От крюка к крюку, опираясь босыми ногами на каждый выступ в камне и пользуясь любой трещиной в кладке, он достиг окна. Сунув большие пальцы ног в обнаруженную в стене выбоину, повиснув на полусогнутых руках, он замер всего в локте от полураспахнутого окна Младана. Загорелое тело викинга полностью сливалось с зеленью виноградной листвы, его привычные к многочасовой работе на вёслах руки почти не чувствовали тяжести тела. Поэтому, отбросив всякий страх и не обращая внимания на неудобство своего положения, Фулнер весь превратился в слух.
- Воевода, я велел тебе находиться у Острой скалы и ждать там меня или Бориса, - услышал он недовольный голос кмета. - Что заставило тебя оставить дружину и явиться ко мне?
- Я отправлял к тебе гонцов вчера вечером и сегодня утром, однако ни один из них не возвратился обратно. Тогда я решил узнать, в чём дело, и в случае какой-либо беды помочь тебе, - прозвучал ответ Любена.
- У меня не было ничьих гонцов ни вчера, ни сегодня. Думаю, все дороги к замку перехвачены ромеями, которые не пропускают ко мне никого.
- Сегодня ты ждёшь гонца от воеводы Асмуса, - с тревогой произнёс Любен. - Нужно немедля выслать ему навстречу сильный отряд, который сможет защитить его от любого противника.
- Русский гонец уже в замке, ему тоже не удалось миновать ромейской засады. Все его спутники погибли, лишь он, раненный двумя стрелами, с побратимом-викингом сумел прорваться ко мне.
- С викингом? - В голосе Любена прозвучали удивлённые нотки. - Насколько мне известно, в отряде тысяцкого Микулы не было ни одного викинга, да и воевода Асмус всегда держался от них подальше.
- Я тоже знаю, что русичи не особенно доверяют наёмным варягам, а посему используют их лишь как воинов, но никак не гонцов. Но ведь и варяги бывают разные, да и обстоятельства иногда вынуждают поступать не как хотелось бы... А если викинг действительно побратим сотника Владимира, тот вполне мог захватить его с собой. Но Бог с ним, варягом, из предосторожности я не выпущу его из замка ни на шаг, а в дороге буду держать рядом с собой. Завтра днём мы соединимся с русичами и доподлинно узнаем, что он за птица на самом деле. А может, ещё раньше лекарь поставит на ноги сотника Владимира, который поручится за своего побратима. Так что хватит о викинге, у нас есть дела куда важнее.
- Что передал через сотника воевода Асмус? - с нетерпением спросил Любен.
- Владимир до сих пор без сознания, однако варяг сообщил всё необходимое. Асмус говорит нам - "пора". Поэтому, воевода, ты сейчас же вернёшься к Острой скале, а завтра утром двинешь дружину на ромеев.
- Наконец-то! - радостно воскликнул Любен. - Но скажи, кмет, неужто ты на самом деле отправил в византийский стан семью?
- Я был вынужден сделать это, - сухо ответил Младан.
- Почему? Разве не понимаешь, что твои близкие стали заложниками в руках спафария? И он, узнав о твоём выступлении против империи, не остановится ни перед чем?
- Я был вынужден сделать это, - повторил Младан, - и вот почему. Спафарий Василий хорошо знает меня и отношение большинства болгар к империи, а потому задумал обезопасить себя от возможного нового врага. Он перекрыл горные перевалы в сторону моря своими когортами, в тылу у них расположил ещё таксиархию пехоты и пять центурий конницы. Прежде чем мы успели бы собрать наших воинов и выступить на помощь русичам, Василий без труда захватил бы мой замок и разбил по частям дружину.
И я замыслил усыпить подозрительность спафария, получить время для сбора своих воинов.
Когда в замок прибыл тысяцкий Микула, долгожданный посланник моего побратима Асмуса, мы первым делом разработали с ним план, как обмануть ромеев. Я давно знал, что воевода Борис в последнее время начал тянуться к империи, через мужа своей дочери стал родственником спафария Василия и попал под его влияние. Именно на этом и замыслили сыграть мы с Микулой...
И Фулнер услышал подробный рассказ о том, как вначале был обманут воевода Борис, который затем ввёл в заблуждение спафария. О том, как клюнул опытный византийский полководец на ложную высадку русичей в бухте, проморгав в другом месте настоящую.
- Но хитрый спафарий не поверил мне до конца, потребовал заложниками моих жену и дочь, - продолжал Младан. - Дабы не выдать раньше времени своих истинных намерений, я был вынужден расстаться с семьёй. Однако мы с тысяцким предусмотрели и такой ход событий, так что, воевода, не тревожь себя думами о моих близких, - закончил кмет.
- Почему ты не раскрыл мне свой план раньше? - В голосе Любена прозвучала обида. - Неужто не верил?
Младан добродушно рассмеялся:
- Совсем не потому, воевода. Просто знал, что ты никогда не допустишь мысли, что я могу продаться империи. А учитывая твой горячий нрав и опасаясь, что можешь в запальчивости сказать лишнее, решил рассказать тебе о плане в последний момент. Сейчас он наступил, и ты знаешь теперь всё. В доказательство своего полнейшего к тебе доверия именно ты двинешь завтра утром дружину на помощь братьям-русичам.
