Крепко побиты Боняк и Шарукан, но не добиты. И сами ушли, и лучшие тысячи с собой увели в Дикое Поле. Да и не только на Суле были их орды. На Днепре остались нетронутые кочевья, на Донце, на Дону. Немного времени потребуется ханам, чтобы собрать новую большую орду. Не конечная окажется победа, передышка временная. А потом война будет ещё злее.
Но даже не возможность нового нашествия Боняка и Шарукана беспокоила Мономаха. Безжалостное побоище между Сулой и Хоролом возожжёт лютую вражду между Русью и Степью, вражду, которая в последние годы стала утихать. Князья и ханы ссылались мирными посольствами, половцы пригоняли на продажу в русские города тысячные табуны коней, приезжали мирно на посадские базары за оружием и иным железным издельем, обменивались пленниками. Половецкий плен не означал для русского человека неизбывного рабства: пленника можно было выкупить. Среди половцев были уже христиане, и в ордах нередко можно было встретить единоверцев, которые в нужде и помогут, и поддержат. Да и ханы порой искали в русских князьях друзей и союзников, и на верность их можно было полагаться.
И вдруг кровавый разрыв с самыми влиятельными ханами?
Как исправить содеянное?
Неожиданные повороты совершает княжеская жизнь, друг становится недругом, а лютый враг - желательным и понимающим союзником. Так случилось и в эту, нелёгкую для Владимира Всеволодовича Мономаха, осень.
Князь Олег Гориславич!
Казалось, не было у князей Всеволодовичей соперника злее и настойчивее, чем потомок четвёртого сына Ярослава Мудрого - Святослава, владетеля Черниговской, Муромо-Рязанской и Тмутороканьской земель. И из Чернигова изгнал Олег Гориславич князя Всеволода, и Муром у Мономаха отнял, и в Ростовскую землю походом ходил, и на великое княжение Киевское в обход князя Всеволода зарился, но переменились обстоятельства, и оказались Владимир Мономах и Олег Гориславич как бы в одной повозке.
В Чернигове утвердился первым князем брат Гориславича - Давид, а у самого Олега остались окраинные Муромские и Тмутороканьские княжества. Хоть и живал Олег в Чернигове, хоть и почитал его брат за старшего, но всё-таки - не князь. Рядом с Диким Полем все владения Олеговы, задираться с половцами ему не с руки. Союзников искал Олег в половцах, а не врагов. А тут в такую кровавую кашу ввязался, думая только подсобить брату Давиду в защите южной украины Черниговского княжества. Нехорошо, ох, как нехорошо!
А у князя Владимира Всеволодовича Мономаха Переяславского Дикое Поле под боком. Лежит Переяславское княжество между Степью и остальной Русью, первые половецкие удары - по нему. Задираться с ханами - себе дороже...
После заутрени и трапезы в Печерском монастыре Владимир Мономах и Олег Святославич вместе выехали из ворот. Мономах предложил гостеприимно:
Не окажешь ли честь, княже, пожить у меня в Переяславле?
Олег понимающе улыбнулся, словно ждал этого приглашения:
За честь почту, княже. Поговорить есть о чём. Без чужих ушей...
Чужих ушей в моей потайной горнице не бывает. Вот разве что боярин Ольбег послушает да добрый совет подаст. Ольбегу верю как самому себе.
Боярин Ольбег Ратиборович - муж на Руси известный, - согласился Олег. - А разумный совет бесполезным не бывает...
На том и закончился многозначительный разговор между двумя князьями, умевшими хранить свои тайны и знавшими цену потаённому.
Ехали рядышком по знакомой дороге вдоль днепровского берега, говорили о пустячном, посмеивались. Верные гридни-телохранители смотрят - не налюбуются на своих князей: весёлые оба, нарядные, безмятежные. Видно, и впрямь в очередной раз миновала Русь лихая беда-кручина, прошло беспокойное ратоборное лето, безмятежная осень наступает, а там и до зимы недалеко. Зимой о половцах забыть можно, откочуют к берегам тёплого моря, забьются в свои степные городки - выживать до следующей травы.
И Владимир Всеволодович Мономах, и Олег Святославич шестой десяток лет разменяли, но смотрятся молодцами, в сёдлах держатся крепко и прямо, только волосы из-под высоких княжеских шапок сединой серебрятся, а так бы со спины и за молодых мужей принять можно. В радость служить таким князьям...
Князья продолжили серьёзный разговор только в Переяславле, в потайной горнице Мономаха. Затяжным и трудным оказался разговор.
Не потому трудным, что собеседники противоборствовали между собой, - не было такого. Цель была общей: ослабить половецкий натиск, но вот пути к умиротворению степняков князья видели по-разному и немало удивились, неожиданно поменявшись местами.
Князь Олег Святославич, прежде друживший с половецкими ханами и неоднократно наводивший половецкие таборы на князей-соперников, вдруг завоинствовал, гневно стучал кулаком по столешнице:
- Совокупившись с братией своей, добьём поганых!
