- Вот чудачка, ещё одесситка называется, интеллигентка хренова. Таких, как ты, только и ловят, дурочек непонятливых. Краденое к тебе таскал?
- Нет, только несколько подарков...
- С чеками з магазину? - съязвила старуха.
- Нет, ношеное...
- Хто б сомневался. Ну шо, тащи всё до меня и сама у меня переночуй, а утром на работу и до сестры, сюда ни ногой. Я сама, если шо, в магазин прийду. От так-то. Ну и глупая ты, Надька, любовь, любовь, когда ж вас, непутевых, жизнь научит. Фу!
Первым трамваем Надежда ехала к Дорке, хорошо, что у нее запасные ключи. Светало, Вовчик спал на диване, свернувшись калачиком, без подушки, укрылся старым одеялом, которым покрывали кожаный старый диван. На столе в кастрюльке стоял прокисший бульон, в банке нетронутый компот. Ник чему не притронулся, ничего не ел, характер показывает. Из-под одеяла выглядывала нога в штопаном старом носке и с громадной новой дырой над штопкой. Надька нагнулась, хотела укрыть, но мальчик проснулся, увидев тётку, потянул к ней ручки: "Я больше не буду". Говорить он не мог, рыдания сотрясали его худенькое тельце.
- Сыночек, я тебя простила уже давно. Родненький мой, успокойся, - она поцеловала мальчика в лобик, - да у тебя жар. - Надежда прижалась губами к груди ребёнка - горит, температура. Бросилась на кухню греть воду, заваривать бабы Катин отвар. Когда вернулась, мальчик, раскинув ручки и ножки на диване, бредил. Нужно бежать за врачом и в магазин... От этой мысли она чуть не выронила отвар. Набросив пальто, Надежда выскочила в коридор. Из туалета показалась соседка.
- Я думала, вы ушли вчера, как дела? - всмотревшись в опухшее лицо Надежды, сострадательно продолжала:
- Может, чем помочь, у нас на Греческой всегда друг дружке помогали.
Надька умоляюще схватила соседку за плечи:
- Врача, вызовите Вовчику врача, и посидите с ним, пожалуйста.
- Дорогуша, идите по своим делам, я супруга пошлю сейчас же за доктором, он у меня быстрый на такие дела.
Надежда неслась через дорогу к магазину, никакой Фёдор ей больше не страшен, она всё сама расскажет, пусть он сам её боится. У магазина никого не было, но внутри горел свет. Опоздала, в милицию нужно или спугнуть их. Она что есть силы затарабанила в дверь. "Милиция, милиция!" - не помня себя, орала Надежда. Жильцы дома стали подходить, прохожие, вскоре образовалась толпа. Все кричали, что в магазине кто-то есть. Свет погас. В углу витрины показалось испуганное заспанное лицо пожилого мужчины, который кулаками протирал глаза, потом исчез за занавеской. Сквозь толпу, посвистывая, пробирался к дверям участковый; увидев козырёк фуражки, она хотела ему рассказать про Фёдора, но всё поплыло перед глазами... Очнулась Надежда уже в кабинете директрисы. Ей дата понюхать нашатырный спирт, девчонки продавщицы сочувственно улыбались. Она смотрела на них ничего не понимающими глазами.
- Ну, наконец, Надюша, пропащая душа, как ты?
Надежда ничего не ответила, только чихнула от вонючей ваты, бросила ее на пол.
- Надежда, это наш сторож, не знала? Уже с месяц работает. Молодец, бдительная ты.
- Ну, Надька, смелая ты какая, не побоялась одна. А если бы целая банда взаправду была бы.
- Хватит, девочки, открывайте, уже время, Дорки нет, и всё кувырком идёт.
- Можно мне уйти? Мне к Вовчику надо, он заболел.
Директриса посмотрела на Надежду - врёт, всё врет. Пройдём в кабинет, поговорим. Женщины расступились, Надежда неуверенно пошла за директрисой.
- Как самочувствие Доры Моисеевны? Скоро выпишут? Без неё как без рук.
Надька не успевала отвечать на все вопросы, да и за директрисой поспевала с трудом. Наконец Вера Борисовна уселась за свой стол, а Надька, как провинившаяся школьница, застыла перед столом, переминаясь с ноги на ногу
- И наделала ты дел, паникёрша. Весь район на ноги подняла. А всё потому, что не живёшь жизнью коллектива. Ты часом не пьёшь?
- Да вы что?! Я ночь не спала, за Вовчиком ухаживала.
- Рассказывай сказки кому-нибудь еще, меня не проведёшь, у тебя же всё лицо взбухло. Только спьяну такой шмон можно было поднять. Сейчас растрезвонят по всему городу - прославимся. Спасибо! А вообще - что за вид, как ты на работу ходишь?
- Я прибежала отпроситься, Вовчик сильно болен, высокая температура.
- Не ври, завралась вся, противно. Мне участковый только сейчас доложил о Дорке и мальчишке. Хватит здесь цирк устраивать, иди работай.
Хорошо, что про Фёдора ничего не сказала. Пусть увольняет, а Вовчика я не брошу.
