- Ой, не могу боле… хватит! - кричит Пелагия.
- Отнако, Ванька, кватит. Ноги все отпила, - стонет Ченка.
- Будя, хорош, - машет руками Сергей.
Уля тяжело повалилась на лавку, села, машет на себя ладошкой. А Иван всё не унимается, рвёт и рвёт голяшку словно желает вывести из строя не только пляшущих, но и музыкальный инструмент.
Вдруг с раскинутыми руками замерла Пелагия. Лицо потемнело, смотрит в окно - как будто увидела медведя. За ней застопорилась Ченка, остановилась на полусогнутых ногах, как будто кто-то сверху на голову оглоблю опустил. С распахнутыми мехами затих Иван, слетели с кнопок пальцы, закончилась музыка. Сергей по инерции всё ещё продолжал притопывать так, что в тишине звенели оконные стекла. Посмотрел на гармониста, подбодрил:
- Ну что же ты? Давай уж, доводи дело до конца…
Но Иван с шумом сомкнул гармошку, отставил в сторону, к печке. Пелагия на груди платок завязала, загремела посудой на столе. Уля стала ей помогать. Ченка потянулась за дошкой, которую скинула на пол во время пляски.
Посмотрел Сергей за спину, в окне увидел бородатое, обнесённое инеем лицо. Из-под бровей смотрит Агафон. Вернулся-таки из города. Вышел так, что ни одна собака на него не взбрехнула. Как волк, подкрался к оленьему стаду, и какое-то время наблюдал за происходящим. Наконец-то пошевелился, исчез за стеной. Тут же по крыльцу забухали крепкие хозяйские ноги, захлопали рукавицы, сбивая снег с одежды, и наконец-то, с клубами мороза в избу ввалился Агафон. Хлопнул дверью, обвёл присутствующих тяжёлой улыбкой и с хрипом поприветствовал:
- Здорово живёте!
Каждый ответил по-разному. Пелагия даже не посмотрела в его сторону, что-то глухо пробурчала в ответ. Уля молча покачала головой. Ченка торопливо затараторила:
- Трастуй, бое.
- Здоров бушь, - громко отреагировал Иван.
И только Сергей протянул ему руку для рукопожатия.
- Весело вы тут без меня… - сухо заулыбался Агафон. - Что празднуете? Что примолкли - продолжайте. Али меня спужались?
- Да нет, какое там. Мы ужо и так расходиться собирались. Хватит, хорошего помаленьку, - за всех ответил Иван.
- Да что там! Продолжайте, я вам всем хорошие новости принёс.
Снял суконную куртку, шапку, ичиги, присел на лавку за столом. Посмотрел на окружающих, испытывая терпение, неторопливо полез в свою котомку, что-то там шарил и наконец-то вытащил объемистый кожаный мешочек. Развязал тесёмочки, сунул руку, вытащил вчетверо сложенную плотную бумагу:
- Тебе, Иван. Из дома письмо, от матери, отца, братьев.
Тот осторожно взял послание, покрутил так и сяк - неграмотный, - и передал его Пелагии:
- Прочитай!
- Погодь, Ванька. Всем раздам, а потом читать будете, - перебил его Агафон, опять полез в мешок, вытащил конверт и посмотрел на Пелагию. - А это тебе…
Та так и подпрыгнула с лавки, медленно подошла к Агафону и быстро вырвала письмо. Она не верила своим глазам! Первый раз за всё время проживания на прииске ей пришло письмо! Посмотрела на почерк: "О, Господи, от Елены Николаевны, её рука". Едва сдерживая слёзы, чтобы никто не увидел, бросилась к себе в комнату и хлопнула дверью изнутри. Все переглянулись: что с ней? Уля поспешила вслед за Пелагией, толкнула дверь, но женщина не открыла.
- Не тронь, - махнул рукой Агафон. - Придёт время, сама выйдет. На-ка вот, смотри, что я для тебя принёс, - улыбнулся девушке и торжественно вытащил потрепанный томик. - Во, книгу!
Уля растерянно приняла подарок, зашептала губами:
- Лев Николаевич Толстой. Анна Каренина.
Прочитала переплёт, вопросительно посмотрела на Сергея - брать или нет?
Тот удовлетворённо покачал головой, улыбнулся:
- Бери, читай. Очень хорошая книга. Про любовь.
Уля негромко поблагодарила Агафона за подарок, отошла в сторону, стала перелистывать страницы.
С лавки вдруг вскочила Ченка, подбежала к Агафону, протянула руку и требовательно заявила:
- Мне потарок тавай. Всем тавал книгу, и Ченке нато!
- Тебе-то зачем? - радугой изогнул брови тот.
- Как зачем? - обиделась она. - У всех есть, у меня нет. Курить путу, как люча. Трупка натоела. Табак бумагу заворачивать путу.
Присутствующие засмеялись. Агафон закачал головой:
- Нет, книжки не курят, их читают. Кури лучше свою трубку. Я тебе и хорошего табака принёс, и… - выдержал паузу, хитро прищурил глаза. - И ещё кое-что…
- Что нёс? Кавари! - заинтригованная женщина подпрыгнула на месте.
Испытывая её терпение, Агафон в этот раз рылся в мешке дольше обычного. В первую очередь вытащил объёмистый мешочек с табаком.
