Как этого и ожидал Филипп, крючок на входной двери был снят. Ну да! Все ясно: к ней пришел турок. Они договорились, что он подождет на улице, пока все лягут спать, а теперь она ему отворила и сейчас он у нее. И вот крючок их выдал...
- Что тут происходит? - послышался голос отца.
В нижнем белье и ночном колпаке сонный Радой, сообразив, в чем дело, выругался и собрался было вернуться к себе в комнату. Но в эту минуту Филипп выхватил из рук деда свечу и, высоко подняв ее, вдруг крикнул:
- Подождите! А где пальто Неды?
- Что?
- Его нет на вешалке!
- Вы что тут, все спятили? - воскликнул Радой.
- А может, оно у нее в комнате, а, Филипп?
- Когда я гасил свет, пальто ее висело рядом с моим, дедушка!
В голове Филиппа снова мелькнуло что-то. Предположение? Подозрение?
"Пальто взяла Маргарет. В темноте она надела его вместо своего", - решил Филипп. Но подозрение продолжало оставаться. Сам не зная почему, он связывал его с настроением Неды в последние дни и с только что происшедшей ссорой.
- Минутку, я проверю, - сказал он и побежал искать Неду.
Внизу ее не было. Он поднялся вверх по лестнице.
- Оставь. Не буди ее! - крикнул ему отец.
Филипп отмахнулся. Он рассчитывал, что дверь ее комнаты заперта на ключ, как обычно. Но она распахнулась от слабого толчка, и, прежде чем он разглядел в темноте ее несмятую постель, его сомнения вспыхнули с новой силой. Когда же он вошел в комнату, ему все стало ясно.
- Ее нет! - крикнул он и побежал по лестнице. - Нет ее... И вообще она не ложилась!
- Да что ты говоришь! Как это может быть - не ложилась? - рассердился отец.
- Ее нет дома, папа, - повторил Филипп.
Это было так невероятно для него самого, что, спускаясь по лестнице, он даже не расслышал, что кричит отец. "Он разбудит Маргарет! - только пронеслось у него в голове. - Хорошо еще, что в коридорчике есть две двери. - Но тут же он снова встревожился. - Куда же могла пойти сестра? О господи, куда она пошла? - И с каждым вопросом он все больше догадывался о чем-то, подходил все ближе к чему-то, что, как ему казалось, могло все объяснить, но того, что ответ кроется в странном поведении сестры в последние дни и в том непонятном состоянии, в котором она находилась в этот вечер, он не мог и не хотел понять... - Да ведь мы ссорились из-за какой-то глупости, из-за людей, которых и я, и она, и все в доме просто не хотим знать", - уверял он себя.
- Она такая же упрямая, как и ты! - накинулся на него отец. - Но куда, куда же она ушла?
- В консульство! - высказал предположение Филипп.
- В консульство?! В такое время. Хорошенькое дело! Да ты что?
- Пошла жаловаться на нас! На меня пошла жаловаться наша барышня!..
- Сумасшедшая, дура! Всегда была такой! Хоть бы подумала, что может приключиться с ней в такое время. Поскорее одевайся! Беги, догони ее... Беги! И я пойду...
Повторяя, что она последняя дура, если обиделась из-за какой-то ссоры, никчемной притом, ее лично вовсе не касавшейся, кипя от гнева и браня сестру, Филипп вбежал к себе в комнату. Но когда он уже был готов идти догонять сестру, он увидел, что отец опередил его и, выйдя с зажженным фонарем во двор, что-то разглядывал там на снегу.
- Смотри, - сказал Радой, показывая на следы.
- Пойдем скорей!
- Ты погляди, следы эти идут на задний двор. Это ее следы. Что ты скажешь на это, Филипп?
- Что я скажу? А что если ей просто взбрело в голову прогуляться среди ночи?
Они пошли по следам. Обойдя дом, они оказались на заднем дворе. Отец поднял фонарь и повертел им; свет лизнул нижние ветви деревьев, проложил тропки между стволами. Следы вели дальше к маленькой калитке в каменной ограде, окружавшей их двор, которой уже давно никто не пользовался. Но Неды возле нее не было.
- Она вышла через калитку, - сказал рассерженный и испуганный Радой.
- Тише, - шепнул Филипп. - Слушай...
Из-за ограды послышался мужской голос. Отрывочные слова: "оставишь... он предатель... раз и навсегда... люблю..." Голос был ему знаком. "Нет, не может быть! Это невозможно!" - думал Радой.
- Филипп! - прошептал он.
Филипп схватил дрожащую руку отца. Стой, стой, надо убедиться... Немыслимо!
- И я не могу больше, Андреа, - произнес женский голос.
Вот, оказывается, с кем Неда.
- Ну конечно же, это Андреа! - простонал Филипп.
