Ветры больших перемен повеяли по другую сторону Кавказских гор. Некогда могучее Парфянское царство распалось. Знатный род Сасанидов объединил земли Парса, юго-западной провинции Парфии. Испугавшись усиления Сасанидов, последний парфянский царь Артабан Пятый вступил с ними в войну. Ардашир Сасанид в битве при Ормиздагане разбил парфянское войско, убил самого Артабана и стал царем.
Армия Сасанидов состояла из ополчения и отрядов союзных племен варваров. Ядром войска была тяжелая конница азатов. Отдельные отряды беспрекословно подчинялись только приведшему их местному аристократу. Такое войско трудно было держать в повиновении. Укрепляла его - война. Вот почему сын Ардашира Шапур Первый затеял войну с Кушанской державой.
Верблюжий полк кед-худы Жаманшина получил приказ эранспахбада разгромить аланские отряды, союзные Кушану. Жаманшин легко разбил аланов и преследовал их до самой Гирканской седды, перегородившей проход по берегу моря у Кавказских гор. Здесь его догнал гонец эранспахбада с повелением вернуться назад и следовать на соединение с основными силами, которые двигались на Хоросан и Мервский оазис. Но кедхуда не подчинился. Его дромедары продолжали бежать на север.
Дион понял, что Жаманшин соблазнился возможностью пограбить мирные горские племена на северных склонах Кавказа. Если выждать немного, полк азатов скоро обрастет обозом, стадами и пленниками, станет небоеспособным. Тогда его можно будет подстеречь и внезапным ударом уничтожить…
Всадники в длиннополых плащах из шерсти с нашитой на них броней, сидящие на страшных, мерзостно воняющих животных, были беспощадны. Укрепления горских племен и маленькие селения вдоль равнинных рек, которым нет числа, опустошались и предавались огню, дым их пожарищ застилал широкое небо. Конные отряды горцев также оказались бессильными против персидского не столь уж многочисленного войска: лошади боятся дромедаров.
Население покидало обжитые долины и уходило в леса, в горы. Вожди с дружинами скрывались в крепостях, примостившихся на неприступных скалах, подобно ласточкиным гнездам. Звериными тропами в сиракские вежи пробирались гонцы с единственной просьбой: "Помогите!"
Персов всего около двух тысяч. У них уже огромный обоз. Всадники пересаживаются на коней, отнятых у аланов, освобождая верблюдов под награбленное имущество. Пешие воины в панцирях и кожаных штанах гонят стадо овец и коров, ведут пленников.
Маленькие отряды сиракских воинов сопровождали персов. Такой конвой действовал на нервы азатам. Не выдерживая вида стремительных всадников, снующих взад и вперед по степи в пределах видимости, они освобождали сотню или две верблюдов от ноши, садились на горб по двое - один с копьем, другой с луком - и пускались в погоню за летучими отрядами. Сираки угощали врага злыми стрелами и уносились в степь. Измотав своих дромедаров, персы ни с чем возвращались к своему каравану.
* * *
Солнце уже зашло. Горы окутались мглой. Только розовели еще одинокие дальние вершины. В десяти стадиях к югу горели огни персидского стана. Сираки же костров не разводили, чтобы не выдать места своей стоянки.
Ветер хлопал пологом шатра, порой откидывал наверху косой клин, который открывают днем для освещения, и гулял раздольно по углам, теребя волосы собравшихся здесь людей.
Ант из рода Гривастого Волка и Ассан из рода Быстрого Тарпана привязались к Зарине и добровольно исполняли роль ее телохранителей. Тонкий фитиль из полотна, смоченный нафой, тускло горел в глиняной плошке, освещая бородатую седую голову Диона и придвинувшиеся к нему лица Зарины и двух молодых воинов. Речь шла о том, идти дальше за персами или прекратить преследование, так как они, по всему видно, стремятся теперь лишь к одному - достигнуть горных перевалов и уйти в Иберию, сохранив награбленное.
- Если фаланге без конца подносить пищу, она обжирается до того, что лопается брюхо, - говорил Дион. - Персы похожи сейчас на обожравшегося паука. Если его не трогать, он постарается забиться в темную щель. Угроза сиракским кочевьям миновала.
- Персы не должны уйти безнаказанными, - возражал ему Ант, - сегодня они режут баранов у соседей, завтра явятся за нашими.
Спор Анта с Дионом прервала Зарина. Голос ее был уверенным и суровым. Из девочки-подростка она быстро превращалась в женщину-воина.
