Залихватов сидел в той же позе, каким его видели охотники с параллельного хребта. Положив под себя на перевернутые лыжи пустую котомку, склонив набок голову, при свете костра он читал какую-то большую бумагу. На появление Загбоя и Асылзака прореагировал довольно равнодушно, как будто те пришли не с гольца, а отлучались на пять минут за дровами. На несколько секунд оторвав свой взгляд от документа, он недолго посмотрел на друзей и вновь углубился в чтение.
Охотники сняли лыжи, подсели к костру. Асылзак потянулся к чайнику, Загбой стал набивать трубку. Наконец-то после недолгою молчания Залихватов поднял скорбные глаза и сухо спросил:
- Как сходили, что видели?
Следопыт пыхнул дымом и стал неторопливо излагать все дневные приключения, что произошли сегодня с ними под Ку-чумом. Он не выпустил из внимания то, как встретил их голец, как они добыли двух соболей и росомаху, как после выстрела с вершины сошла лавина и, наконец-то, о том, что у озера видели погибших людей.
- Тумаю так. Это, отнако, ваша экспетисия хоти. Люди все пропадай, - наконец-то скорбно заключил охотник и потупил глаза.
- Я знаю, - в тон ему тихо ответил Залихватов.
- Эко1 Как-то? На голец не хоти, а всё смотри! - удивился следопыт, отставив кружку с чаем.
- А вот, - русский легонько встряхнул бумагой, - здесь всё написано.
- Кто писал, отнако?
- Один из пропавших. Тот, кого, уже, возможно, нет в живых…
- Читай, слушай бутем, - с интересом выдохнул Загбой и напряжённо подался вперёд, к костру, как будто живые языки пламени хранили тайну о пропавшей экспедиции.
Залихватов выдержал паузу, ещё раз, как бы измеряя объём человеческой трагедии, пробежался глазами по всему листу, после чего негромко, каким-то не своим голосом стал читать:
- "Докладная записка. В уездное отделение Государственного Департамента изыскательских работ города Н-ска. Нижеследующим объясняю сложившуюся ситуацию. В ночь с 22 на 23 сентября сего года 1903, на перевале под гольцом Кучум, при неизвестных мне обстоятельствах погибла поисковая экспедиция под руководством Русакова Николая Михайловича, в составе 23 человек. Преступление произошло при неизвестных мне причинах. В случае нахождения этой записки прошу оного лица передать её в руки властей, с целью захоронения погибших товарищей, дальнейшего обследования места трагедии и выявления причины преступления. Участник изыскательной экспедиции, горный инженер Боголюбов Сергей Иванович. Октября месяца года 1903-го".
Залихватов прервался, откладывая первый листок. Загбой нетерпеливо заёрзал на месте:
- Всё, отнако? А как смерть хоти, писано?
- Да, вот… - Залихватов взял в руки второй лист. - Теперь дальше. "Краткое описание произошедших событий. К Кучуму пришли с западной стороны, в августе месяце, дня 26. Остановились лагерем у озера, со стороны гольца Часки. Целый месяц вели разведывательные работы: брали пробы грунта по примыкающим ручьям, били шурфы, копали дренажные канавы. Торопились закончить с профилями как можно скорее, потому что уже в начале сентября выпал первый снег. Выход из тайги был назначен на 28 сентября. Кончались продукты, да и рабочие роптали, всем хотелось домой. В ту роковую ночь всё было как обычно, спали в палатках. Дежурные жгли костры, следили за лошадями. В три часа по полуночи вдруг мелко задрожала земля, как будто на лагерь приближался многотысячный табун лошадей. Все проснулись, в неведении стали метаться по лагерю, выискивая источник опасности. Однако чёрная, непроглядная ночь не дала определить хоть что-то, что было причиной нашего беспокойства. Затем в темноте на озере произошёл оглушительной силы взрыв, как будто какое-то огромное, непонятное существо вынырнуло из воды. В то мгновение трудно было не поверить в легенду кыргызов о существовании звероподобного существа. В лагере начался переполох. Люди метались по сторонам, стараясь спрятаться. А между тем земля продолжала вздрагивать под ногами, создавалось впечатление, что к лагерю из воды выходит и приближается то, чего мы боялись больше всего. Весь этот хаос сопровождался глубоким, глухим, булькающим звуком, что очень походило на то, что в озере действительно движется какой-то немыслимый зверь. И от этого становилось ещё страшнее и ужаснее. Вскоре, к нашему облегчению, вдруг всё стихло. Земля перестала подрагивать, озеро успокоилось, эхо ослабило голос. Один из наших проводников, кыргыз Чигирька, едва не сошёл с ума, всё кричал: "Дракон! Дракон вышел из своего логова! Теперь нам всем смерть!" В этой панике было не понять, кто где. Кто-то спешно собирал свои вещи, кто-то ловил взбунтовавшихся лошадей. Лишь только несколько человек - начальник экспедиции Русаков, горнорабочий Нахопетов и я, пытались навести порядок, как могли, успокаивали рабочих, ловили коней. А между тем лошади носились между