Аббат, вы правы. Но только я с удовольствием отдал бы один из своих городов, лишь бы узнать, кто эта девушка.
- Наверно, одна из женщин свиты этой русской принцессы, за которой выслал посольство король Генрих.
Герцог громко рассмеялся.
- С таким мужем бедняжка может не опасаться за свою девственность. Но если она так же прекрасна, как моя охотница, признаюсь, я готов ему помочь в обмен на ранее оказанные услуги!
- Ваше высочество, вы прибыли сюда в надежде получить согласие на брак с принцессой Матильдой, не думайте о другой женщине…
Герцог и монах сели на коней, которых держали оруженосцы.
- Аббат, вы, как всегда, правы, забудем ту женщину, называющую себя Морой.
- Морой?
- Так назвала ее сопровождавшая дама.
- Мора… Мора… чародейка!
- Что вы говорите? Я ничего не понимаю…
- Я, кажется, помню, что Мора - это имя одной феи из славянских преданий. Она без конца заплетает свои косы, для того чтобы соблазнить тех, кто к ней приближается.
- Чародейка Мора… Это имя ей подходит: запах ее длинных волос околдовал меня, Ийа!!!
Шпоры и клич возымели должное воздействие: конь от гнева и боли заржал, кинулся в лес.
* * *
Анна и ее спутники вскоре добрались до скромной деревянной часовни, где старый монах торговал мощами святого Себальда.
- Здесь могила святого? - спросила Елена у проводника.
- Нет, эта часовня была построена на месте его хижины, его могила в городе. Я думал, что принцесса хотела помолиться именно здесь.
Елена едва сдержалась, чтобы не ударить несчастного проводника, тотчас же упавшего на колени. Только сейчас он понял, какую именно ошибку совершил.
- Умоляю вас, не говорите ничего сеньору архиепископу, иначе он прикажет выколоть мне глаза!
- Ты это вполне заслужил, - проворчала Елена. - Тебе очень повезло, что с княжной ничего не случилось; иначе я сама вырвала бы тебе и глаза, и язык, и сердце!
А в это время Анна, войдя в церковь, уже молилась.
Глава восьмая. Конец путешествия
Они въехали в леса Германии, густые и такие темные, что казалось, будто продвигаешься в бесконечном мраке.
В Ульме, как и в Праге, Дунай был забит льдинами. Около Тюбингена вновь напали разбойники, однако атака была отбита благодаря храбрости охранников, которые убили с десяток бедняг, вооруженных тяжелыми дубинами и хорошими мечами. У французов был только один раненый. Самым же доблестным в схватке оказался некий человек с изуродованным лицом, нанятый по пути. Госслен обратил внимание на его ярость в бою и похвалил. Человек что-то невнятно проворчал и удалился, вытирал кинжал о свою разодранную одежду.
Дни, ставшие длиннее, казались бесконечными. Со времени отъезда из Нюрнберга дождь так и не прекращался. Лошади падали, возки и повозки увязали в грязи, от костров шло больше дыма, чем тепла. Ничто уже не развлекало Анну: ни рассказы кормилицы, ни болтовня Ирины, ни песни придворных дам, ни музыка пажей, ни занятия французским языком с Готье, ни даже маленькие животные, раздобытые Госсленом.
Госслен часто бранил проводников, обвиняя их в том, что они, дескать, ехали вовсе не по той же дороге, по которой двигались туда. Болгары пожимали плечами и продолжали двигаться размеренным шагом; они ехали на невысоких желтых лошадках, чья выносливость удивляла французских всадников. Наконец путники оказались перед широкой рекой, которую пришлось переплывать на плотах. На другом берегу воздух показался мягче, солнце ярче и весна - более ранней. Анна отбросила меховое покрывало и побежала рвать небольшие, сильно пахнущие цветы, названия которых она пока не знала.
- Это фиалки, - сказал ей епископ Роже.
- Фи-ал-ки, - смешно произнесла девушка по-французски.
После отъезда из Праги княжна просила прелатов и придворных дам обучить ее французскому языку. Ученицей она оказалась очень способной.
Меньше чем за месяц девушка освоила язык уже настолько, что могла обмениваться несколькими словами со своими дамами и Госсленом де Шони. Анна окончательно покорила его. Он оказался первым из череды рыцарей, готовых душой и телом служить той, которую назовут "наша королева из далекой страны".
Расстроенная отъездом Филиппа и бояр, Анна пыталась заглушить тоску долгими поездками верхом в сопровождении своей охраны. Епископы сначала смотрели на это с беспокойством, но вскоре сменили отношение на благожелательное. Только Елена, опасавшаяся за здоровье своей питомицы, оставалась хмурой. На остановках Анна брала гусли и пела песни, вызывавшие в душах слушателей сильную грусть. Елена и Ирина подпевали.