- Слушай, эллин, ты все же не до конца понял устремления моей матери. Многие жаждали на земле быть сильными. И многим боги давали силу. Но все цари неизменно терпели крах, хотя силы у них не убавлялось. Они добивались блага своему народу, неся зло другим. В трудную минуту им не на кого было опереться. Тяжело разорвать ремни, втрое скрученные, а по одному легко. Не будет крепким тот народ, который под тяжкую ношу подставляет только свои плечи. Сегодня мы горцам не поможем, завтра они не пришлют к нам дружины, свались на нас лихая беда. Ходоки с гор прибиваются к нашим станам. Они взывают о мести…
Дион с изумлением смотрел на Зарину. В глазах этой девушки, по существу еще ребенка, светились ум, непоколебимая воля. О, она достойна звания царской дочери! Будет на кого опереться Томирии в преклонных годах…
- Да, персы теперь действительно похожи на объевшегося паука. Но на пути их к темной трещине станем мы. Они спешат теперь к Аланским воротам, в том нет моего сомнения. Засада в ущелье - вот что должны мы сделать. Пустим навстречу им стадо быков с подожженными пучками соломы или хвороста под хвостами. И от персидских дромедаров ничего не останется. А направить азатов именно в нужное нам ущелье помогут горские вожди. С рассветом я отправляюсь к ним…
Эта женщина - полководец! Дион вспомнил, что точно таким же способом карфагенянин Ганнибал, запертый диктатором Фабием Максимом в горах, прорвал римское окружение и одержал блестящую победу.
* * *
Горы сдвинулись, как два щита. Зажатая между ними, беснуется река, вздымая над камнями тугие белые струи. Давно уже день опрокинул над степью сияющий купол неба, а здесь, в глубине теснины, царит сырой сумрак. Три всадника гуськом движутся вдоль отвесной стены по узкой горной дороге. Кони осторожно ступают по чужой каменистой земле. Обломки гранита, тронутые копытами, срываются вниз и с грохотом катятся в воду. Непривычное эхо, отражаясь от скал, пугает всадников: это кричат духи гор, сговариваясь сокрушить вторгшихся в их мир пришельцев.
Камнем взметнулся гортанный окрик:
- Кто такие?
Зарина натягивает повод.
- Гонцы от сираков к вейнахскому вождю!
Словно призраки, отделились от стены воины вейнахи. Руки их натянули тетивы звенящих луков. Сираков заставили спешиться. У них отобрали коней и оружие, Зарине, Анту и Ассану завязали глаза, повели по тайной, вырубленной в скалах тропе. Вскоре повязки сняли. Гонцы находились в пещере. Вместо ложа - сдвинутые камни, по углам - медные светильники.
Воины, сопровождавшие гонцов, неслышно исчезли за спиной, будто ушли в стену. На четырехугольном отесанном камне посреди пещеры сидел пожилой мужчина, закутанный в бурку, отчего плечи его казались невероятной ширины. Папаха, сдвинутая на затылок, открывала узкий лоб. Сросшиеся над переносицей брови делали его взгляд суровым.
- Я вождь вейнахов. Что привело тебя в горы, женщина?
- Я дочь Томирии, царицы сираков. А в ущелье к тебе, вейнах, меня привела дружба. К Аланским воротам движется персидский верблюжий полк. Не сегодня, так завтра персы будут здесь. Огню и мечу предают они селения на своем пути. Я пришла во главе полутора тысяч всадников. Они к твоим услугам, вождь.
Надо перекрыть ущелье, пустить им навстречу быков с огнем на хвостах, а объединенным дружинам сираков и вейнахов надлежит вовремя отбить обоз и увести пленников.
- Дело говоришь, женщина! Я знаю о персах. Сейчас ты с телохранителями находишься на скале Джариехи. Она большая, утесистая и весьма крепкая - надежно закрывает вход в большую долину. На скале стоит башня. И дальше по ущелью есть башни. Нет пути, чтоб обогнуть их, нет крыльев, чтобы подняться к ним. Выше этого Джариехи - богатые поселения, моя родина, женщина! Персам туда не проникнуть. И они знают это. Скорее всего проводники поведут их через Джерахское ущелье в глубь вейнахских гор и оттуда дальше, на перевалы. В теснине, где бурлит Маккал-дон, и надо устроить засаду. Я дам вам пятьсот буйволов. Этого вполне достаточно, чтобы одолеть верблюжью силу персов.