- Не могу сегодня, у меня два отгула, оформляйте отпуск, мне к больному ребёнку надо, - Надька орала на весь магазин.
- Как смеешь так со мной разговаривать? - Директрису трясло. - Я тебе покажу, а ну пойдём, посмотрим, где ваш Вовчик и чем он болен. - Она силой рванула Надьку за руку, и они вылетели из магазина, как две фурии. - Меня не проведешь, я тебя выведу на чистую воду. Чего отстаёшь? Давай вперёд, ты у меня поупираешься, не на ту напала.
Дверь в квартиру была открыта, в коридоре стоял сосед, растерянно, по-стариковски хлопая трясущимися руками по груди.
- Надюня, где же вы пропали, мы с супругой не знаем, что и думать. Проходите, здрасте, горе-то какое, и всё на одну семью. Мы мальчика не оставляли ни на минуточку, врач уже там. Я сам её привёл, так и сказал: без вас не уйду - дитё помирает. Без памяти уже Вовчик.
Вера Борисовна первой вошла в комнату. На диване сидела старушка, увидев Надежду, подскочила: "Слава богу, вы пришли, Наденька. Такая крошка, беда", - она пальчиком показала на шторку. Директриса отодвинула занавеску. На кровати лежал Вовчик, женщина врач прослушивала его спинку.
- Куда в пальто, выйдите отсюда.
Вера Борисовна, извиняясь, боком попятилась из комнаты.
- Где ближайший телефон? - закричала доктор. - Нужно срочно вызывать карету. Обязательно скажите, что вызывает врач Смоленская, понятно?
Надежда посмотрела на директрису та стояла красная, как рак, посреди комнаты. Сбросив на пол пальто, Надежда как-то странно стала поворачиваться и с перекошенным лицом, пытаясь руками за что-то ухватиться, упала рядом с диваном, успев ухватить дырявое одеяло.
- Надюшенька, Надя, что с тобой? - Соседка пыталась поднять женщину. Вера Борисовна настолько растерялась, что, не помня себя, закричала: "Врача! Врача!"
- Ну что вы орёте! Это мать?
- Тётя.
Врач посмотрела на женщин, вздохнула, ничего не сказала, и так всё ясно. Присев рядом с Надькой, подняла безжизненную руку, нащупала пульс, потом прослушала сердце. Обращаясь к Вере Борисовне, распорядилась: "Опустите ей чулки. Ну? Резинки опустите, резинки". Чулки Надежды держались на круглых подвязках, они впились в отёкшее тело. По ногам вились, словно клубок змей, тёмно-синие вены. "Не трогайте её, только подушечку под голову подложите и укройте".
- "Скорую" вызвали?
- Нет ещё, - старушка умоляюще посмотрела на Веру Борисовну. - Вы не представляете, какая она замечательная женщина, всю ночь с мальчиком маялась, это ж такое сердце золотое. Нашей Дорочке так с подругой повезло, она же всё для них, все глаза проплакала.
Но Вера Борисовна не слышала, она уже была далеко. Влетев в магазин, на секунду остановилась: "Наталья Николаевна, быстро ко мне".
Войдя в кабинет, Натка услышала срывающийся на крик голос Веры Борисовны: "Врач Смоленская, я звоню по её поручению. Дом напротив магазина, вас встретят. Кто я? Директор, моя фамилия... Алло, алло!"
- Наташа, ты знаешь, где Доркина квартира?
- Конечно, а что?
- У Нади сердечный приступ, а у мальчика, похоже, воспаление лёгких.
- Хто б сомневался, что не сердешный, у неё других отродясь не бывает.
Натка закатила глазки, противно улыбаясь, но, увидев жесткий взгляд директрисы, опустила голову, тяжело вздохнула.
- Как прикажете! Свой отдел передавать никому не стану. Из своего кармана докладывать не собираюсь.
- А никому передавать не надо. Закрой и всё. Подожди, дам тебе денег для Доры.
Она подошла к сейфу, вставила ключ, хотела повернуть, но сейф был открыт и совершенно пуст. От её вечно надменного выражения лица не осталось и следа. Вера Борисовна вся задрожала, попятилась назад, хотела закричать, однако из перекошенного рта не вылетело ни звука. Так она рыдала во время войны, там в катакомбах. Мысль, что это она сама во всём виновата, молнией пронеслась в голове. Надька ведь недаром кричала, звала милицию, а она ей не поверила. И эта сплетница, сейчас разнесёт повсюду, вон как смотрит, пасть свою вонючую раскрыла. Ждёт, как гиена, когда жертва упадёт, чтобы наброситься, даже плечики приподняла для прыжка.
- Господи, совсем забыла, со всеми этими делами, вчера же выручку сдали.
Натка продолжала стоять, глазки её блестели от злорадного наслаждения - попалась старая курва.
- С вами со всеми с ума можно сойти, ладно, я сама, иди, работай, ты права, так больше пользы.
Натка ухмыльнулась: "Как прикажете". Развернулась на каблучках и виляющей походкой удалилась из кабинета.