- Нет, это не Сен-Клер, - пояснил Позитано гостю. - Какой-то турецкий офицер - я его в два счета выпровожу! Правда, время прихода Сен-Клера приближается... Поднимайся, прошу тебя, наверх! - сказал он, выходя из кабинета.
В салоне - не столь большом и довольно простом по сравнению с салоном французского консульства - перед большим портретом Гарибальди, копией фрагмента известной картины, спиной к двери стоял стройный офицер в сильно поношенной зеленоватой шинели. Что-то в его фигуре показалось знакомым Позитано. И если бы его мундир не был таким вытертым и измятым, он, возможно, принял бы его за капитана Амира.
Энергичным шагом Позитано подошел к нему.
- Что вам угодно, эфенди? - спросил он по-французски, сильно сомневаясь, что турок поймет его.
Офицер обернулся. Лицо его было давно не брито. Один глаз покрывала повязка.
Но это же... Позитано не мог поверить.
- Вы?! - воскликнул он.
Это был Андреа Будинов. Сделав усилие, он заставил себя улыбнуться. Но в глубине его глаз читалась тревога и печаль. Взгляд Андреа остановился на слуге.
- Ступай, занимайся своим делом, Паоло! Ты что, никогда не видел турка? Это мой старый знакомый...
Слуга вышел.
- Вы в таком мундире? Остроумно! - продолжал Позитано.
- Это не моя заслуга. Я просто последовал примеру брата.
Андреа снял с лица повязку.
- Ее я ношу не ради удовольствия, - сказал он.
- Я так и предполагал, - заметил Позитано и посмотрел на высокие стоячие часы в углу салона.
Без пяти одиннадцать. Нет, Сен-Клер не появится раньше условленного времени - они же помешаны на своей пунктуальности. Он встретился взглядом с Андреа. А не гонятся ли за ним и не пришел ни он сюда, чтобы найти себе убежище? Вот так история! Как быть?
- Так что ж, господин Будинов, то есть господин поручик? У нас есть и турецкое имя? Где вы раздобыли эту одежду? - засыпал он Андреа вопросами, чтобы скрыть свое смущение.
- Если вам потребуется костюм для маскарада, могу дать адрес: у старьевщика, - шутливо сказал Андреа, хотя по всему было видно, что он взволнован. - Вы, конечно, можете меня выдать... - вдруг произнес он резко.
- Ну да, да... разумеется!
- Разумеется?
- Бог мой! Не будьте глупцом, Будинов! Вам нужны деньги?
- Нет, нет...
- Вас надо укрыть?
- Нет!
- Ну, тогда сдаюсь! - развел руками Позитано.
Его охватило чувство облегчения и стыда.
- Тогда говорите скорее! Потому что через несколько минут сюда явится Сен-Клер!
- Сен-Клер? - Губы Андреа искривила злая усмешка, а в глазах вспыхнула такая ярость, что у маркиза невольно вырвалось:
- Только без глупостей, Будинов... По-умному! Говорите, чего вы хотите от меня?
- Помогите одному человеку, консул! Спасите его!
- Вашего отца? По-моему, он еще не сослан...
- Мой отец... Да, я знаю. Отец мой - мужчина, сударь! Он выдержит!
- Вы относительно мадемуазель Задгорской?
- Я вас умоляю... Во имя всего того, о чем мы с вами говорили… во имя человечности, - с отчаянием в голосе воскликнул Андреа. - Заступитесь за нее... вырвите из рук этих зверей... Вы же их знаете! Знаете!
Он весь дрожал, смотрел ему прямо в глаза и настаивал так, словно пришел не просить, а требовать.
- Это трудно. Очень трудно, молодой человек. И неужели вы полагаете, что я сам не думал об этом? Все так осложнилось... Ведь то, что вы натворили... А вот теперь...
Лицо Андреа стало жестким и злым.
- Скажите прямо, что не хотите! Что боитесь! - Резким движением он снова натянул повязку - Я позабыл, что вы друг Леге... Да, прежде... прежде было бы по-другому! Но теперь вы даже пальцем не пошевельнете... И вообще, прощайте! Прощайте! Выдайте меня Сен-Клеру, это не составит для вас труда!.. Да, да! Вы говорите одно, а делаете совсем другое!
Он кричал безрассудно громко и не слушал Позитано, который его одергивал и убеждал, что сделает все необходимое, и просил, чтобы он умолк и внял тому, что он ему говорит. Но Андреа, не слушая его, разгневанный, направился к выходу. Вдруг он остановился и словно прирос к месту: в дверях кабинета стоял консул Леге, точно так же ошеломленный этой неожиданной встречей.
В эту минуту резко задребезжал звонок парадного входа.
- Сен-Клер, - побледнев, воскликнул Позитано. - Скорее... идите, чтоб он не застал вас здесь! - Он повел Андреа к черному входу. - И послушайте, - продолжал он тихо, когда они вышли во двор. - Послушайте меня хоть сейчас! Я сделаю все, что в моих силах, и даже сверх того. Но я не могу вам гарантировать... сами знаете... А вы берегитесь... действуйте осторожно... Получше укрывайтесь... Дело идет к концу! Говорят, русские перешли через Балканы!