Видно, вскружила голову неугомонному Гориславичу почти бескровная победа над Боняком и Шаруканом Старым, вознамерился он разрубить тугой половецкий узел ещё одним сабельным ударом. Навечно!
Мономах же, имени которого боялись половцы за прежние дерзкие походы в степи, наоборот, склонился к мирному решению. Мягко и терпеливо доказывал Гориславичу, что на реке Суле Боняк и Шарукан крепко побиты, но не добиты, сами спаслись от погони и лучшие тысячи за собой увели, и собрать им под свои бунчуки новые орды - легче лёгкого. Но не едина половецкая Степь, хан хану рознь, не все они враждебны Руси. С такими, как Боняк и Шарукан, воевать надобно жестоко, спору нет, но есть и другие ханы...
- К примеру, Аепа, сын Осеней, и другой Аепа, сын Григнев, - к месту вставил боярин Ольбег Ратиборович. - Они от войны уклонились, конницу свою Боняку и Шарукану не прислали, отсиделись в своих кочевьях...
И причину неожиданного миролюбия того и другого Аепы боярин объяснил. Орды их кочуют совсем близко от русских рубежей, зимние городки стоят там же, не желают эти ханы ссориться ни с Владимиром Переяславским, ни с черниговскими князьями, потому что знают: возмездие неизбежно, и никто не защитит их зимовья, когда остальные орды откочуют к морю. Опять придёт Мономах со своими лихими дружинниками и пешцами на санях, и будет лихо. С этими ханами можно договориться, и тем самым расколоть степь надвое, чтобы не только вражины у рубежей кочевали, но и свои поганые.
- Обманут, нехристи! - не соглашался Олег Святославич. - Веры ханам нет!
Боярин возразил, что лукавства избежать можно, поять ханских дочерей в жёны своим княжичам, родственные связи половцы ценят превыше всего, верными союзниками будут.
Верно сказал боярин, - подтвердил Мономах. - Всем сие ведомо.
А Ольбег добавил, что сами ханы к русским князьям имеют немалый интерес. В ордах усобицы бывают похлеще, чем на Руси: из-за власти, из-за пастбищ под кочевья, из-за табунов и стад. Иметь за спиной князя-союзника желательно каждому хану.
Слушал Олег Святославич хитроречивого боярина, хмурился.
А умаления чести не будет, князья, ибо невесты не простого рода - ханского, сиречь княжеского...
Убедительно втолковывал боярин, возразить было нечего.
Наконец Олег Святославич устало откинулся в кресле, разжал кулаки. То ли внял разумным доводам Ольбега Ратиборовича, то ли от длинной беседы утомился. Пересидели его переяславские мудрецы, переупрямили.
Проговорил негромко, но как бы ещё с сомнением:
Может, и к лучшему будет... Почему не попробовать?.. Отдам сына своего Святослава за ханскую дщерь...
Но тут же спохватился, не слишком ли легко дал себя уговорить, выкрикнул запальчиво:
Чтобы брат мой, Давид, согласен был!
Нынче же пошлём гонца в Чернигов, - заверил Мономах.
И чтобы не мы ханских дочерей просили, а сами ханы умоляли поять их за русских витязей!
Мономах разумность предложенного оценил, о чём тут же сказал честолюбивому Гориславичу. Похвалил даже:
Мудр ты, княже. Самому бы мне с соблюдением княжеского достоинства догадаться, но ты раньше подсказал.
Польщённый Олег Святославич благодарно взглянул на Мономаха, и не было в его взгляде ни прежней настороженности, ни скрытого недоверия. Поднял чашу с греческим вином и осушил несколькими крупными глотками.
Три дня простояла эта чаша перед Олегом Святославичем, не тронул её князь, а сейчас не только выпил, но и, повернув вверх донышком, со стуком поставил на середину стола, как припечатал. Без слов обозначил завершение переговоров.
Так и понял его Мономах, поставив рядышком свою опрокинутую чашу. Договорились всё-таки, договорились!
Добавил совсем по-будничному, без внутреннего напряжения:
- Об остальном боярин Ольбег Ратиборович похлопочет, не наше это княжеское дело - перед поганым заискивать...
Ольбег Ратиборович обещал уверенно, что трудностей не предвидится. Только намекни ханам - сами примчатся или послов пришлют! Зимних походов ханы боятся пуще степных пожаров, опасаются, что Мономах за злодейства Боняка и Шарукана на всю Степь огневался. Однако самому боярину к половцам ехать ни к чему, много чести. Лучше послать стороннего человека.
Кого собирался отправить к половцам Ольбег, князей не заинтересовало, даже не спросили - кого.
Обнялись князья по-братски и разошлись по своим палатам до вечернего прощального пира. Будто груз с плеч скинули, весёлые оба, довольные.