- В крайнем случае высадиться на берег? - расхохотался Эрик. - Неплохая мысль - оказаться живым и с добычей на родной земле там, где через несколько суток можно получить подкрепление конницей по суше и ладейной дружиной по воде. Только какой крайний случай ты имеешь в виду, воевода? - с ехидцей поинтересовался он. - Когда ромеи разгромят нас в лимане, а недобиткам позволят пристать в удобном месте к берегу и заняться разгрузкой добычи? Такому не бывать никогда! Если в лимане мы угодим в ловушку и дело дойдёт до упомянутого тобой крайнего случая, нам всем придётся стать кормом для рыб, а не высаживаться на берег, тем более с добычей. Не так ли, воеводы? - снова обратился Эрик к Свенельду, в котором почувствовал единомышленника.
- Так, ярл, - согласился Свенельд. - Конечно, Олег прав, что у Сурожского пролива нас может поджидать весь флот патрикия, однако и мы будем готовы к этому. Потом у пролива море, а не лиман, как здесь, и если выход из лимана ромеи могут перекрыть и затем навязать сражение помимо нашей воли, то у пролива мы можем уклониться от нежелательной встречи с кораблями патрикия и уйти к тмутараканскому берегу.
- А если нам будет суждено вступить у пролива в сражение, я сделаю это с чистой совестью, зная, что предпринял всё, чтобы его избежать, - добавил Эрик. - Но ежели мне придётся заживо гореть или идти ко дну в этой луже-лимане, я прокляну себя за то, что поддался на чьи-то увещевания и добровольно сунул голову в петлю. Нужно сейчас же разворачивать суда и уходить отсюда, покуда плывущие за нами ромеи не успели отрезать нас от моря...
Как следовало из разговора, воеводы и ярл также не разгадали замысла патрикия и не пришли к единому мнению относительно дальнейших действий. Значит, последнюю точку в разноголосице мнений должен поставить он, великий князь, огласив своё решение.
Игорь оттолкнулся плечом от борта, выпрямился, шагнул внутрь небольшого круга, образованного спорившими. Тихонько кашлянул в кулак, призывая участников рады к вниманию.
- Боевые други, - начал он в наступившей тишине, - все вы понимаете, что в устье Днепра нам устроена западня. Такая же ловушка нас может поджидать и у Сурожского пролива. Воевода Олег верно молвил, что у пролива, завяжись там сражение, нам придётся схватиться со всем флотом патрикия Варды, в то время как сейчас нам противостоит его часть. Но прав и воевода Свенельд, сказавший, что у Сурожского пролива мы будем принимать решения самостоятельно, а не зависеть от прихоти ворога, запершего нас в лимане и навязавшего свою волю. Перед нами выбор: прорываться без промедления в Днепр, рискуя угодить в неприятельскую западню и оказаться, как в мышеловке, в лимане либо сейчас же уходить в открытое море. Мой приговор таков - плыть к Сурожскому проливу. Делать это следует сразу после рады, покуда противник, опасаясь угодить в темноте в устроенную нами у входа в лиман засаду, не перерезал его. Воевода Олег, твой ключ плывёт к выходу из лимана головным. За дело, верные други-товарищи, и да не оставят нас Перун и Один без своей помощи...
Ладьи оставили лиман так же незаметно и бесшумно, как вошли в него, и поплыли к Сурожскому проливу. Едва над морем забрезжил рассвет, слева от себя русичи заметили паруса двух дромонов, а к полудню за ладьями, как и в предшествующие дни, вновь пристроились десять ромейских кораблей. Видимо опасаясь, что русичи, почувствовав в лимане опасность, могут покинуть его и начать высадку в одной из ближайших укромных бухт, византийцы ночью парными дозорами контролировали прилегающий к входу в лиман участок морского побережья. Получив утром сообщение от одного из дозоров, что ладьи оставили лиман и держат курс в направлении Климатов, корабли опять собрались группой и продолжили преследование.
Поскольку теперь по левую руку от себя русичи имели неприятельские Климаты с их столицей Херсонесом, в чьей удобной и обширной гавани постоянно находились боевые ромейские корабли, могущие причинить ладьям немало хлопот, Игорь велел кормчим уйти насколько можно дальше в море. Приспособленные в основном к плаванию вблизи берегов, к тому же перегруженные ранеными и добычей, ладьи плохо переносили удары больших морских волн и шквалистый ветер и ко времени прибытия к Сурожскому проливу оказались изрядно потрёпаны стихией, а их гребцы основательно уставшими.
Едва наблюдатели с мачт заметили на горизонте смутные очертания далёкого берега, Игорь велел ладьям лечь в дрейф и отправил к проливу разведку во главе с уже известным по лиману сотником. Она возвратилась довольно быстро, и сотника на борту великокняжеской ладьи ждал не только Игорь, но и собравшиеся заранее участники предстоящей воеводской рады.
