Дети Ярослава и их свита встретились, началась веселая сумятица. Солнце полностью исчезло за горизонтом. Казалось, что все потухло. Анна вздрогнула, она не могла привыкнуть к наступлению ночи. В этот час возникали все страхи ее детства. Это был час, когда Моарисса старалась увлечь людей в преисподнюю. Хотя Аня была крещена, она так и не смогла полностью отречься от старых богов и потому верила, что добрый дух охраняет ее. Но сейчас было не время для мрачных мыслей; сейчас она радовалась встрече со старшим братом, князем Новгородским, которого она так любила.
Была уже ночь, когда они проезжали через городские ворота. Факелы в руках новгородцев образовали светлую, мерцавшую во тьме изгородь. Собравшиеся по обеим сторонам деревянного моста, который вел ко второй крепостной стене, юноши и девушки в ярких одеждах размахивали букетами, хлопали в ладоши и весело кричали:
- Добро пожаловать, Анна Ярославна!
- Здравие сестре нашего князя!
- Многие лета Владимиру Рюриковичу!
- Слава киевским князьям!
Перед вратами третьей стены, над которыми возвышался купол, при входе в Кремль собрался купеческий и ремесленный люд, пришедший поклониться прибывшим. Не успев еще отдышаться как следует, Анна бросилась к старику в более темном, чем у остальных, одеянии.
- Свенельд, батюшка, слава Богу, ты жив!
- Голубка, почему ты думала, что я умер? Я не мог бы предстать перед нашими богами, не увидев тебя, не прижав тебя к сердцу, ранее чем ты уедешь в далекую страну Францию.
Руки княжны, обнимавшие старика, разжались. Свенельд понимающе покачал головой.
- Поезжай, не беспокойся, моя маленькая Аннушка, все будет хорошо. Посмотри, я думал о тебе. То, что я тебе дам, принесет счастье и будет всегда напоминать о Новгороде.
- Я никогда не забуду Новгорода, для этого мне не нужен подарок!
- Знаю, но все же посмотри.
Двое прислужников протянули ей ларец, на крышке которого был изображен святой Георгий с драконом на фоне городских укреплений.
- О, какая красота! - воскликнула Анна, открывая ларец.
Вырезанная из моржового клыка Дева Мария держала одной рукой младенца Христа, другой же протягивала на открытой ладони… Новгород! И был Новгород как настоящий. Тут можно было разглядеть сорок две сторожевые башни, собор Святой Софии, дворец Ярослава, а также мост через реку, рвы, укрепленные стены. Анна долго смотрела на это чудо, затем подняла голову. Слезы застилали ей глаза.
- Свенельд, это самое прекрасное, что ты сделал за всю свою жизнь.
- Я тоже так думаю, - без околичностей сказал старик, которому сам Византийский император для украшения жилища заказывал фигуры из слоновой кости.
- Благодарю тебя, я никогда не получала лучшего подарка и никогда, ничто не тронет меня больше. Я знаю, что Новгород находится под покровительством Матери Божьей, и мне будет проще покидать страну.
- Ты права, дитя мое, уезжай спокойно. Но хранимая Богом или нет, а наша любимая отчизна преодолеет все напасти.
- Все равно следует быть настороже, - сказал князь Владимир, - нас окружают враги, которых привлекает богатство этого города.
- Господин, пусть только они придут, мы их ждем! - воскликнул дружинник-юноша, потрясая мечом.
- Я знаю, храбрые воины, что могу рассчитывать на вас. Но сейчас не время для шума и воинственных песен. Сейчас место празднику и пляскам!
Очень обрадовались этому девушки, одетые в восхитительные наряды, расшитые золотыми, серебряными нитями, цветным шелком.
Всеволод помог сестре забраться в седло, затем передал драгоценный ларец одному из своих военачальников.
Вся толпа остановилась перед третьей стеной. Только именитые люди, князья и их свита проследовали к собору Святой Софии. На пороге их ожидал епископ Лука Шидята, окруженный другими священнослужителями.
Князья поклонились настоятелю, который благословил их, затем первым вошел в храм. За ним последовали и все остальные.
Работы в соборе еще не были закончены, однако внутреннее убранство храма казалось ослепительным. Сотни дрожавших огоньков освещали лики, изображенные на фресках; золото подчеркивало свежесть и живость росписей. Запахи краски и воска дурманили. При появлении процессии под расписными сводами раздалось торжественное песнопение. Еще в дорожной пыли, киевляне опустились на колени: великолепные ковры покрывали плиты пола.
Несмотря на красоту песнопения, красоту икон и фресок, уставшая после долгого путешествия Анна чуть не заснула: хорошо женщина из свиты незаметно подтолкнула девушку локтем, приведя таким образом Анну в чувство. Но вот служба закончилась. В последний раз благословив присутствующих, епископ удалился.
* * *
На женской половине евнух растирал Анну, взбодренную душистым паром бани. После всякой поездки баня считалась обязательной. В это время служанки вынимали из кожаных сундуков наряды княжны, восторженно восклицая при виде красивых тканей, богатого золотого шитья, жемчугов и каменьев. Меха были редкостной красоты; обувь отличали хорошая работа и мягкость кожи.