- Вот, тебе и Ивану. Пополам разделите.
Ченка молча приняла из его рук подарок, отложила на стол и опять уставилась на руки дарителя. Агафон вздохнул, на этот раз шарил в котомке дольше обычного, потом разочарованно протянул:
- Эх, нету… наверное, потерял по дороге, что нёс…
Ченка обиделась, отвернулась, засопела:
- Эко! Как хутой кателок, - постучала себе по голове. - Там вота не тержится, а у тебя в голове лавикта. Карашо нато клати… Вдруг засобиралась, поправила дошку, надела шапку и решительно направилась к выходу.
- Ты куда? - задержал её Агафон.
- Пойду, отнако. Смотреть путу по лыжне, где потерял, что нёс.
Иван едва не упал со стула:
- Ты что, мать-телега, все триста километров будешь искать?!
- Так, отнако. Нато гляти, кароший потарок нато прать, пока снег не сыпал…
- Постой, - оборвал её Агафон. - Пошутил я, вот он, твой подарок!
И, торжественно приподняв руку, осторожно загремел металлической коробочкой.
Ченка - как пуля! Уже стоит рядом, выхватила коробочку, крутит в руках:
- Эко! Каварил, терял. Хотел Ченку обмануть! Нет, меня не проветёшь. Ченка знай, что нато телай, когта её хотят опманы-вай… - и хитро улыбнулась.
- Постой! - остановил Агафон. - Не тряси, просыпешь.
Взял коробку руками, открыл, стал показывать:
- Вот, смотри. Крючки железные, разные. Рыбу ловить. А вот нитка невидимая. Леска называется. К крючку, значит, цеплять надо, чтобы рыба не видела.
- Ой, бое! Карашо-то как, отнако. Гляди нато, крепкая, нет? - тут же попробовала леску на прочность руками, едва не порезала ладони, похвально закачала головой. - Эко! Тонкий, как паутина. А руки рвать не могут.
Попробовав на крепость леску, решила проверить крючки. Никто и слова сказать не успел, как она проворно взяла пальцами металлическую снасть, поднесла ко рту. И конечно же зацепилась губой.
Ещё не понимая, что с ней произошло, удивлённо приподняла брови, посмотрела на Агафона, как будто он был виновником случившегося. Тот побледнел:
- Ну, ты глупая… Кто же в рот крючки суёт? Ты что, налим? Там же жало, чтобы рыба не срывалась. Вот как теперь его вытаскивать?
Ченка недоумённо посмотрела на него, пожала плечами, взяла со стола нож, оттянула губу, примерившись, сделала надрез и освободила крючок. Всё это произошло так быстро, как будто прихлопнула комара. Мужики молча смотрели на неё, удивляясь смелости женщины. А она, слизывая языком лившуюся с губы кровь, удовлетворительно зацокала:
- Кароший, отнако, крючок! Карашо рыпа ловиться путет.
Наконец-то все подарки были розданы, настала очередь Сергея.
- Ну а для меня что-то есть? - спросил он.
- А как же! Есть, - достал большой пакет под сургучом. - Вот, читай, не ленись.
Инженер взял в руки послание, тут же вскрыл печати и, наклонившись к свету, стал читать. Агафон тем временем сел за стол, налил себе водки, выпил, принялся за еду. По его равнодушному виду было понятно, что дела государственной важности его нисколько не интересуют. Что ему за надобность? Попросили - сходил, отдал, да назад новый документ принёс. Обязанность свою выполнил. Да и зачем ему читать, когда бумага эта… им же и написана!
А Сергею и невдомёк, что плотный лист ватмана исписан Агафоновым почерком, левой рукой. А печать Государственного Департамента Геологического изыскания скопирована с простого указа тёплым, отварным куриным яйцом. Коричневый сургуч залеплен твёрдой смолой кедра. Да и чистые листы бумаги взяты в почтовом отделении. Не видит он хитроватых, блестящих глаз Кулака. Не знает, что над ним уже завис жестокий меч коварства и жадности. Быстро бегают по строкам зоркие глаза, не замечая преподнесённую ложь.
"Горному инженеру, члену геологоизыскательной экспедиции от Н-ского Горного Управления Боголюбову Сергею Ивановичу.
Секретное предписание
В связи с Вашим докладом в Уездное Отделение Государственного Департамента Геолоизыскательных работ города Омска нижеследующим приказываем:
1. В связи с гибелью экспедиции ожидать более благоприятных условий, наступления весны, в месте настоящего проживания. В следующем продвигаться к гольцу Кучум для более точных данных обстоятельств гибели людей и их захоронения.
2. В помощь Вам с западной стороны Саяна в мае - июне месяце к гольцу Кучум выйдет вспомогательная экспедиция под руководством Главного Инспектора Криминальных Ситуаций полковника Рукавишникова Сергея Фёдоровича. Убедительная просьба ожидать прибытия партии на месте трагедии.
3. Во избежание непредвиденных обстоятельств отчётную документацию содержания полезных ископаемых в районе гольца Кучум хранить в строгом секрете. На месте встречи с вспомогательной экспедицией иметь их при себе и передать лично в руки полковнику Рукавишникову С.Ф.
Начальник ГУДГРр г. Н-ска.
Молохов С. К.
Месяца февраля 6, года 1904-го. Подпись".