- Нет, нет, это не ревность, а чистое любопытство! - ответил серебристый голосок, а веселый голос повторил:
- Нет, ревность, ревность!
- Будь я ревнива, я, вместо того чтобы самой стать невидимой, сделала бы невидимой "его", чтобы скрыть от посторонних глаз.
- Но тогда ты тоже не видела бы его, а это неинтересно. Если мы найдем гнездо цапли, давайте лучше подарим его священнику; он будет следить за нами, а мы не будем его видеть. Вы согласны?
- Я не верю в гнезда цапель, - прервал другой голос, - но если я когда-нибудь стала бы ревновать, то уж сумела бы следить, оставаясь невидимой.
- Но как? Может быть, так, как это делает сестра "подслушница"?
Это воспоминание о монастырской школе вызвало дружный веселый смех.
- Ты-то знаешь, как обмануть сестру "подслушницу"!
Из своего укрытия отец Сальви увидел Марию-Клару, Викторию и Синанг, бредущих вдоль ручья. Они не отрывали глаз от водного зеркала, мечтая найти заколдованное гнездо цапли; девушки шли по колено в воде: под мокрыми купальными юбками угадывались нежные очертания ног. Волосы их были распущены, руки обнажены, а грудь прикрывали пестрые полосатые рубашки. Разыскивая неуловимое гнездо, три девушки попутно срывали цветы и плоды, росшие на берегу.
Богобоязненный Актеон, бледный и неподвижный, соцерзал целомудренную Диану; его сверкавшие в черных впадинах глаза не отрывались от белых, красивых рук, изящной шеи и открытой части груди, а вид маленьких розовых ножек, плескавшихся в воде, будоражил его умерщвленную плоть, рождал в пылающем мозгу новые мечты.
Три прелестные фигурки исчезли в густых зарослях тростника за изгибом ручья, и он больше не слышал их жестоких намеков. Весь в поту, спотыкаясь, шатаясь, как пьяный, отец Сальви покинул свое убежище и обвел блуждающим взором обступавший его со всех сторон кустарник, затем сделал несколько шагов, словно собирался последовать за девушками, но тут же повернулся и пошел вдоль берега в поисках остальных участников прогулки.
Пройдя немного дальше, он увидел посреди ручья некое подобие купальни - изгородь, украшенную пальмовыми листьями, цветами и флажками, прикрытую сверху густой листвой бамбука: оттуда слышались веселые женские голоса. Еще дальше священник заметил бамбуковый мостик, а за ним купающихся мужчин. На берегу вокруг импровизированных каланов суетились слуги и служанки, - они чистили цыплят, мыли рис, жарили поросят. А на противоположном берегу, на расчищенной полянке, мужчины и женщины расположились под холщовым навесом, который одним концом был прикреплен к столетним деревьям, а другим - к только что вбитым кольям. Тут собрались альферес, викарий, префект, лейтенант-майор, школьный учитель и много других бывших капитанов и лейтенантов; присутствовал даже отец Синанг - капитан Басилио, у которого была какая-то многолетняя тяжба с покойным доном Рафаэлем. Ибарра сказал ему: "Мы спорим о праве, а спорить - не значит быть врагами", - и знаменитый оратор партии консерваторов с радостью принял приглашение, прислал трех индюшек и отдал своих слуг в распоряжение молодого человека.
Священник был встречен с уважением и почтением всеми присутствующими, даже альфересом.
- Где же вы, однако, гуляли, ваше преподобие? - заметил последний, увидев исцарапанное лицо священника и покрытую листьями и сухими ветками рясу. - Уж не упали ли вы?
- Нет, я заблудился! - ответил отец Сальви, оглядывая свою одежду.
Открыли бутылки с лимонадом, раскололи зеленые кокосовые орехи, чтобы купавшиеся, выйдя из воды, могли освежиться кокосовым молоком и нежной мякотью, которая белее молока; девушки, кроме того, получили венки из жасмина с розами и бутонами иланг-иланга, напитавшими ароматом их рассыпанные по плечам волосы. Одни гости сидели на земле или отдыхали в гамаках, привязанных к ветвям деревьев, а другие окружили большой плоский камень, где лежали колоды карт, книжки, шахматная доска, сигуэйес и фишки.
Священнику показали каймана, но он лишь рассеянно взглянул на него и насторожился только тогда, когда услышал, что брюхо кайману вспорол Ибарра. Меж тем отважный таинственный Рулевой куда-то исчез; он скрылся еще до появления альфереса.
Но вот из купальни вышла Мария-Клара с подругами, свежая, как роза на заре, когда капли росы алмазными искрами сверкают на дивных лепестках. Ее первая улыбка предназначалась Крисостомо, а первая тень на ее челе появилась при виде отца Сальви, который заметил это и вздохнул.
Наступил час обеда. Священник, викарий, префект, лейтенант-майор и некоторые капитаны разместились за тем столом, во главе которого восседал Ибарра. Старухи матери не разрешили ни одному из мужчин сесть за один стол с девушками.
- На сей раз, Альбино, тебе не удастся повторить выдумку с течью, - сказал Леон бывшему семинаристу.
