряжение.
- К этому тому,- он показал глазами на подаренную книгу,- следовало бы добавить еще двадцать, но я, признаюсь, побоялся взять с собой такой груз. Позволите прислать в вашу канцелярию?
- Вы очень любезны. Я с удовольствием прочитаю. Не зная прошлого, трудно планировать завтрашний день.
- Совершенно с вами согласен. Исторический опыт позволяет предвидеть опасности. Человеческая природа остается неизменной, господин министр.
Додд с горечью лишний раз убедился в том, что ничего, в сущности, нельзя изменить. Нейрат, как, на- верное, и другие чиновники старой школы, превосходно понимает, чем чреват авантюристический курс Гитлера. Возможно, они и пытались на первых порах отстаивать более умеренную точку зрения, но в конце концов капитулировали перед маниакальной волей.
Посол откланялся, так и не получив никаких разъяснений.
Без четверти семь Додд надел шляпу и собрался спуститься вниз, чтобы тем же манером доехать до "Ад- лона", но вынужден был вернуться на телефонный звонок.
- Я уже на месте,- сообщил Яков Суриц,- и буду рад видеть вас.
Выругавшись про себя, посол положил трубку.
- Что случилось? - осведомилась миссис Додд, увидев расстроенное лицо мужа.
- Не понимаю, зачем понадобилось звонить? Считай, что тайная полиция уже зафиксировала мой визит к коварному коммунистическому послу.
- Я же предупреждала!
- Наверняка он допустил промах без всякого умысла. Досадная беспечность.
- Плевать я хотела на гестапо! - вдруг рассердилась американка, употребив несколько энергичных слов.- Иное дело, как отнесутся в Вашингтоне... Противники Рузвельта уже причислили тебя к красным.
- Фашиствующие хулиганы! - посол гадливо поморщился.- Я выполняю свой долг. Надеюсь, что в госдепартаменте это понимают. А на всякую мразь, ты права, Мэгги, надо плевать... У меня нет иной возможности увидеться с русским... Все сторонятся его, как зачумленного, а на официальных завтраках и обедах он почти не бывает. Можно подумать, что это его вполне устраивает. Такой утонченный, образованный господин и вдруг такой робкий... Хинчук вел себя несколько иначе.
Поскольку надобность в конспирации отпала, Додд приказал шоферу расчехлить флаг и ехать прямо на угол Унтер-ден-Линден и Вильгельмштрассе. Ворота роскошного особняка были гостеприимно распахнуты.
Минут пять ушло на обмен любезностями. Суриц одобрительно отозвался о речи Рузвельта, а Додд похвалил золоченую мебель и картины старых мастеров.
- Я потому и увлекся историей, что слишком люблю старину,- зашел он издалека.- Людьми делает нас неразрывная связь с прошлым, традиции. Вы согласны?
- Вполне, мистер Додд, но традиции традициям рознь. Не все из прошлого можно принять.
- Я бы не рискнул ставить вопрос столь декларативно. В отдельных частностях вы несомненно правы. Фашизм, например, одной рукой стремится насильственно воскресить кровавые обряды язычества, средневековую нетерпимость, а другой - разрушает драгоценное наследие европейского просвещения. Одни костры из книг чего стоят! Спору нет: опасно реанимировать мертвых чудовищ, но не менее гибельно навязывать повальное забвение. Рано или поздно цивилизация выродится в вынужденное сообщество объятых нетерпимостью питекантропов. В своем роде это тот же фашизм. Культурная, историческая беспамятность прямиком ведет к рабству и одичанию. Я не прав?
- Вы очень оригинально раскрываете мысль,- мгновенно отреагировал Суриц.
- Оригинально? - Додд понял, что русский стойко придерживается выжидательного нейтралитета. Рассчитывать на встречный шаг пока не приходилось.
- Ничто не проходит бесследно. Культ силы неизбежно выливается в милитаризм, национальная спесь - в расовую ненависть. Кризис гуманизма ощущается уже в международном масштабе. Вы не находите?
- Что вы конкретно имеете в виду? - осторожно поинтересовался Суриц.
- Многое... Капитулянтские тенденции, например, обнаружившиеся в некоторых странах. Растление духа проявляется в утрате воли к сопротивлению. Это, пожалуй, страшнее военного поражения,- с присущей ему логической плавностью Додд перешел к текущей политике.- Абиссинский негус разбит, но он не смирился. Я верю в конечное торжество справедливости.
- Я тоже, мистер Додд,- Суриц оживился и свободнее откинулся в кресле.- Советский Союз с тревогой и сочувствием следит за самоотверженной борьбой абиссинского народа.
- Вполне естественно. У России многовековые духовные связи с Абиссинией, древнейшей христианской страной. Я смотрю на эту войну как на прелюдию к мировому конфликту. Сначала огонь перекинется на Египет, затем, возможно, на Палестину и пойдет гулять, как по бикфордову шнуру... Между нами говоря, Муссолини, подражающий Цезарю, мало чем отличается от господина Гитлера, который заимствует планы Фридриха Барбароссы. Оба они плохо осведомлены, не в меру романтичны и в высшей степени жестоки... Я рад, что вам понравилось обращение президента, господин посол. Остановить войну могут только быстрые и согласованные усилия.
- Советское правительство готово немедленно установить сотрудничество с Лигой Наций в применении санкций против Италии,- Суриц метнул настороженный взгляд из-под опущенных век.- Насколько я знаю, Румыния также преисполнена готовности к решительным действиям... Но этого мало.
- К сожалению. Слишком сложное переплетение интересов.
- У меня была беседа с господином Понсе. Он дал понять, что боится, как бы поражение Муссолини не подтолкнуло Гитлера к захвату Австрии. В этом есть известная логика, хотя возможна и прямо противоположная точка зрения. Но мы не можем не считаться с позицией Франции.
- Разумеется, особенно теперь... Итало-германские разногласия по вопросу об Австрии, конечно, налицо, но я совершенно уверен, что это не приведет к серьезным противоречиям между обеими диктатурами. Искренне уважая господина Понсе, могу заметить, однако, что мнение посла далеко не всегда определяет позицию правительства. Уж нам с вами это известно. Всегда возможны неожиданные повороты.
- Многое будет зависеть от Англии.