Шила в мешке долго не утаишь. В конце концов пришлось Кобару рассказать обо всем хозяину, рискуя навлечь на себя его гнев. Оксиарт не то что гневаться, дара речи чуть не лишился. Побледнел, руки затряслись; схватившись за подлокотник кресла, опустился в него и, подперев ладонью лоб, несколько минут не мог произнести ни слова. Велев Кобару сесть рядом на скамью, поближе, он наклонился к нему и сдавленным, слабым, как у больного, голосом сказал:
- Моя дочь себе этого никогда не позволит. Мои враги ищут не прикрытые латами места, чтобы нанести удар. И сплетни эти будут служить им оружием до тех пор, пока Спитамен жив… - он сделал пальцем знак, чтобы Кобар придвинулся еще ближе: - У меня много золота. Я сейчас во много раз богаче, чем был. Будет щедро вознагражден тот, кто заткнет рты этим негодяям, с языков которых каплет яд…
Кобар погрузил вопросительный взгляд в глаза хозяина и медленно провел ребром ладони по горлу.
Оксиарт молча кивнул.
- Я царицу Равшанак всегда почитал за сестру. За свой позор она будет отмщена, - сказал Кобар и низко поклонился.
…Кобар услышал овечье блеянье и не сразу понял: во сне это или он уже проснулся. Сдернув с головы чапан, приподнялся, прислушался. Да, откуда-то доносилось блеянье овец, все ближе и ближе. Уже порядком рассвело. Кони стояли голова к голове, припорошенные инеем. Костер присыпало снегом. Бабах дрыхнул с открытым ртом и громко храпел. Кобар растолкал его. Тот вскочил, испуганно озираясь, зашептал молитву.
- Надо седлать коней, - быстро проговорил Кобар и кивнул на холм, на котором возникла одинокая фигура чабана.
Из-за холма появилась отара, впереди нее вышагивал лохматый, круторогий козел - вожак.
- Поздно, - сказал толстяк. - Наше бегство вызовет подозрение. Пошлют погоню. Да и можно ли в степи убежать от массагета?.. - печально усмехнулся он. - Лучше оставаться на месте и молиться Создателю, чтобы он не отказал в защите.
- Неужто он берет под защиту и таких, как ты?.. - съязвил Кобар.
- Если уж тебе покровительствует до сих пор… - проговорил Бабах, глядя на него исподлобья. - Я же святой по сравнению с тобой…
- Ладно, сдается мне, нам обоим гореть в аду, - примиряюще произнес Кобар и засмеялся. - Разворачивай скорее дастархан. А то он уже направляется сюда. Предложи ему хлеба - соли…
- А может, лучше прикончить его? - спросил Бабах, подбросив в руке нож, которым резал мясо.
- Вряд ли он пасет отару в одиночестве.
И словно в подтверждение слов Кобара из-за холма выехала группа вооруженных всадников в лисьих малахаях. Они придержали ненадолго коней, как бы оценивая обстановку, затем пустились стремительным галопом, гикая и свистя. Сидящие у костра поднялись им навстречу. Их вмиг окружили, чуть было не затоптав. Разгоряченные кони вскидывались на дыбы, пятились, вертелись волчком.
- Кто такие?! - спросил пожилой массагет, сурово разглядывая незнакомцев из-под кустистых бровей.
- Мы направляемся в Бихру! - поспешно ответил Кобар. - Провели тут ночь…
- Дорога в Бихру проходит не здесь!
- Мы решили ее сократить, уважаемый. Поехали прямиком через степь…
- В таком случае, вам следовало свернуть с дороги вправо, а вы свернули влево…
- Неужели? - изобразил крайнее удивление Кобар. - Выходит, мы заблудились?
- Это мы проверим, - сказал пожилой массагет. - Заблудились или что еще… - и он обернулся к спутникам, мол, не хочет ли кто еще задать вопрос незнакомцам?
Те разглядывали "заблудившихся" с таким подозрением, что ничего доброго от них ждать не приходилось. Из-за плеч у них торчали опереньем кверху стрелы, вложенные в колчаны, а на седлах висели луки.
- Они так и не сказали, кто они! - неприязненно заметил один.
- Мы родом из Наутаки, - с поклоном отвечал толстяк. - По торговым делам побывали в Хорезме, а теперь спешим в Бихру…
- Оно и видно, как вы спешите, - усмехнулся пожилой. - Отклонились от дороги на полтора дня пути…
- Пожалуйте к дастархану, разделите с нами трапезу, за хлебом-солью и поговорим, - засуетился Кобар, кланяясь и показывая руками на постланный дастархан. - Сам Создатель свел нас в необъятной степи, грех не отведать вместе хлеба - соли.
Массагеты громко заговорили между собой, о чем-то заспорили.
Огромная отара тем временем рассыпалась по полю и, пощипывая торчащую из-под снега траву, приближалась к озеру. Чуть поодаль степенно ступали сторожевые псы, каждый ростом с осла, и стоило какому-нибудь беспечному животному податься в сторону от отары, они тотчас пригоняли его обратно, грозно рыча, подталкивая грудью и покусывая за курдюки. Овцы понимали, что псы не причинят им ничего худого, и мчались к отаре, весело подпрыгивая и взбрыкивая задними ногами, словно заигрывая со свирепыми сторожами. Завидев издалека воду, они заблеяли громче и бегом бросились к озеру. На берегу началась сутолока, задние напирали на передних, под копытами чавкала грязь. Молодой чабан, размахивая палкой и крича, восстанавливал порядок. И животные, вступив передними ногами в воду, стали пить. Те, что напились, выбирались обратно, уступая место другим, и отряхивались от воды.