Сам того не сознавая, он выскочил из калитки и набросился на стоявшую в обнимку парочку. Что он кричал, кого ударил и кто ударил его, он уже ни в чем не отдавал себе отчета. Он только чувствовал, что оскорблен до глубины души, что задета его гордость, его честь, и как бешеный кидался, желая убить оскорбителя, но сам оказался прижатым к стене. В ушах у него звучали приглушенные крики отца: "Разбойник! Развратник! Ты за это поплатишься. Своими руками задушу тебя!" Филипп кинулся на помощь отцу. Но Неда изо всех сил защищала Андреа, и все это, происходившее в кромешной тьме, было похоже на кошмар. Когда же в конце концов Андреа удалось выскользнуть, Филипп с отцом схватили Неду, втолкнули ее в калитку и потащили в дом. Прибежал дед и стал допытываться, что случилось.
- Пусть она тебе скажет! - рявкнул Радой. - Ну говори, что ты натворила! Негодница!..
Обезумев от гнева, он снова ударил Неду, а она покачнулась и прижала к груди руки.
Неда плакала. Из носа по ее красивым губам, по выдававшемуся вперед подбородку текла струйка крови. На ее лице, как и на лице отца, было написано упорство и озлобление. Но если у Радоя возле жестких усов прорезались две скорбные морщины, то что-то в ее позе, в том, как она напряглась, казалось, говорило: "Бейте меня, я это заслужила, но вы уже не можете разлучить меня с ним!" И, глядя на нее из угла, Филипп с ужасом припомнил свои недавние сомнения. Значит, дело было в этом. Между ними что-то есть, а он ничего не знал. Никто ничего не знал! "Какая лицемерка!" - с ненавистью думал он.
Филипп вспомнил, какие высоконравственные тирады она произносила и сколько было в них иронии именно по адресу Андреа! "Нет, нет, женщины просто непостижимы. Я не сомневался, что она в один прекрасный день отрезвеет со своим Леандром и наставит ему рога, но чтобы она сделала это уже сейчас, рискуя всем ради такого ничтожества! Боже мой! Ведь она ставит под удар всю семью. Если консул узнает... если помолвка расстроится?" И вдруг ему пришло в голову, что, возможно, Маргарет все это слышала...
- Тише, папа!
- Бесстыдница! - кричал отец, не слушая его. - Дрянь! Ты хочешь выставить меня на посмешище перед всем городом! Мы ее сватаем за самого видного иностранца, а она тайком бесчестит себя с каким-то разбойником! Господи, какой позор падет теперь на мою голову! Ты и не думай продолжать эти шашни! - Он схватил ее и встряхнул. - С завтрашнего дня будешь видеться только с братом и со своим женихом... Ты слышишь?!
- Завтра я откажу ему! - неистово выкрикнула она.
- Что ты сказала?! Ну-ка повтори!
Отец стал бить ее снова.
- Давно... Я виновата... Я не люблю его больше ... Я не знала... Теперь все поняла...
- Молчи! Молчи! - Радой задыхался от гнева. - Это он тебя научил, да? Он? Филипп, отец, вы слышите, что говорит моя дочь?.. А! Вот ради чего я тратил деньги на пансионы! Вена, Европа!.. Ничего этого ты не заслужила! Расстраивать помолвку? Ты это выбрось из головы! А с этим разбойником я разделаюсь! Если только он посмеет хоть словом обмолвиться, я его убью, так и знай.
Она снова разрыдалась, рот ее судорожно искривился, а в глазах, в ее золотистых глазах, было такое страдание, что Радой невольно умолк. Угрожающе тряхнув головой, он выругался и вышел из комнаты.
- Выходите и вы! - крикнул он мимоходом сыну и хаджи Мине.
Как только те вышли, он повернул ключ в замке и положил его к себе в карман.
- А ведь она может с ним через окошко переговариваться! - сказал Филипп, когда они спускались вниз.
- Пусть попробует, если хватит смелости. Завтра поменяешься с нею комнатами... Да и я еще поговорю с нею разок хорошенько. А ты куда? - спросил он, видя, что сын направился к выходу. - За фонарем? Оставь сейчас, пойдешь, когда рассветет.
- Мне сейчас надо! - сказал Филипп. - Надо кончать с этим делом.
- Что? Ты о том? Опять за свое? Филипп! Стой, говорю тебе!
- Сейчас меня уже не остановишь, - возбужденно сказал Филипп.
Краем глаза увидев, что отец продолжает стоять на месте, он отворил входную дверь, усмехнулся с победоносным видом и быстро вышел. Он направился к Сен-Клеру.
Глава 9
Если Радой Задгорский был поражен своим открытием, то не меньше поражен был и Слави Будинов. Его разбудили крики, а минуту спустя прибежал задыхавшийся Андреа. И вот теперь весь дом был на ногах.
- Скажи, как же это можно! - кричал разъяренный Слави и бегал за сыном из комнаты в комнату, так как Андреа не стоял ни минуты на месте, а кружил возле окон, кляня все на свете, и напряженно вглядывался в окна соседей.
- Скажи, как ты мог именно с этой девицей творить такие гадости?
- А что я натворил такого? - резко обернувшись, спросил Андреа и поглядел на него так, словно только сейчас понял, что речь идет о нем.
Они находились в зале - Андреа у окна, отец за круглым столиком, на который он поставил лампу. Свет ее падал на его торчащие черные усы. Мать и Женда стояли в тени, у отворенной двери.