Однажды вечером, когда все были грустны больше обычного, Госслен де Шони сказал:
- Ваша страна - это страна нытиков.
Дочь Ярослава не поняла смысла сказанного и попросила толмача перевести. Поняв, она сердито посмотрела на Госслена и сказала Елене несколько слов по-русски, затем хлопнула в ладоши. Елена и Ирина встали со своих мест, воины русской охраны подошли кто с сопелкой, кто с гуслями и цимбалами и по знаку княжны заиграли завлекающую, несколько странную музыку. Затем все стали приплясывать. Анна присоединилась к ним: пела, плясала, смеялась, изрядно изумив французов, никогда не слыхавших подобного.
Даже епископ Готье, считавший себя знатоком литературы (его даже называли "всеведущим") и державший в своем городе Мо певчих и музыкантов, качал головой, пораженный музыкой и непринужденностью дочери князя. Епископ Роже сказал себе, что с таким темпераментом будущая королева обязательно покорит короля Генриха и непременно даст наследника французскому трону.
- Вы видите, господин Госслен, мы вовсе не нытики, как вы сказали! У нас очень даже умеют смеяться, - сказала ему Анна. Щеки ее покраснели, она слегка запыхалась.
Не успел Госслен и слова произнести в ответ, как Анна унеслась в свой возок.
В последующие дни княжна старалась чередовать грустные песни и веселые, повергая тем в удивление французов.
* * *
Герцог Верхней Лотарингии Жерар Эльзасский в присутствии епископов городов Метца. Туля и Вердена принял невесту французского короля.
Он приветствовал ее от имени своего сюзерена, германского императора.
После двух дней празднеств путешественники покинули город Туль, очарованные оказанным гостеприимством.
- Принцесса, а вот уже и Франция!
Итак, это была новая родина? Не реагируя на ворчание прелатов, Анна поскакала рядом с Госсленом, без конца расспрашивая его об увиденном.
- Почему эти люди так бедно одеты? Почем) они такие истощенные?.. Здесь много школ? Чем люди здесь питаются? Я вижу только лес, вы что. не выращиваете хлеб?
Госслену де Шони было трудно отвечать. Он никогда не замечал худобы крестьян. Действительно, когда-то были неурожайные и голодные годы, но с тех пор все давно пришло в порядок. Что же касается школ, то в них ходили только дети знатных родителей.
- На Руси все не так. Мой отец считает важным, чтобы дети простолюдинов также учились.
Приближались к Реймсу, месту встречи Генриха и Анны. Посланцы Генриха ссылались на нетерпение короля, желавшего, чтобы бракосочетание и коронация состоялись в один день. Роже из Шалона придерживался того же мнения, в отличие от Готье из Мо.
- Нужно, чтобы бракосочетание состоялось как можно скорее, - говорил Роже.
- Было бы разумнее подождать несколько дней, чтобы дать принцессе отдохнуть, - возражал Готье.
Госслен рассудил их:
- Вы забыли клятву короля?
Прелаты покорились и выразили готовность передать в руки своего господина девушку, за которой ездили так далеко и испытали столько трудностей и столько страха. Они рассчитывали получить доброе вознаграждение для своих епархий.
Анну и ее женщин отвели в монастырь за пределами Реймса, где настоятельницей была родственница короля Генриха.
- Августейшая сестра, добро пожаловать в дом нашего Господа Иисуса Христа, - сказала настоятельница. - Вы останетесь здесь до завтра, то есть до дня, когда Святой Дух снизошел на апостолов. Король, мой августейший брат, сам приедет за вами.
- Благодарю вас.
- Надеюсь, ваше короткое пребывание здесь окажется приятным. Я приказала приготовить баню. Служанки уже ожидают вас там.
Вымытая, растертая, умащенная благовониями, причесанная, укутанная в теплый халат на беличьем меху, Анна провела канун свадьбы, слушая русские предания и колыбельные своего детства.
И только утром она вспомнила, что надо бы помолиться.
Глава девятая. Бракосочетание, коронация 15 мая 1051 года, в Духов день
Король пришел вскоре после заутрени. Несмотря на оказавшуюся бессонной ночь, лицо девушки сияло под парчовой шапочкой свежестью и красотой. Анна согласилась для первой встречи надеть лишь то платье, которое привезла из Новгорода.
- Дело ведь не в покрое платья, а в том, что именно в этом я особенно хороша, - сказала она епископу.
Таким образом, король Франции впервые увидел принцессу, наряженную как византийская императрица. В тяжелом, расшитом драгоценными каменьями одеянии она была очень красивой. Анна преклонила колено и поцеловала руку своему будущему супругу. Король поднял ее и сказал:
- Добро пожаловать в ваше королевство, принцесса Анна.
- Благодарю вас, господин.