- А во-вторых, - продолжала нисколько не смущенная подобным легкомыслием сына Бертрада.
- А во-вторых, а в-третьих… Нет уж, уволь. Разбирайся в этих посланиях и политических играх сама. Я еду с друзьями на охоту.
Пиршество продолжилось.
2
Ганелон, поначалу принимавший активное участие в веселье и даже выступивший в состязании жонглеров с собственной шутливой поэмой "О вреде пьянства" и получивший заслуженное признание, исчез в канун дня Богоявления. В сопровождении лишь одного слуги он держал путь в Сент.
Зимой жизнь во Франкском королевстве замирала. Прекращались даже военные действия. И частенько выяснявшие с оружием в руках личные взаимоотношения самолюбивые бароны откладывали спор до весны. А там наступало время сева, очередной сейм, и, глядишь, еще вчера готовые перерезать друг другу глотки соперники примирялись. Только настоятельная необходимость могла заставить человека отправиться в столь далекий путь через тонувшие в снегу леса.
Редкие города и деревни Ганелон объезжал стороной, хотя порой ему неудержимо хотелось дать отдохнуть усталому телу и проваляться пару деньков в каком-нибудь постоялом дворе и погреться у жаркого камина.
В один из дней, обогнув с юга небольшой городишко Шартр - сейчас Ганелон ехал по владениям Карломана, - он почувствовал: все, отдых необходим. И, заприметив примерно в лье от города постоялый двор, направил туда усталого коня.
Хозяин, пожилой однорукий франк, с хитрецой в глазах, свойственной, наверно, всем владельцам придорожных гостиниц, встретил неожиданного гостя чрезвычайно приветливо. Его доходы зимой не просто падали, они буквально сводились на нет. А ведь налоги никто не отменял. И любой гость, могущий оставить в кошельке хозяина пару денариев, встречался как посланец небес. Тем более такой богатый, как мгновенно определил однорукий, едва глянув на вошедшего.
- Горячего вина, пару цыплят и комнату, - с порога бросил Ганелон. - Лошадей в стойло, да смотри задай им лучшего корма, - добавил он, усаживаясь поближе к очагу и приглашая своего слугу сесть за соседний стол.
Хозяин засуетился, выставляя на стол нарезанный крупными ломтями хлеб, вино, а Ганелон, вытянув к огню ноги в двойных, плотно намотанных матерчатых и кожаных чулках, наконец огляделся и досадливо поморщился. В углу этого небольшого зала расположилась компания из трех человек довольно мрачной наружности. Несколько кувшинов вина занимали середину грубо сколоченного стола, и перед каждым из пирующих стояло деревянное блюдо с кусками баранины. Правда, гуляли они достаточно тихо, явно стараясь не привлекать к себе особого внимания. Хотя чье внимание они боялись привлечь, если до появления Ганелона и его спутника, кроме хозяина, в зале никого не было?
"Черт их принес, - недовольно подумал Ганелон. - Раструбят теперь по всей округе. Правда, я на земле Карломана, и вряд ли кто узнает, что один из ближайших друзей Карла, - здесь Ганелон усмехнулся, - разъезжает зимой в сопровождении лишь одного слуги неизвестно где. Но все-таки это промашка. Надо было сначала послать Сиваста разведать, нет ли посторонних. А впрочем, дьявол с ними. До весны все равно никто никуда не поедет, а к тому времени все забудут о проезжавшем зимой путнике. Да и, судя по их виду, они представляют достойное сообщество головорезов с большой дороги, а таким не резон много болтать".
То, что они могут представлять опасность для него самого, об этом он и не подумал.
Утром, отлично выспавшийся, посвежевший, Ганелон продолжил путь. Отдохнувшие кони несли двух всадников по лесной дороге все дальше и дальше на юго-запад. Впереди дорога делала крутой поворот, огибая поросший кустарником холм. Здесь-то и пропела в воздухе перед его головой стрела, вонзившись в ближайшее дерево. Только счастливая случайность спасла Ганелона, за секунду до этого обернувшегося назад, на звук треснувшей ветки. В воздухе запела вторая стрела, но Ганелон, уже понявший, в чем дело, хлестнул коня с такой силой, что тот, рванув вперед, едва не сподобился птице.
- За мной! - крикнул он своему слуге Сивасту, но в воздухе уже пела третья стрела, и в следующее мгновение Ганелон услышал стон, а еще через секунду - звук падения тела, словно что-то тяжелое уронили в лохань с вязким густым киселем.
Разглядев на холме три фигуры, он понял: путь отступления один - только вперед. Сражаться по колено в снегу сразу с тремя противниками, каким бы опытным меченосцем он ни был, - безумие. Проваливаясь по щетки в снег, лошадь прыжками уходила все дальше и дальше от засады. Одна, потом другая, третья стрелы вонзились в щит, благоразумно переброшенный Ганелоном за спину.
Обогнув холм, Ганелон оглянулся: погони не было.
3
Дня через три, переправившись в окрестностях Тура через Луару, Ганелон взял круче к югу и на исходе четвертых суток, смертельно уставший, замерзший, подъехал к воротам замка барона Ранульфа.