- Великий князь, я встретился в указанном главным воеводой месте с рыбаком-караимом, - доложил сотник. - Он и его малолетка сын наблюдают за ромейскими кораблями с момента их прибытия к проливу и знают о них почти всё. В отряде патрикия девять дромонов и двенадцать трирем с мечущими огонь машинами. Точное число мелких судов им неизвестно, поскольку они редко выходят в море, а большей частью стоят в охраняемой стражей бухте, однако, судя по торчащим над ней мачтам, их не меньше полусотни. На всех кораблях только экипажи и легионеры, что нужны для абордажного боя, дополнительных войск на них нет, Отряд из пяти дромонов и стольких же трирем расположен отдельно от главных сил в том месте, откуда быстро можно перекрыть отход от пролива к тмутараканскому берегу. Днём и ночью далеко в море находятся под видом местных рыбаков ромейские лазутчики, поэтому о нашем приближении к проливу патрикий был извещён заранее, а с сегодняшнего утра все его корабли в боевой готовности. Ромеи ждут нас, великий князь, и не собираются без боя пропустить в Сурожское море, - заключил разведчик.
- Великий князь, разреши дополнить сотника, - тут же подал голос Ратибор. - Перед самым его возвращением мне сообщили, что число преследующих нас кораблей увеличилось ещё на три дромона, четыре триремы и около полутора десятков памфил и хеландий. Может, это корабли, что были прежде в днепровском лимане, возможно, подоспевшая к патрикию подмога из Херсонеса, но теперь дорога назад нам отрезана. Мы сейчас в худшем положении, чем были в лимане. Сегодня наш выбор куда труднее: сражение с намного превосходящим нас в силах ворогом или бегство от него в открытое море, длительное пребывание в котором для нас столь же опасно, как сражение с кораблями противника.
- Ты сказал "длительное пребывание", главный воевода? - мрачно усмехнулся Олег. - Ты прав, оно будет длиться, покуда штормы не пустят ко дну нашу последнюю ладью... если, конечно, мы не пожелаем возвратить патрикию захваченную в Вифинии добычу и стать рабами империи. На месте Варды я так и поступил бы: отогнал наши ладьи подальше в море и, не позволяя им близко подходить к берегу, гонял их там до тех пор, покуда они не станут жертвой волн и ветра либо мы все не погибнем от жажды и голода.
- Патрикию нужна слава отважного полководца, победителя варваров, - сказал Свенельд. - Будучи намного сильнее, он не сомневается в выигрыше возможного сражения и принудит нас принять его. Ему удалось добиться главного для себя - он заставил нас встретиться лицом к лицу со всем его флотом там, где нам волей или неволей придётся вступить в крайне нежелательный для нас бой. Поверьте моему слову, что патрикий позволит нам и атаковать себя в проливе, и продолжить плавание к тмутараканскому берегу либо назад, в направлении Херсонесской бухты, но не допустит нашего ухода в открытое море. Уничтожить нас должен только он, а не море, ветер, голод.
- Ромейские корабли превосходят нас в скорости, занимают выгодную для боя позицию, - добавил Эрик. - Патрикий никогда не упустит такой прекрасной возможности покончить с нами, сполна рассчитавшись за поражение в Вифинии. На его месте...
- Великий князь, к нам торопится дозорная ладья, - перебил ярла Ратибор. - Думаю, сейчас мы узнаем, что предпринял патрикий, и нам не нужно будет ставить себя на его место.
Поднявшийся на борт великокняжеской ладьи десятский чуть ли не бегом направился к Игорю.
- Великий князь, преследовавшие нас неприятельские корабли изменили курс и начали обходить ладьи, преграждая им отход в открытое море. Зато теперь для нас свободен путь назад, вдоль берегов Климатов, и дальше к днепровскому лиману, - доложил он.
- Продолжай наблюдение и тотчас сообщай главному воеводе о всех перемещениях ромеев, - приказал Игорь десятскому и посмотрел на Эрика. - Патрикий сделал то, что на его месте намеревался совершить ты?
- Да. Отрезав нас от моря, Варда свёл нам выбор к следующему - атаковать его самим или готовиться к отражению его нападения. Наше отступление в любую сторону вдоль берега лишь отсрочит неминуемое сражение, поскольку ромейским кораблям ничего не стоит нас догнать и навязать бой в удобном для них месте и в нужное время.
- Сражение неизбежно, и ежели мы хотим его выиграть, надобно самим атаковать ромеев, когда они этого не ждут, - заявил Олег. - Такая возможность нам представится только сегодняшней ночью, ибо завтра с рассветом патрикий нападёт сам. Не для того он столько времени не трогал нас, заманивая к проливу, чтобы позволить уплыть теперь к Тмутараканской земле либо возвратиться назад. Уверен, что, появись мы у пролива не перед заходом солнца, а раньше, Варда атаковал бы нас уже сегодня. Лишь потому, что ему нужен наш полный разгром, а в темноте часть ладей наверняка прорвётся в открытое море, он вынужден отложить сражение до следующего дня. Если завтра мы не встретим восход солнца в Сурожском море, мы его не увидим больше никогда, - уверенно закончил он.