Она хотела рассказать об этом Марии, но та словно прочла ее мысли.
- Был очень сильный приступ, да? - осведомилась она, беря с подзеркальника серебряную щетку. - Вы даже говорить не могли и почти ничего не видели?
- Откуда ты знаешь? - поразилась великая княгиня.
- Врач, который помогал мне готовить пилюли для вашего высочества, предупреждал, что подобные приступы возможны. Главное - вовремя выпить лекарство.
- Иначе я умру? - осведомилась Екатерина Павловна.
- О нет! Просто вы страдали бы гораздо дольше, а это плохо для ваших нервов. От мигрени еще никто не умирал, ваше высочество.
- Может быть, я буду первая? - уже с усмешкой предположила Екатерина Павловна.
- На все воля божия, - серьезно ответила Мария. - Но вы умрете королевой, я вам это уже говорила. Пока же вы - великая княгиня российская и вдовствующая герцогиня Ольденбургская. Примите лекарство, ваше высочество и выбросите из головы дурные мысли. Просто сегодня на ночь я приготовлю вам травяной отвар, и вы проспите до утра, как младенец. Думаю, вы переутомились на этом самом конгрессе.
- Возможно, - ответила Екатерина Павловна, которой с каждой минутой делалось лучше. - Очень может быть. После прогулки я хотела бы повидаться с лейб-медиком моей сестры.
- Я передам, ваше высочество, - отозвалась Мария.
Лейб-медик великой герцогини Веймарской и личный врач самой Екатерины Павловны, Федор Федорович Бах, были единодушны: переутомление и жаркая погода. Великой княгине было бы весьма полезно поехать на лечение в Висбаден. Тамошние целебные воды, бесспорно, вернут ей силы и восстановят здоровье.
В июле 1815 года Екатерина Павловна прибыла в Висбаден с весьма скромной свитой и без всякой помпы. Два месяца уединенной жизни, долгие прогулки по паркам в сопровождении Марии и, разумеется, целебные воды пошли ей на пользу сверх всяких ожиданий. Давно уже великая княгиня не ощущала себя такой энергичной и одновременно умиротворенной. Судя по всему, здоровье ее окончательно восстановилось.
И здесь ее ожидал хотя и ожидаемый, но все-таки сюрприз. В один прекрасный день великой княгине доложили о том, что принц Вильгельм Вюртембергский просит принять его.
В отличие от того, памятного ей визита английского принца-регента, Екатерина Павловна была готова в считанные минуты. Пусть прическа была повседневной, а платье - достаточно скромным. Блеск глаз, свежий цвет лица, летящая походка - вот что превратило великую княгиню в настоящую красавицу.
- Вы все хорошеете, кузина, - произнес принц, склоняясь к ее руке.
- Не лукавьте, кузен, - отозвалась Екатерина Павловна. - В мои годы женщины уже не могут хорошеть.
- Значит, над вами годы не властны. Хотя… вы еще так молоды! И полны жизни.
- Какой счастливый случай привел вас сюда, кузен? Дела? Или, сохрани Бог, здоровье?
- Ни то, ни другое. Я приехал… Я взял на себя смелость…
Великая княгиня молча ждала, пока ее кузен справиться с приступом внезапной застенчивости. Хотя она с первой же минуты догадалась о цели его визита.
- Я приехал просить вас оказать мне честь и стать моей супругой, - не обманул ее ожиданий принц Вильгельм. - Вы знаете мои чувства к вам…
- Я разделяю их, кузен, - с хорошо отмеренной долей застенчивости отозвалась Екатерина Павловна. - Но…
- Вы отказываете мне? - порывисто спросил принц.
- Я не отказываю вам, но и не могу принять ваше предложение. Дорогой кузен, вам следует просить моей руки у императрицы-матери Марии Федоровны. Если она даст свое согласие…
- Помилуйте, кузина, но вы - самостоятельная женщина, вдова…
- Я прежде всего - великая княгиня российская, - немного высокомерно ответила Екатерина Павловна. - И не могу свободно распоряжаться своей судьбой, как бы мне этого ни хотелось. Если матушка и, конечно, мой августейший брат сочтут, что наш с вами брак пойдет во благо России, тогда я с радостью стану вашей супругой. И еще…
- Что же еще? - уже с улыбкой спросил принц.
- Ваш брак с принцессой Баварской, дорогой кузен. Я понимаю, что это формальное препятствие, но…
- Но его больше не существует. Мой брак с Каролиной Баварской две недели тому назад расторгнут по обоюдному согласию. Неужели вы думаете, что я осмелился бы просить вашей руки, не освободившись от прежних брачных уз?
Великая княгиня с нежной улыбкой покачала головой:
- Нет, я так не думаю. Бедняжка Каролина! Она наверняка не понимает, от чего отказалась.