- Это правда? Правда, консул?!
- Пока еще слух, Андреа. Подробности мне не известны...
- Господин консул, молю вас, узнайте хотя бы, где она содержится! Если я буду знать, где она...
- Приходите сюда завтра, Андреа... Или лучше приходите попозже, вечером. Обдумаем все подробно. Выйдите через вот эту калитку.
Когда вошел Сен-Клер, когда хозяин обменялся с ним рукопожатием и они втроем уселись в кабинете, Леге уже не придавал присутствию англичанина никакого значения. Мысли его были целиком заняты Андреа. Он видел его в новом свете, открывшем ему человека, совершенно не похожего на того, каким он себе его представлял. "Да, да, теперь мне становится ясно", - думал он. Но что ему было ясно и что, в сущности, могло быть ясно, Леге у себя не спрашивал. Он утратил способность трезво рассуждать и анализировать, утратил именно то, что он делал всю свою жизнь. Теперь он безвольно отдавался своему чувству, полагаясь только на него. А чувство его говорило ему, что Витторио хороший, что Сен-Клер плохой и что Андреа, которого он только что видел, любит Неду так, как он сам никогда не любил бы... Это его поразило. Но это и раскрыло ему загадку, с которой он сталкивался уже несколько дней. Вот почему она его любит, сказал он себе, и впервые не почувствовал себя оскорбленным и обманутым.
Он лишь время от времени прислушивался к разговору, который вели Сен-Клер и Позитано. Не то чтобы разговор этот был безынтересен. Напротив, Сен-Клер подтверждал слух, что русские войска перешли по неизвестной тропе Балканские горы. Но пока Леге его слушал, из-за того, что этот человек внушал ему одно только отвращение, он слышал в его словах одну только ложь. "Почему он такой? - думал Леге. - К чему он клонит? И в чем он так убеждает моего друга, а Витторио так категорически и грубо ему отказывает?" Леге заставил себя вникнуть в разговор. Консулы должны сообща написать докладную записку своим правительствам, в которой будут настаивать на оказании покровительства и защиты изгнанному русской армией турецкому населению. "Как, и я тоже должен подписывать это? - подумал Леге и вздрогнул. - Хитро задумано. Сомневаться в том, кто автор этой затеи, не приходится".
- Я тоже отказываюсь, - сказал он.
Сен-Клер обернулся к нему. Взгляд его был ледяным и презрительным.
- Почему же, консул?
- Потому, майор, что не могу защищать людей, мораль которых - убийство.
- Извините. Вы пристрастны, потому что это задевает вас лично.
- Да. Задевает.
- Я склоняю голову перед вашим горем, сударь. Но это вопрос принципиальный. Мы накануне рокового поворота войны...
- Это излишне, Сен-Клер. Вопрос действительно принципиальный. Я находился здесь в прошлом году после восстания. И вы тоже... Этот народ, болгары, на протяжении веков подвергается истреблению и уничтожению. Каждого ребенка, как мое несчастное дитя, каждую женщину, каждого мужчину, если хотите, попавшего в руки этих скотов, ждет то же самое... Низменные страсти. Мерзкий фанатизм. Презрение к человеку... Да, презрение к человеку! И чтобы я подписал такой документ, чтобы я кривил душой, чтобы лгал и заблуждался во имя какой-то терпимости, справедливости и международного права! Нет, нет, майор.
- Это ваше последнее слово?
- Да... Хотя я могу вам и еще кое-что сказать. Вы распорядились арестовать одно лицо... Знакомую нам всем и высоко интеллигентную молодую женщину. Я протестую против этого самым решительным образом, господин Сен-Клер!
- Я также! - сразу же энергично поддержал его Позитано.
- Я полагал, что вы уже не интересуетесь этой особой... Во всяком случае, вы, господин Леге! - с кривой усмешкой заметил Сен-Клер.
Леге медленно поднялся и подошел к окну. Его исхудавшие плечи вздрагивали.
- Я интересуюсь только фактом, господин майор. Я представляю себе, каким издевательствам...
- Интересующее вас лицо находится под моим личным наблюдением, господин консул. Даю вам слово, что никто не прикасался к ней пальцем. Это одно.
- Прошу в таком случае вашего разрешения посетить ее, - поспешно заявил Позитано.
Сен-Клер даже не взглянул на него, он уже не старался скрывать своего презрения.
- Это одно. Что же касается вашего протеста, господин Леге...
- К которому решительно присоединяюсь и я, - снова вставил Позитано.
Сен-Клер и на этот раз не обратил на него внимания.
- ...что касается вашего протеста, - продолжал он с откровенным злорадством, - то я полагаю, что как раз вы не имеете на это никакого права. Вы, сударь, выболтали своей бывшей невесте секретные сведения, доверенные вам как представителю дружественной державы.
- Как вы смеете!..
- Смею. Сведения, которые я доверил лично вам, о прибытии главнокомандующего, например, о численности подкреплений...
Говоря это, Сен-Клер не сводил глаз с Леге. Лихорадочный, нездоровый румянец выступил на посеревших щеках французского консула.