Роман "Три прыжка Ван Луня" сразу сделал Альфреда Дёблина знаменитым. Читатели восхищались "Ван Лунем" как шедевром экспрессионистического повествовательного искусства, решающим прорывом за пределы бюргерской традиции немецкого романа. В решении поместить действие романа в китайский контекст таились неисчерпаемые возможности эстетической игры, и Дёблин с такой готовностью шел им навстречу, что центр тяжести книги переместился из реальной сферы в сферу чистых форм. Несмотря на свой жесткий и холодный стиль, "Ван Лунь" остается произведением, красота которого доставляет блаженство, - романтической, грандиозной китайской сказкой. Дёблин и сам жил в этой сказке как в заколдованном царстве.
Содержание:
Посвящение 1
Книга первая - Ван Лунь 1
Книга вторая - "Расколотая Дыня" 26
Книга третья - Владыка Желтой Земли 66
Книга четвертая - Западный Рай 89
-
Хронология жизни Альфреда Дёблина - (Сост. А. Маркин) 118
Альфред Дёблин - (Нина Павлова) 121
Послесловие издателя - (Вальтер Мушг) 132
Письма Альфреда Дёблина Мартину Буберу 137
Пловец в потоке судьбы: - о повествовательной стратегии Дёблина - (Татьяна Баскакова) 137
Примечания 147
Альфред Дёблин
Три прыжка Ван Луня
Китайский роман
Посвящение
мне не забыть -
Тихий свист доносится снизу, с улицы. Металлическое позвякивание, гудение, хруст. Подскакивает на столе костяной чернильный прибор.
Чтобы не забыть -
О чем бишь я?
Сперва надо притворить окно .
Улицы в последние годы обрели странные голоса. Решетки проложены под тротуарами; всюду, куда ни глянь - кучи битого стекла, громыхающее листовое железо, гулкие трубы братьев Маннесман . Перетасовываются, с грохотом проникая одно сквозь другое, дерево, чугунные глотки-жерла, спрессованный воздух, обломки горных пород. Электричество играет на флейтах рельс. Автомобили с астматическими легкими проплывают, накренившись на бок, по асфальту; и мои двери дрожат. Молочно-белые дуговые фонари, потрескивая, забрасывают широкие лучи ко мне в окна, непрерывно загружают свет в комнаты.
Я не осуждаю эту бестолковую вибрацию. Просто мне делается как-то не по себе.
Не знаю, в чьих голосах туг дело, чьим душам потребны эти тысячетонные резонирующие арочные перекрытия.
Этот голубиный полет аэропланов в небесном эфире.
Эти петляющие между этажами трубы новейших отопительных систем.
Эти молнии слов, переносящихся на сотни миль:
Кому это надо?
Зато людей на тротуарах я знаю. Их беспроволочный телеграф - действительно новшество. А вот гримасы Алчности, недоброжелательная Пресыщенность с выбритым до синевы подбородком, тонкий принюхивающийся нос Похоти, Жестокость, чья желеобразная кровь заставляет сердца дрожать мелкой дрожью, водянистый кобелиный взгляд Честолюбия… Эти чудища тявкали на протяжении многих столетий, и именно они подарили нам прогресс.
О, я-то это хорошо знаю. Я, кого причесывает своим гребнем ветер.
Да, но я хотел о другом -
В жизни нашей земли две тысячи лет проносятся, как один год.
Приобрести, захватить… Один старый человек сказал: "Ты идешь, не зная куда, стоишь, не зная на чем, ешь, не зная почему. Во вселенной сильнее всего воздух и сила тепла. Как же можешь ты обрести их и ими владеть?"
Я хочу принести ему поминальную жертву (для чего и закрыл окно) , принести жертву этому мудрому старику,
Лецзы ,
посвятив ему свою не способную что-либо изменить книгу .
Книга первая
Ван Лунь
Чжили , на равнинах, под многотерпеливым небом обитали те, против кого снаряжалась, готовя свои доспехи и стрелы, армия императора Цяньлуна . Они просачивались сквозь города, оседали в торговых местечках и деревнях.
Благоговейный трепет расходился кругами по земле, повсюду, где появлялись "поистине слабые". Их лозунг, у-вэй , уже несколько месяцев вновь был у всех на устах. Они не имели постоянных жилищ; но побирались, просили рису или бобовой похлебки, помогали крестьянам и ремесленникам в их работе. Они ничего не проповедовали, не стремились обращать кого бы то ни было в свою веру. Напрасно те ученые, которые тоже иногда попадали к ним, пытались разобраться в их религиозной доктрине. У них не было изображений богов, и они не говорили о Колесе Бытия. По ночам они разбивали лагерь под скалой, или в густом лесу, или в горной пещере. Нередко на их стоянках раздавались стенания и плач. Это печалились самые молодые братья и сестры. Многие из них не употребляли мясной пищи, не срывали цветов и, похоже, поддерживали дружбу с растениями, животными и камнями.