- О, не беспокойтесь о Каролине, кузина, - с легким раздражением ответил принц. - Моя экс-супруга исключительно практичная дама, и я совершенно спокоен за ее будущее. Уверен, она устроит его наилучшим образом.
- Что ж, тогда все к лучшему. Думаю, что мы встретимся с вами уже в Петербурге, дорогой кузен. Я собираюсь туда через пару недель.
- Я могу рассчитывать на совместную прогулку сегодня или завтра?
- Завтра, - снова улыбнулась великая княгиня. - Завтра в полдень, кузен, я буду рада совершить с вами прогулку по местным чудесным окрестностям.
- Вы ничего не имеете против конной прогулки?
- Напротив, буду рада еще больше. Мне редко удается поездить верхом, а я так люблю лошадей.
- И тут наши вкусы совпадают, - заметил принц Вильгельм. - Если Богу будет угодно соединить наши судьбы, обещаю вам…
Екатерина Павловна очаровательно-грациозным жестом приложила руку к его губам.
- Не спешите давать обещания, кузен. И вообще - не спешите. Все придет тогда, когда для этого настанет время…
Великая княгиня была бы, пожалуй, гораздо менее счастлива в этот день своей негласной помолвки, если бы могла заглянуть на год вперед. Принцесса Каролина-Августа, разведясь с принцем Вюртембергским, действительно неплохо устроила свою судьбу. Она стала австрийской императрицей - четвертой по счету женой императора Франца, который в очередной раз овдовел в 1816году.
Судьба словно насмехалась над Екатериной Павловной за ее слишком большие претензии к жизни. Этой честолюбивой женщине, неудовлетворенной положением всего лишь великой княгини, пришлось разыгрывать в провинциальной Твери роль королевы, заменять возможность влиять на так и не полученного мужа-императора влиянием на брата-императора и упиваться этим влиянием.
И вот теперь ей приходилось довольствоваться тем, от чего отказалась другая женщина, не столь одаренная и блестящая, но получившая без всяких усилий тот трон, который оказался недоступным для Екатерины Павловны, несмотря на хлопоты послов, матери и ее самой.
Впрочем… Жизнь научила ее довольствоваться тем, что имеешь и благодарить за то, что получаешь. Она собиралась замуж почти по любви, и если ее второй брак также не будет осенен блеском императорской короны, что ж…
С Богом, как известно, судиться не будешь.
Глава десятая
И все-таки кузен…
- Итак, Венский конгресс состоялся. Теперь все эти короли и герцоги, и их новоиспеченные коллеги будут долго приходить в себя и привыкать к мирной жизни.
- Да, Наполеон напоследок показал им, насколько призрачно все это величие и какая хрупкая штука - стабильность.
- К тому же большинству из них еще предстоит пройти через революционные потрясения… По-моему, гора родила мышь, коллега. Появилась пара-тройка более крупных, чем прежде, государств, а остальное, в общем-то, мало отличается от прежнего.
- Не согласен, коллега. Создан прецедент регулярного созыва международных конференций великих держав, в ходе которых великие державы получили возможность обсуждать и находить решения международных проблем.
- ООН в миниатюре?
- Ну, примерно. Не забудьте, что конгресс дал толчок развитию международного права, о котором раньше и не слышали. Кроме того, расширилась практика международных контактов на высшем уровне. Ведь раньше встреча даже двух монархов была из ряда вон выходящим событием. Разве что по случаю очередного династического бракосочетания.
- Не забудьте про создание Священного союза.
- О, это лишнее подтверждение того, что умом Россию никогда нельзя было понять. Император Александр, за спиной у которого сговаривались между собой спасенные им от Наполеона державы, в это самое время вынашивал мистическую декларацию всех - заметьте, всех! - государств, согласно которой правители впредь должны были руководствоваться в своих действиях исключительно христианскими заповедями любви, правды и мира. Они должны были, подписав эту декларацию, смотреть на себя по отношению к подданным как на отцов семейства, видеть в руководимых ими народах только членов единого народа христианского, управлять ими сообразно с учением Христа и заботиться о том, чтобы и подданные прониклись теми же стремлениями, что и государи.
- Умница Меттерних охарактеризовал эту декларацию, как "пустой и звонкий документ".
А другой, не менее умный политик, Тайлеран в своем отчете об итогах Венского конгресса написал:
"Начала легитимности власти должны быть освящены прежде всего в интересах народов, так как лишь одни легитимные правительства прочны, а остальные, опираясь только на силу, падают сами, как только лишаются этой поддержки, и ввергают таким образом народы в ряд революций, конец которых невозможно предвидеть… конгресс увенчает свои труды и заменит мимолетные союзы, плод преходящих потребностей и расчетов, постоянной системой совместных гарантий и общего равновесия… Восстановленный в Европе порядок был бы поставлен под защиту всех заинтересованных стран, которые могли бы… совместными усилиями задушить при самом их зародыше все попытки его нарушения".