- А так, верзила ты этакий! Всех гостей моих перебудил! Самого Кията потревожил! Ну погоди, это тебе так не пройдет!
У Серебряного Бугра казаки зашевелились, заговорили... А вот уже сам Кият-ага, а с ним офицеры русские и человек десять солдат идут. Кеймир перепугался не на шутку. И не оттого, что побьют-исколотят, а от стыда перед Кия-том страх взял...
- Иэх!- безнадежно всхлипнул он и сел на землю. И лицо ладонями закрыл. Понял Кеймир, что и чайчи против него, раз по ложному следу пустил. Специально натравил на кибитку Аман-Назара, где по его расчетам должен был находиться Кият-ага. Добились-таки своего мир-садыковские прихвостни...
- Что случилось пальван, а ну-ка встань! - услышал Кеймир над собой спокойный голос Кията.
Батрак встал, склонил голову. Он был чуть повыше Кията и шире в плечах, а выглядел перед ним, как общипанный цыпленок. Полы халата не доставали до колен, а рукава едва прикрывали локти. Из-под халата виднелись прилипшие к ногам мокрые нижние штаны.
- Так что же тут происходит?- повысил голос Кият, трогая рукой пышную бороду...
- Ай, вот этот дурачок Назар-Мергена взялся среди ночи искать,- ответил Аман-Назар.- Не поделили чего-то...
- Что у тебя к нему? - спросил Кият.
- Сами разберемся,- злобно отозвался Кеймир.
- Молодец, если так,- сказал Кият. - Но все равно не позорь себя ни перед нами, ни перед нашими гостями. Поезжай-ка лучше на остров, да скажи Булат-хану, чтобы через две пятницы в Гасан-Кули приплыл. Маслахат большой будет. Смотри, не забудь.
- Не забуду, - безразлично отозвался Кеймир и зашагал к морю, к киржимам.
Взбудораженная толпа провожала его смешками и криками. Кеймир с шага перешел на бег, влетел во двор ра-бата и замолотил кулаками по двери чайханы. Никто не отозвался.
- Ну погоди, чайчи - собака старая! - пригрозил батрак. - С тебя-то я возьму свое. И за дружков своих, за Назар-Мергена и Мир-Садыка расплатишься. - Тут же он выскочил со двора и без оглядки бросился к своему кир-жиму. Он кинул с берега на борт доску, пробежал по ней, и его голос загремел в киржиме:
- Давай Курбан! Давай, Меджид! Давай - поплыли отсюда! Будь проклято это логово воров и смутьянов!
Напарники Кеймира заметались по палубе. Подняли парус. Они так и не могли понять, что произошло с Кейми-ром. Никогда его таким не видели. Грозный, рассвирепевший, как раненый лев, он внушал своим видом и голосом страх.
Киржим тотчас снялся и поплыл по взбудораженной ветром отмели.
ЧЕЛЕКЕН
Днем плыли, ночью спали на берегу. Трое спали, один стоял на страже. Три дня справа по борту тянулись унылые однообразные пески и такыры. Ни человека, ни скотины вокруг на десять фарсахов не сыщешь. Разгуливал пустынный ветер, раскачивал с разбойным свистом кусты саксаула на барханах и большими охапками бросал песок в Каспий, будто хотел засыпать его. Потом ветер дул с моря и бросал злые серые волны на песок.
Иногда в пути встречались небольшие заливы. Их мореходы обходили стороной. Не раз, бывало, из этих заливов выскакивали люди других племен, грабили, сжигали корабли, а торговцев уводили в неволю...
Остров завиднелся вечером, на закате солнца. Издали он показался чудовищем, которое залегло в море и поджидает глупых путешественников. Подплывут к нему - и проглотит оно людей вместе с их кораблем. Уж лучше бы и в самом деле встретилось им чудовище, - думал уныло Кеймир. - Разве лучше сейчас попасться на глаза Булат-хану, его нежной дочке - Тувак! Что он скажет им, куда делись деньги? Почему девичьи украшения не привез?
Четче, четче стали видны берега Челекена. Вот уже рыбацкие лодки и кибитки видны. По пять, по шесть кибиток стоят поселения родовые тут и там.
Поплыли мореходы вдоль западного берега. С борта весь остров, как на ладони. Поперек острова - возвышенность Чохрак, пересеченная узкой змеистой дорогой. По одну сторону хребта стада верблюдов бродят в зарослях колючки. По другую сторону, в низине - озера блестят, наполненные нефтью. Колодцы нефти тут и там разбросаны. Точно такие же, как водяные, только края сухой травой обложены, чтобы не обрушивались. Видно, как люди черпают из колодцев кожаными бадьями нефть и наполняют тулумы. Это Булат-хан готовит киржимы к отправке на Астрабадский берег. А может, для людей Кията- гасанку-лийцев - заготовляет черное масло. Те на киржимах приплывут к острову, погрузят тулумы и отправятся к Астрабаду.
Повозки - двухколесные арбы - движутся вверх через Чохрак, тянут их верблюды, вытянув шеи. С моря верблюды похожи на желтых лебедей.
Киржим обогнул северную косу острова и вошел в не глубокий залив. Сразу же открылся вид на кочевье: на бе регу - кибитки в два порядка, с десяток киржимов на при чале и люди возле лодок.