- Что, что вы сказали? - послышались голоса пожилых женщин.
- Лодки, сеньоры, были такими же целыми, как эта тарелка, - объяснил Леон.
- О, Иисус! Ну и хитрец! - воскликнула, улыбаясь, тетушка Исабель.
- Вы что-нибудь узнали, сеньор альферес, о преступнике, напавшем на отца Дамасо? - спросил отец Сальви во время обеда.
- О каком преступнике, преподобный отец? - удивился альферес, взглянув на монаха сквозь бокал вина, который он осушал…
- О каком? Да о том самом, что позавчера вечером ударил отца Дамасо на дороге!
- Ударил отца Дамасо? - переспросило сразу несколько человек.
Викарий, казалось, улыбнулся.
- Да, и отец Дамасо лежит теперь в постели. Полагают, что это сделал тот самый Элиас, который столкнул вас в канаву, сеньор альферес.
Лицо альфереса побагровело - то ли от стыда, то ли от вина.
- Я полагал, - продолжал отец Сальви несколько насмешливо, - что вы, как начальник жандармерии, давно уже разобрались в этом деле.
Офицер закусил губу и пробормотал несколько слов в свое оправдание.
В эту минуту на поляне появилась бледная, изможденная женщина в лохмотьях. Никто не заметил ее приближения: она ступала так бесшумно, что ночью ее можно было бы принять за привидение.
- Дайте этой несчастной что-нибудь поесть! - вскричали пожилые сеньоры. - Эй, подойди-ка сюда!
Однако женщина, не останавливаясь, направилась к столу, за которым сидел священник. Он обернулся, узнал ее, и нож выпал из его руки.
- Дайте этой женщине поесть! - распорядился Ибарра.
- Ночь темная, и мальчики исчезли, - прошептала нищая, но, увидев альфереса, обернувшегося к ней, она вдруг испугалась, бросилась бежать и вскоре скрылась среди деревьев.
- Кто это? - спросил юноша.
- Несчастная женщина, потерявшая рассудок от страха и горя! - ответил дон Филипо. - Вот уже четыре дня она не приходит в себя.
- Не Сисой ли ее зовут? - спросил Ибарра.
- Ваши солдаты арестовали ее из-за сыновей… Произошла какая-то история, которая до сих пор не выяснена, - довольно резко продолжал лейтенант-майор, обращаясь к альфересу. - Ее протащили через весь город…
- Что? - воскликнул альферес, обращаясь к священнику. - Уж не мать ли она ваших двух служек?
Священник кивнул.
- Они исчезли, и никто о них не справлялся, - добавил дон Филипо, сурово взглянув на префекта, и тот опустил глаза.
- Разыщите эту женщину! - приказал Крисостомо слугам. - Я обещал сделать все возможное, чтобы узнать где находятся ее сыновья.
- Вы говорите - они исчезли? - спросил альферес. - Ваши служки исчезли, преподобный отец?
Священник выпил бокал вина, стоявший перед ним, и утвердительно кивнул головой.
- Карамба, святой отец, - воскликнул альферес, злорадно хихикая, ибо ему представилась возможность отомстить. - У вашего преподобия исчезает несколько песо, и мои сержанты должны отправляться ни свет ни заря искать ваши деньги; когда же исчезают двое ваших служек, вы словно воды в рот набираете. Ну, а сеньор капитан… ведь тоже правда, что вы…
Он не закончил фразы, расхохотался и погрузил ложку в красную мякоть дикой папайи.
Священник, несколько растерявшись, ответил:
- Дело в том, что за деньги я должен отчитываться…
- Хороший ответ, достопочтенный пастырь душ человеческих! - прервал его альферес с полным ртом. - Великолепный ответ, святой вы человек!
Ибарра хотел вмешаться, но отец Сальви заставил себя улыбнуться и сказал:
- Так вы не знаете, сеньор альферес, что говорят об исчезновении этих мальчиков? Нет? Тогда спросите ваших солдат!
- Что? - воскликнул альферес, сразу помрачнев.
- Говорят, в ту ночь, когда они исчезли, люди слышали выстрелы.
- Выстрелы? - повторил альферес, обводя взором присутствующих, которые кивали головами в подтверждение слов священника.
Тогда снова заговорил отец Сальви - медленно, с убийственным сарказмом:
- Ну что ж, я вижу, вы сами не ловите преступников и не знаете того, что происходит в вашем собственном доме, хоть и лезете в проповедники и хотите поучать других. Вам следовало бы помнить пословицу: "Дурак в собственном доме…"
- Сеньоры, - перебил его Ибарра, увиден, что альферес побледнел. - Я хотел бы, кстати, посоветоваться с вами об одном своем проекте. Я думаю поручить эту безумную заботам хорошего врача, а тем временем, пользуясь вашей помощью, разыскать ее сыновей.
Возвращение слуг, так и не нашедших Сису, восстановило мир, и разговор перешел на другую тему.
Обед закончился; пока подавали чай и кофе, старики и молодежь разбились на группки и разбрелись кто куда. Одни взялись за шахматы, другие за карты, а девушки, желая узнать будущее, предпочли задавать вопросы "Колесу фортуны".