костров, сбивая с ног людей с диким ржанием. Бедные животные от страха совсем обезумели, взмылились, метались, выделяя испражнения в таком количестве, что все наши вещи, сбитые палатки были перемешаны. Никогда ещё в своей жизни я не видел, чтобы лошади так гадили. Запах! О, это было ужасно! Я никогда не чувствовал такого отвратительного запаха. А потом случилось самое невероятное, что может произойти с человеком. Я не понял, как и что сталось. Вначале я почувствовал лёгкое головокружение, быстро перерастающее в боль и судороги во всём теле. Отвратительная тошнота скрутила живот, слабость и нервные колики захватили всё моё существо. Память начала покидать меня. В какой-то момент, превозмогая себя, я понял, что надо бежать - бежать как можно дальше от этого места. В редких просветлениях вспоминаю, что я полз неизвестно куда. Ночь, темнота, кусты, деревья, переплетения рододендронов, камни - всё это оставило кровавые следы и царапины на моём теле, так как в порыве безумия я натыкался на препятствия, получая при этом ранения. Сколько времени прошло после этого, я не знаю. Помню, что шёл, падал, лежал. День, ночь, всё смешалось в едином ритме. Наконец-то стал понимать, кто я и что со мной произошло. Страшно болела голова, слабость и колики продолжались весь следующий день. Я стал воспринимать холод, голод. Вдруг ощутил, что хожу по огромному полю по колено в снегу по своим собственным следам, по кругу. Пытался понять, где нахожусь. Увидел знакомые очертания гольцов. Оказалось, что всё это время находился на плато, недалеко от озера. Вернулся в лагерь и увидел страшную картину. Все были мёртвы. Люди, лошади, собаки… Невероятно, как увидел след человека, пошёл по нему и наконец-то догнал Нахопетова Михаила Константиновича. Он, так же как и я, находился в небытие и ничего не помнил о прошлом. Вернувшись в лагерь, мы наскоро собрали немного продуктов, взяли наши ружья, топор, пилу и тут же покинули страшное место. Решили выбираться вдвоём, как можно скорее добраться до людей. Идём на север, где, по нашим предположениям, должны находиться хоть какие-то поселения. Хорошо, что я нашёл под своей палаткой свою полевую сумку с документами, карандашами и данными взятых проб по прилегающей к гольцу местностью. Решение поставить крест и описать события возникло у нас вчера. С этой возвышенности знак будет виден далеко. Надеемся, что люди увидят его, обратят внимание и доставят бутылку с нашими записями властям. Завтра утром выходим на север. Продуктов у нас на десять дней. На два ружья имеем одиннадцать патронов, может быть, добудем в дороге зверя. Надеюсь, что за этим письмом я вернусь сам. А нет, так выпейте сто граммов, вспоминая нас… Боголюбов Сергей Иванович. Нахопетов Михаил Константинович. Сентябрь - октябрь месяц, года 1903-го".
ПЕЛАГИЯ
Она живо замесила опару, раскатала тесто, выложила на железном листе сдобные булочки, сунула их в русскую печь. Налила в подойник тёплой воды, полотенце на плечо, побежала доить корову. Через пятнадцать минут уже процеживала молоко, мыла посуду, подметала пол и украдкой смотрела в окно.
Иван подшивает валенок. Насурочил нитку, смазал её смолой, стал крючком прокалывать двойную подошву. Косо посмотрел на Пелагию:
- Ты сегодня какая-то заполошная. Бегаешь как угорелая. Али в настроении?
- А чего же ему не быть, настроению-то? - улыбнулась женщина и недвусмысленно намекнула: - Хорошо дереву, когда в нём короеда нет.
- Эт-то так… - шумно вздохнул муж. - Последний месяц живём - как заново родились. Никто не орёт, не гоняет, и на душе спокойнее. Век бы так коротать!..
- А тебе кто не велит? Присох к этому прииску, как медведь к берлоге. И меня держишь, - угрюмо проговорила Пелагия, тут же вдруг подскочила к Ивану, присела подле него на корточки и, глядя прямо в глаза, взмолилась:
- Ваня! Давай уйдём в город. Будем жить, как все люди, дом купим, огород садить буду. Ты работать пойдёшь. Вечерами в гости ходить к знакомым надумаем или к себе кого позовём. А тут что? Пропадём в этой тайге, и молодость пройдёт, и жизнь…
- Погодь маленько, - Иван понизил голос до полушёпота. Надоть ещё немного деньжат подкопить… Али золотишка. Потом можно и дело своё небольшое открыть, - задумчиво посмотрел в окно. - Хочу ямской двор открыть. Чтобы кони были да ямщики на меня работали.
- Так сколько ждать-то?
- Не знаю. Потерпи ещё, год-два. Не более. А там всё ясно будет, - пообещал Иван, а сам исподлобья глянул на жену. - А ты, пока время есть, давай дитя зачинай. Ребёнка хочу, парнишку. Чтоб такой же лиходей, как и я, был, на коне стоя мог скакать. Да на меня похож и лицом, и характером. Как то, получится?
- Не знаю, - неуверенно ответила Пелагия. - Всё от тебя зависит…
- Тако же, я стараюсь! Ночами радею. Сколько можно? Люди вон говорят, и одного раза хватает…