Сооруженное из громадных серых камней на вершине единственного в округе холма жилище барона мрачно возносило свои башни и башенки над окрестностями, словно угрожая и говоря своим угрюмым видом: я здесь! Да и название замка как нельзя лучше соответствовало характеру владельца - Морт.
Ворота, заскрипев, раскрылись. Одинокий всадник въехал во внутренний двор и с видимым облегчением сполз с лошади.
- Приветствую тебя, Ранульф, - только и смог выговорить он стылыми, неслушающимися губами, глядя на стоящего в дверях барона, и, пошатнувшись, был вынужден опереться на подоспевшего конюшенного.
Барон, коренастый, рыжеволосый, с глазами навыкате, напоминающими бычьи, хмыкнул и, глянув из-под нависших бровей на непрошеного гостя, бросил, не ответив на приветствие:
- Не лучшее время ты выбрал для путешествия.
Тем же вечером Ганелон сидел за гигантским дубовым столом напротив хозяина и жадно поглощал выставляемые стольником одно за другим оленину и зайчатину, сыр и хлеб, обмакивая ломти в блюдо с соусом и запивая их темным бордоским. Жарко пылавший камин и настенные факелы ярко освещали большой, увешанный коврами и тканями зал.
Наконец, отогревшийся и насытившийся, Ганелон откинулся на спинку резного мягкого кресла явно итальянской работы и, нимало не смущаясь молчаливого и настороженно поглядывающего хозяина, потянулся.
- Уф-ф, - удовлетворенно выдохнул он и заговорил, прерывая затянувшееся за долгим ужином молчание: - Никогда не ел ничего вкуснее. Голод и холод способствуют аппетиту, не правда ли, барон? Спасибо за отменный ужин.
- Спасибо в сундук с солидами не положишь, - буркнул барон и добавил: - Выкладывай, с чем пожаловал?
- Торопишься, барон. Я чертовски устал, а мозги так и вовсе покрылись от холода ледяной коркой. С удовольствием бы сейчас забрался в постель и часиков двадцать отогревался.
- В аду отогреешься.
- Все мы там будем, Ранульф, все, - флегматично заметил Ганелон, не обращая внимания на грубый, неприветливый тон хозяина. - Тебе тоже там будет уготовано теплое местечко.
- А мне и на этом свете не холодно.
- Конечно, если сидеть у горящего камина, - продолжил Ганелон. - А вот каково тем, кто в такую стужу путешествует?
- Вот и сидел бы где-нибудь у себя в Сен-Бертене или в Дюрене у носатого Кёрла.
- Хороший совет, Ранульф, хороший совет. Да вот заботы навалились и погнали несчастного через всю Франконию в стужу и бездорожье.
- Несчастные сейчас желуди жрут, а ты от кур да зайцев лоснишься.
- Но, Ранульф, - умышленно обиженно протянул Ганелон и в упор глянул на барона, - неужели ты хочешь сказать, что я свинья и должен питаться желудями, жирея, чтобы в итоге попасть под нож мясника? И не ты ли тот мясник?
Ранульф не выдержал и первый отвел взгляд.
- Ай-яй-яй, а ведь мы как-никак родственники, - нарочито сокрушенным тоном произнес Ганелон.
- Мои родственники - это меч и кошель с денариями, других не знаю, - буркнул барон и замолчал, подозрительно вглядываясь в развалившегося в кресле Ганелона и думая: уж не пожаловал ли родственничек занять денег?
- А ты не меняешься, Ранульф, - рассмеялся Ганелон и, словно прочитав мысли барона, добавил: - Не переживай, я к тебе не за деньгами. Этого добра у меня пока хватает.
- Если хватает, поделись, - тут же ответил сообразительный Ранульф и алчно потер руки. - Бог приказал делиться.
- Ну, ну, барон. Не будем упоминать Всевышнего. Я действительно к тебе с важной вестью, иначе - ты прав - сидел бы в Дюрене и лакал бы рейнское с нашим достойнейшим государем. Благо пост кончился и у него сейчас пирушка за пирушкой.
- И что же это за новость, которую ты так торопился мне доставить, что отправился в путь, не дожидаясь весны?
- Говорят, ты оттягал у прямой наследницы все поместья Двельфа из Ле-Мана? А это большой кусок. Не подавиться бы тебе, - сказал Ганелон, становясь серьезным. - И сейчас я, видит Бог, не шучу.
- Ничего, - ответил барон, - я никогда не страдал несварением желудка, как-нибудь переварю и поместье Двельфа.
- Но при этом ты упрятал его дочку в монастырь, хотя не в ней дело.
- Туда ей и дорога. И почему ты сказал - оттягал? Я более законный наследник, нежели эта пигалица, рожденная вне брака. Герен и Фордуор поддержали мои притязания.
- Но ты прибрал к рукам и Антре, поместье некоего Хруотланда.
- Ну и что? Оно было заложено по долговой Двельфу. Вот я этот долг и переписал на себя.
- Однако на самом деле никакого долга на Антре нет, так как деньги, полученные Хруотландом, ушли на того же Двельфа.
- Ты что-то слишком много знаешь, Ганелон. А это вредно для здоровья.