Массагеты, посовещавшись, умолкли. Один из них спешился, подошел к лежавшим возле костра хурджунам и проверил их содержимое. В них, к счастью, ничего не было такого, что могло бы вызвать подозрение.
- Из Наутаки, говорите?.. - переспросил пожилой, пристально разглядывая Кобара, потом перевел взгляд на толстяка Бабаха. - И что там нового?
Те переглянулись, развели руками.
- Ничего хорошего, - ответил Кобар. - Люди стонут под гнетом юнонов. Надеялись, что Спитамен прогонит их, но о нем давно ни слуху ни духу. Люди и вовсе надежду потеряли…
- Да?.. - усмехнулся пожилой массагет. - А не лазутчики ли вы Искандара?
- Да что вы?! - воскликнули Кобар и Бабах одновременно. - Можно ли так оскорблять людей близких вам по крови, которые говорят почти на одном с вами языке? - укоризненно покачал головой Кобар.
- Нынче время такое, - сказал пожилой, не спуская с них глаз и гладя по холке коня, нетерпеливо забившего копытом. - Опасно верить даже разделившему с тобой хлеб-соль. Развелось немало таких, кто и отца обменяет на новый малахай, - он, приподнявшись на стременах, посмотрел в ту сторону, откуда донесся топот копыт.
За макушками камышей замелькал рыжий малахай приближающегося всадника. Выехав из-за озера, он перевел коня на рысь. Пожилой массагет, который, по всей видимости, был за старшего, тронул коня и поехал ему навстречу. Остановившись, они о чем-то негромко переговорили. Кобар понял: этого человека посылали в селение - доложить о них и получить указание, что с ними делать. Значит, селение где-то недалеко. А вдруг именно здесь скрывается Спитамен?..
Пожилой массагет развернул коня и направился обратно.
- Закон гостеприимства не позволяет нам в зимнюю пору оставлять заблудившихся путников без крыши над головой и постели. Поезжайте за ним, - кивнул он на только что прибывшего здоровяка, перепоясанного широким ремнем с прицепленной к нему согдийской саблей. - Он покажет вам дорогу в селение, - и, выдержав многозначительную паузу, прищурил пронизывающие насквозь глаза и добавил: - Может, там вы и найдете то, что искали…
- Нет, нет!.. - запротестовали Кобар и Бабах. - Вы нам только покажите, как выбраться на дорогу, ведущую в Бихру!..
- Не обессудьте, но это нами будет воспринято, как неуважение с вашей стороны, - с плутоватой улыбкой настаивал пожилой, - лицо его раскраснелось от мороза. - Побывать здесь и не заехать в наше селение, не представиться старейшине!.. Ну, как можно? - от него, конечно, не укрылось, что такой оборот крайне встревожил наутакцев, и с елейной ухмылочкой продолжал: - Сейчас по степи шныряют во множестве лазутчики проклятого Искандара, и целыми отрядами, и в одиночку, так что совсем не безопасно пускаться вдвоем в такое путешествие. Буквально на днях наши люди погонят скот в Бихру для продажи, с ними и поедете.
Выхода не было. Кобару и Бабаху пришлось седлать коней и грузить хурджины. Они понуро ехали вслед за молодым массагетом, который, раскачиваясь в седле, негромко напевал и время от времени оборачивался, чтобы удостовериться, не отстали ли его подопечные. А может, напускал на себя беспечность, полагая, что эти люди как-то проявят себя, если они себе на уме, попытаются бежать, а то и напасть сзади. Но эти двое не были простаками и давно приметили, что под чапаном у него надеты латы, снятые не иначе как с убитого юнона, а поодаль, за холмами, чуть поотстав, едут еще трое всадников, стараясь оставаться незамеченными. Если б не они, с этим можно было бы справиться, хоть он и силен, как бугай. И не таких приходилось вязать, и пикнуть не успевали. Тут не сила нужна, а уменье… А сейчас только попытайся - те трое вмиг окажутся рядом. В стрельбе из лука, набрасывании аркана массагетам равных нет.
Солнце расплавленной каплей зависло над горизонтом, косые лучи его скользили по волнистой поверхности наста, окрашивая степь в золотистые цвета, но нисколько не грея. Ветер гнал поземку, приходилось заслоняться рукой и отворачиваться, чтобы защитить глаза.
Массагет остановил коня и крикнул, снимая лук:
- Эй, не отставайте, а то одной стрелой прошью обоим уши! - и в подтверждение своих слов выпустил стрелу в пролетающую ворону; та, хрипло каркнув, упала на снег; ветер закружил два-три черных пера.
Кобар и Бабах подстегнули коней и поехали рядом с массагетом. Кобар нарочито бойким голосом сказал:
- Говорят, в отряде у Спитамена все такие ловкие!