- Какое платье ты наденешь, дитятко?
Этот вопрос был задан Еленой, женщиной лет сорока, крупной и красивой, с широким румяным лицом. Ее голова была увенчана короной светлых волос, покрытых ярким платком. Елена прежде была кормилицей дочери Великого князя Киевского и с тех пор никогда не расставалась с Анной. Глубоко преданная той, которую считала своей дочерью, Елена была готова все бросить и следовать за Анной хоть во Францию, хоть еще куда. Здесь же, в родимой стороне, ей предстояло распрощаться со своими родителями и родичами, уважаемыми купцами.
Служанки оспаривали друг у друга честь подать сестре князя одежды, большинство из которых были привезены из Византии. Анна выбрала тот наряд, который напоминал ей звездное небо Новгорода, когда оно, это небо, переливается в начале лета, прежде чем уступить место белым ночам (времени, когда девушкам трудно не поучаствовать в играх с парнями). В белые ночи многие принимают участие в подобных игрищах, увлеченные (как они говорят) русалками, - несмотря на запрет великого Владимира.
- Хватит, оставь меня, - сказала Анна, отстраняя руки евнуха.
Две девушки, почти еще совсем девочки, завернули княжну в тонкое полотнище и помогли ей сесть на покрытый мехом табурет. Легкими прикосновениями гребней они расчесали густые рыжие волосы. Дочь Ярослава была очень красива в ореоле огненных волос, ниспадавших до земли. Ткань, в которую была обернута княжна, соскользнула, обнажив белое, сильное тело охотницы, с высоко поднятыми грудями. Темно-русые с рыжим оттенком волосы были у нее под мышками и внизу живота. Анна поднялась, встряхнула головой, - и золотые волосы стегнули сидевших на корточках у ее ног девушек по лицу, - они чуть тяжелое зеркало не выронили. Одна из них склонилась к своей подруге и что-то зашептала той на ухо:
- Что ты ей говоришь? - спросила Анна.
Девочка покраснела и опустила голову.
- Отвечай, или я прикажу тебя выпороть!
- О нет, вы не сделаете этого, - сказала подружка. - Просто она недавно говорила мне, будто вы похожи на русалку.
- Но ведь у русалок зеленые волосы. Не хочешь ли ты сказать, что и у меня такие?
- Конечно, нет, княжна, но вы так же красивы, как и русалка.
- Почему ты улыбаешься?
Шептунья пришла на помощь подружке.
- Она хотела сказать… голая вы очень красивая.
Анна и Елена расхохотались.
Вытирая глаза краем платья, кормилица спросила:
- Вы, конечно, видели и русалку?
- Да, и очень испугались. Мы спрятались в камышах у берега и видели ее вместе с Дидко, духом болот. Она играла в прятки с Водяным!
- Вам не стыдно рассказывать сказки! - рассердилась Елена. - Вы же христианки!
- Оставь их в покое и помоги мне одеться, - сказала Анна. - Ты тоже крещеная, но это не мешает тебе почитать наших старых богов.
- Неправда, я просто рассказываю иногда наши старинные предания.
- А можешь ты поклясться Пречистой Девой, что никогда не приносила жертву богу любви? - тихо спросила ее Анна.
Елена пожала плечами.
- Я это делала, только чтобы обеспечить тебе счастье.
Светлые зелено-голубые глаза стали почти черными, улыбавшиеся губы сжались, и красивое лицо Анны побагровело от гнева.
- Не говори мне об этом. Я запрещаю тебе так говорить!
Поняв, что княжна и вправду разгневана, все замолчали. Служанки молча одели ее, стараясь не делать при этом никаких резких движений. Елена постаралась аккуратно вплести ей в косу ленты и жемчуга - подарок королевы Ингигерды. Закончив причесывать Анну, она надела на прекрасную головку высокий кокошник, обычный убор русских княжон.
- Улыбнись, дитятко, тебе не подобает гневаться.
Дрожавшие губы Анны изобразили подобие улыбки, хотя глаза ее были полны слез.
- О Елена!..
- Я понимаю, дитя, я все понимаю… родителям твоим трудно расстаться с тобой, но ты должна повиноваться. Говорят, эта Франция - прекрасная страна, а король Генрих красивый мужчина…
- Но это так далеко отсюда!
- Увы! - вздохнула Елена.
- Прости меня! Я забыла, что ты тоже все бросишь и поедешь со мной.
- Замолчи! О том и речи быть не может, чтобы ты ехала туда одна, без меня. А моя дочь, Ирина, не сможет расстаться со мной.
- Чтобы ее вознаградить, я попрошу короля, моего будущего супруга, дать богатое приданое моей, молочной сестре и найти ей хорошего мужа.
Мысль о возможной свадьбе Ирины тотчас же заставила забыть о собственном замужестве и вернула взгляду Анны привычную мягкость.