И все в таком же тоне… Так что Мария могла себе представить, какого рода письмо будет отправлено императору, и в каких красках великая княгиня опишет брату искателя своей руки. Было досадно, что еще не приехав в Лондон, Александр под влиянием сестры и ее карикатурных описаний уже был предубежден против многих. У него уже заранее сложились негативные представления о регенте и его кабинете, выработались антипатии и симпатии.
Между тем ни тех, ни других император еще не знал лично. А ведь ему предстояло установить дружеские отношения. И в данном случае несомненное влияние сестры могло сыграть с Александром злую шутку. Но не только с ним- оно могло помешать установлению так необходимых нормальных отношений между двумя странами, выбору правильного политического курса. Это было еще более тревожно и огорчительно, чем личные симпатии и антипатии.
Марию беспокоило и то, что Екатерина Павловна была намеренно невнимательна и даже неучтива с маркизой Хертфорд, фавориткой короля, муж которой занимал при дворе первое место. Это было совершенно неуместно в сложившейся ситуации. И уж великой-то княгине, выросшей при самом свободном в плане нравов дворов Европы, можно было бы проявить больше такта и толерантности. Куда там…
……………………………………………………………………………………….
Обещав посетить Англию, Александр смог выехать туда только после подписания в Париже мирного договора. Все признавали тогда первенство русского императора. Поездка Александра и союзных монархов в Англию не имела конкретной политической цели - это был своего рода отдых союзников после тяжких ратных трудов, так что переговоров в Лондоне не велось. Но все понимали, что именно сейчас должно было произойти личное знакомство русского императора и принца-регента, их сближение, которое было необходимо для упрочения общеевропейской коалиции.
Александр приехал в Лондон в июне 1814 г. Он был тогда в апогее своей славы. Англичане ждали его прибытия с нетерпением. Купечество, благодарное за снятие континентальной блокады и восстановление свободы мореплавания и торговли, выразило желание полностью обставить для него особняк, выделив на это 100 тысяч фунтов стерлингов. Екатерина Павловна, на которую тоже падали лучи славы брата и немалая часть восторгов и признательности, писала Александру о приготовлениях:
"Нет такой вещи, которую сочли бы достаточно хорошей для освободителя Европы".
Александра и приехавшего с ним прусского короля сопровождала целая свита немецких принцев, главнокомандующих союзных войск, глав кабинетов. Среди приехавших был и князь Меттерних, "злой гений" России и Германии. Никогда еще в столице Англии не собиралось такого блестящего съезда высокопоставленных лиц.
Русский император, ненавидевший чрезмерную пышность, отказался от предоставленной ему официальной резиденции в одном из лондонских дворцов и поселился у сестры в особняке на Пиккадилли. Принцу-регенту, который по протоколу был обязан первым нанести визит своему высокому гостю, пришлось изменить маршрут поездки.
Екатерина Павловна в этот день уделила своему туалету больше внимания, чем обычно: ей хотелось быть блестящей и скромной одновременно - задача практически невыполнимая. Но ей удалось ее решить, и, когда она вышла в парадные комнаты, Александр даже захлопал в ладоши от восторга:
- Като, я никогда не видел тебя такой обворожительной!
Великая княгиня скромно улыбнулась. Она отлично знала, как выгодно подчеркивает цвет ее глаз темно-синее бархатное платье, отделанное чуть боле светлым гипюром, как идет ей новомодная прелестная шляпка, венчающая пышные локоны. Она действительно была неотразима - и наслаждалась этим ощущением.
- У тебя тут, наверное, отбоя нет от поклонников, - полушутя сказал Александр.
- И от женихов тоже, - подтвердила Екатерина Павловна. - Кстати, Саша, я хотела с тобой поговорить насчет одного из них.
- Обязательно поговорим, - отозвался император, который машинально следил за стрелкой огромных, щедро вызолоченных напольных часов. - Сразу после визита принца побеседуем обо всем, о чем только захочешь. Сейчас вряд ли стоит начинать: через две минуты может явиться наш высокий гость.
Но "высокий гость" не явился ни через две, ни через двадцать две минуты. Прошло полтора часа сверх намеченного срока - принца-регента все еще не было. Между тем, перед особняком собралась толпа англичан, стали раздаваться восторженные крики приветствия. Александр время от времени выходил на балкон, чем вызывал еще больший энтузиазм лондонцев, и толпа которых на улице постоянно увеличивалось.
Время шло, а регента все не было. Александр уже начинал терять терпение, думая, что это заранее продуманный жест невнимания. А Екатерина Павловна с улыбкой успокаивала брата:
- Вот такой он человек!