- Кмет, ты сам хотел вести воинов в этот поход. Когда болгары узнали, что будут сражаться заодно с русичами против империи, под твоё знамя собралась не только дружина, но и сотни воинов других кметов и боляр. Не двадцать, а тридцать сотен болгар можешь повести ты завтра на спафария! Почему тебе не поскакать к дружине сейчас вместе со мной? - предложил Любен. - При тебе в замке всего полсотни стражи, а кто знает, сколько ромеев шныряет вокруг стен и какие у них помыслы?
- С радостью поступил бы так, но что-то с утра неважно себя чувствую. Поэтому либо прибуду к тебе завтра утром в ущелье, либо встречу в полдень на перевале. А обо мне не волнуйся: ромеям ни к чему новые враги, они не тронут нас до тех пор, покуда мы сами не ударим по ним.
- Буду ждать тебя, кмет. Мои разведчики донесли, что хуже всего ромеи охраняют Чёрный перевал, поэтому я замыслил выйти к морю через него. Согласен с этим?
- Добро, воевода. Если в моих планах что-либо изменится, пришлю к тебе Бориса с грамотой либо устным известием. Уж его ромеи не тронут ни при каких обстоятельствах, - насмешливым тоном заметил Младан. - Теперь ступай, и до встречи завтра.
Не дожидаясь, когда Любен покинет Младана, Фулнер стал быстро спускаться по стене. Давно общаясь с русичами, он неплохо знал их язык, поэтому мог легко понимать и речь болгар. Не разбираясь во всех оттенках разговора кмета с воеводой, он тем не менее отлично понял его смысл. Этого было вполне достаточно, чтобы заставить Фулнера немедленно и решительно действовать.
Очутившись на земле, викинг с кинжалом в руке прошмыгнул к окну своей комнаты, заглянул в неё. Комната была пуста, если не считать неподвижно лежавшего на лавке раненого русича. Стоявшая у двери свеча ярко освещала противоположную окну сторону комнаты, оставляя в полумраке окно, через которое Фулнеру нужно было попасть в комнату. Оглянувшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, викинг одним махом оказался в комнате и начал торопливо облачаться в оставленные под лавкой одежду и доспехи. Полностью одевшись и поставив на прежнее место свечу, Фулнер склонился над Владимиром, всмотрелся в его лицо. Губы русича заметно порозовели, со щёк исчез мертвенный оттенок, дыхание стало глубже и ровнее.
Выходит, старый болгарский лекарь действительно неплохо знал своё дело. Нет, сотник Владимир, тебе не дано жить дальше, ибо ты уже свершил на земле всё, что было необходимо Фулнеру, и теперь стал ему опасен. Если ты за ночь победишь смерть и утром заговоришь, наружу выплывет ложь викинга, и это будет его концом. Поэтому, рус, готовься к встрече с душами своих предков - не зря ты видел их у горного источника и постоянно слышал их голоса.
Фулнер оглянулся на окно, на дверь и с силой сомкнул пальцы на шее сотника...
Когда в комнату вошёл лекарь, окно было плотно прикрыто, плащ викинга заботливо наброшен на русича. Сам Фулнер, примостившись в углу подле лавки, имел вид давно уснувшего человека. Болгарин легонько потряс его за плечо, и викинг открыл глаза.
- Варяг, я принёс обещанный тебе настой. Выпей его, и боль вскоре отступит.
Фулнер вдохнул в себя резкий, горьковатый запах отвара, брезгливо взглянул на желтоватую, с маслянистым отливом поверхность жидкости.
- Спасибо, старик, но мне стало намного лучше.
- Как знаешь, - пожал плечами лекарь. - Если боль повторится, питьё будет рядом.
Поставив чашу рядом с Фулнером, болгарин подошёл к сотнику, наклонился к его изголовью. На лице лекаря попеременно мелькнули удивление и растерянность, он тихо вскрикнул и отшатнулся от русича. Повернувшись к висевшей в углу возле окна маленькой деревянной иконе, лекарь осенил себя крестным знамением.
- Боже, неужто ты так жесток? - еле слышно прошептал он. - Ведь мне казалось, что я уже спас его.
- Старик, что случилось? Отчего ты дрожишь? - спросил Фулнер, приближаясь к нему.
- Варяг, недавно в этой комнате я был слишком самонадеян и непочтителен с Богом. И Небо тут же поставило меня на место, напомнив, что я всего лишь простой смертный. Твой товарищ мёртв, мне нечего здесь больше делать. Прощай.
Сгорбившись и по-старчески шаркая ногами, лекарь покинул комнату. Через несколько минут это сделал и Фулнер. Первый встреченный во дворе замка дружинник указал ему воеводский дом, где после отъезда Любена обитал Борис. Воевода встретил викинга, сидя за ломившимся от еды и питья столом, в руке у него был кубок вина. Не отвечая на вопросительный взгляд Бориса, Фулнер подошёл к столу, вырвал из руки воеводы кубок, положил в освободившуюся ладонь обрубок золотого диргема.