Сильно изменился Кеймир за время путешествия: осунулся, ссутулился, лицо побледнело, как от персидской лихорадки. Зубы сжал батрак - будь что будет. Встал у борта в старом драном халате, даже тельпека на голове нет. Из-под халата грудь волосатая проглядывает, прикрыть нечем. Подвели моряки киржим прямо к суше, сошли по широкой доске на песок. И люди сразу поняли, случилось что-то. Прежде, когда с удачей из чужого края возвращались, то на радостях из ружей вверх палили, сейчас глаза вниз опущены...
Босяком-бродягой прошагал Кеймир мимо людей, бурк пул на приветствия, не улыбнулся даже. Увидел Кеймир и возлюбленную свою, Тувак. Она стояла вместе с женщинами возле кибиток. Радостными, но измученными тоской глазами, встречала пальвана. Лучше бы не выходила вовсе! При виде ее Кеймир чуть было от стыда не взревел. Прибавил шаг, прямо к своей кибитке направился. Сделал вид, что Булат-хана не заметил. А тот понял - недоброе привезли моряки, но что именно - догадаться не мог.
- Хей, Кеймир, - надтреснутым голосом позвал Булат-хан. Заложил руки за спину, понес на коротких ножках свое жирное тело. Кеймир остановился.
- Зайди ко мне в кибитку, батрак! - И Булат-хан, гневно сверкая глазами, ударил камчой по сапогу. Согнувшись, он нырнул в юрту. Кеймир последовал за ним.
Войдя в жилье, он рухнул на колени и трудно выгово-рил, чувствуя, что язык плохо подчиняется ему:
- Убей меня, хан, - я потерял всю выручку...
- Ы-ых, негодяй! - прорычал Булат-хан, хлестнул по голове батрака камчой и бросил ее. - Убирайся вон, ишачий сын!
Кеймир поднялся с пола, злобно взглянул на хана и, со словами, "возьми все, что есть, а руки не распускай!" выскочил из юрты.
Кибитка Кеймира стояла напротив ханской. Он шагнул в нее. Ни слова не говоря, обнял мать, судорожно всхлипнул. Тотчас отстранил ее, попросил чаю и рухнул на кошму...
Ночью Булат-хан позвал его вторично. На этот раз он был спокоен, будто ничего плохого не произошло. Когда батрак сел, хозяин сам налил ему в пиалу чаю и сказала
- Ну вот что, Кеймир. То, что ударил тебя в горя-чах - забудь. Торговое дело- трезвое дело. По трезвому и рассудим. Потерял ты без малого сорок тю-менов...
- Больше немного, Булат-ага...
- Ладно, пусть больше. Давай теперь решим - как будешь возмещать потерянное. Подсчитал я тут без тебя,- все твое живое богатство: верблюды, овцы на тридцать тю-менов потянут. Два тюмена сбросим еще - на них ты фрукты закупил. Остается восемь тюменов. За них отработаешь...
- Отработаю, хан... Бери все, мне не жалко. Голова есть, руки есть - богатство себе наживу. А теперь слушай, что тебе скажу, что Кият-ага велел передать. Урусы приплыли. Через две пятницы в Гасан-кули маслахат будет. Поезжай туда, хан.
- А зачем урусы приплыли?- встрепенулся Булат-хан и стал почесывать пятерней круглое лицо с одутловатыми щеками и маленьким носом.
- Не знаю, хан... Плыви, - узнаешь...
- Ладно, спасибо за добрую весть,- сказал Булат-хан, хотя и знать не знал - добро или зло его ожидает в Га-сан-Кули.
Утром Кеймир привел к кибиткам Булат-хана всех своих верблюдов и овец. Хозяин пристально оглядел каждого верблюда, каждую овцу в отдельности, - остался доволен. Батраку он сказал, чтобы не горевал. С кем в молодости не бывало таких случаев. Неудача - наука. Впредь ошибаться не будешь. Женишься, богатство наживешь. А сейчас - пока собирай деньги на калым: ниспошлет тебе всевышний за душу твою добрую и честь самую лучшую девушку.
- Хан-ага,- осмелел Кеймир, - ты ведь обещал отдать мне свою дочь, Тувак-джан. Неужели теперь раздумал?
- Нет, Кеймир-джан, не раздумал, - насупился хан.- Только калым за нее велик будет, боюсь, не по плечу тебе.
- Это уж не твоя забота, хан, - успокоил хозяина Кеймир. - Богатство на калым мне доставать...
- Доставай, там видно, будет,- согласился Булат-хан...
В полдень надвинулась черная, как лужа нефти, туча. Змейкой взыграла сверху вниз молния. Хрястнул гром, проворчал над волнами и закатился за горизонт, где-то у Красной косы. И опять высветила молния - желтая, многоногая, как сороконожка. И опять раскатился гул по небу. И вдруг стало тихо. И крупные дождевые капли застучали по войлоку кибиток, с каждой минутой все чаще и чаще.
Булат-хан высунулся из кибитки. На жирном одутловатом лице страх и радость. Страх от того, что весенний гром и дождь - в сентябре. Радость - колодцы свежей небесной водицей пополнятся.
Во дворе недовольно воротили морды от дождя верблюды. Кони под навесом беспокойно прядали ушами, в глазах - рубины. К кибитке от возвышенности проворно гнал коз подпасок. Лицо паренька искажено испугом. Булат-хан осмелился, вышел из кибитки. Крикнул мальчишке:
- Хей, чолук, брось своих коз! Беги к озеру, скажи всем - пусть идут на Чохрак. Воду собирать будем!