Прошло почти четыре часа, прежде чем русскому послу передали записку от одного из английских министров:
"Его высочеству угрожают оскорблениями, если он появится на улице, поэтому он лишен возможности прибыть к императору".
Какое признание в нелюбви к себе твоего же народа! Екатерина Павловна не скрывала удовольствия от осложнений у своего недоброжелателя. Она понимала, почему он не рисковал показываться среди народа. Понимала и то, что регент посчитал оскорбительным, что лондонцы оказывали такой восторженный прием другому монарху, в то время как он не пользовался в народе ни симпатией, ни уважением. Это ранило самолюбие принца Георга и приятно тешило тщеславие русской великой княгини.
Посол граф Ливен с поклоном передал записку императору. За эти четыре часа граф состарился на несколько лет, поскольку лучше всех остальных понимал: затянувшаяся до неприличия пауза становится лишним подтверждением той характеристики регента, которую ему давала великая княгиня в письмах к брату.
Александр, прочитав записку, разрешил непростую ситуацию с величественной простотой: он вместе с послом сел в карету и направился в резиденцию регента. После получасовой беседы он вышел и сказал своему окружению:
- Жалкий монарх.
Если впечатление о каком-то человеке у Александра сложилось, потом оно уже не менялось. А отношение к правителю страны автоматически переносилось императором и на всю страну в целом. Так что как только Екатерина Павловна попыталась заговорить с ним о сватовстве одного из братьев регента, Александр взглянул на сестру с таким выражением ироничного изумления, что тема была тут же закрыта.
На следующий день после прибытия Александра в Лондон в его честь в резиденции принца-регента был дан торжественный обед. У графини Ливен сохранилось его описание:
"Государь имел скучающий и принужденный вид; король прусский, по обыкновению строгий и сдержанный, хранил молчание; регент напрасно прилагал всяческие усилия поддержать разговор, а великая княгиня никому не хотела прийти на помощь…"
Император не забыл невежливого жеста пригласившею его хозяина в первый же день своего пребывания в Лондоне и решил дать понять, что и он понимает недружелюбие регента. В один из дней в Гайд-парке состоялся большой смотр войск. Принц Георг опоздал и на этот раз, и Александр был вынужден опять ждать его.
Тогда на одном из придворных вечеров император настолько задержался, что регент (в отличие от царя менее терпеливый) посылал за ним несколько раз. И лишь около полуночи Александр появился в зале, извиняясь, что он задержался с визитом у лорда Грея - неприятного регенту главы оппозиции.
Столь же ненавистной регенту была и его жена, принцесса Уэльская, которая, соблюдая этикет, прислала Александру поздравление с благополучным прибытием в Лондон. Император, также соблюдая этикет, решил навестить принцессу и поблагодарить за приветствие. Послу Ливену пришлось объяснить, что на принцессу Уэльскую не следует смотреть как на члена королевской семьи. Визит к принцессе Каролине мог быть расценен как личное оскорбление регента.
Принцесса Каролина Уэльская, как и рассказывала Мария Екатерине Павловне, была проклятием всей жизни принца-регента. Взбалмошная и эксцентричная, она, тем не менее, была предметом настоящего обожания со стороны англичан. Тем нравилась любовь принцессы к детям, ее привычка запросто прогуливаться по окрестностям своей загородной резиденции и даже ее вульгарность. Последняя в глазах простого народа отнюдь не была недостатком, а считалась скорее достоинством: тысячи английских женщин вели себя в точности так же. Правда, они не принадлежали к аристократии…
Единственную дочь, принцессу Шарлотту, Каролине разрешалось видеть раз в неделю. Принцесса Уэльская нашла выход: она усыновила (официально - сделала своим воспитанником) новорожденного сына из многодетной и нищей фермерской семьи. Злые языки тотчас обвинили ее в супружеской измене, дело даже дошло до суда, но настоящая мать мальчика предоставила неопровержимые доказательства того, что именно она рожала этого ребенка в местной больнице.
Принцессу, конечно, оправдали, но неприязнь к ней принца-регента превратилась в настоящую ненависть. Каждого, кто осмеливался поддерживать какие-то отношения с принцессой Каролиной, ждала суровая опала, так что друзей у нее было немного. Она же, в свою очередь, не упускала случая показаться на публике и лишний раз напомнить о себе "возлюбленному супругу". Отношения этой пары давно уже стали притчей во языцах при всех европейских дворах.
Александр не поехал к принцессе, но нашел способ выразить ей свою признательность при встрече - почти личной. В театре, на представлении итальянской оперы, принцесса Уэльская, нарушив запрет и приехав в Лондон, вдруг появилась в своей ложе, находившейся напротив королевской. Там кроме принца-регента сидели Александр, король Фридрих-Вильгельм и, разумеется, Екатерина Павловна.