Недолго продолжалось ростовское сидение Мономаха. Поволжие оставалось тихой окраиной, а державные дела по-прежнему вершились на юге. Князь Всеволод Ярославич получил во владение богатый Чернигов и призвал к себе сына - поднимать новое княжество. А потом и вовсе умалились для него ростовские дела. В лето шесть тысяч пятьсот восемьдесят шестое сел Всеволод Ярославич на киевский великокняжеский стол, державой его стала вся Русь.
Однако, оставляя сына Владимира вместо себя на Черниговском княжении, великий князь строго наказал:
- Береги Ростов. Ростов - твоя исконная вотчина. Остальное зыбко, переменчиво, сегодня есть, завтра - уплыло. Ростовская же земля за княжеским родом Всеволодовичей навечно!
Крепко запомнил Мономах отцовский наказ. Самолично привозил во второй большой залесский город - Суздаль - лучших черниговских камнетёсов, древоделов и иных градных мастеров. Бывал наездами и в Ростове.
Князя встречали почтительно, хлебосольно, но как-то отчуждённо. Видно, ослабевали нити, связывающие ростовцев со Всеволодовичами. А в лето шесть тысяч пятьсот восемьдесят восьмое потаённое отчуждение стало явным.
В Ростовской земле умножились разбои. Лихой человек Ходота собрал немалую ватагу и принялся грабить пожитки лучших людей, княжеских слуг. Бояре послали за помощью к князю, и Мономах поспешил с дружиной в Ростов. Начали собирать ростовский полк, но чёрные люди под княжеский стяг не явились. Бояре, верные князю, советовали не доверять простолюдинам, которые будто бы держали сторону Ходоты, да и нарочитая чадь была ненадёжна.
Пришлось Мономаху гонять Ходоту с одной своей дружиной. Но тщетно искали дружинники Ходоту и под Ростовом, и под Суздалем. Только зимой, когда Ходота вынужден был выйти из леса на обжитые места, его окружили в некоем сельце и убили. Но убили опять-таки не свои ростовские вои, а дружинники, присланные Мономахом с юга...
Было над чем задуматься.
Потом казнил себя Владимир Мономах, что недостаточно заботился о закреплении Ростовской земли. Понадеялся на отца, великого князя. Думал, что никто не осмелится покуситься на ростовскую вотчину, если за спиной - вся великокняжеская мощь! Забыл, что ничто не вечно в этом мире.
В лето шесть тысяч шестьсот первое умер великий князь Всеволод Ярославич. Новый великий князь Святополк Изяславич, двоюродный брат Мономаха, держался миролюбиво, но прежней твёрдой опоры уже не было.
1093 г.
По примеру отца Мономах стал посылать в Ростов сыновей, но получалось как-то нескладно - не задерживались княжичи в Ростове.
Мстислав просидел в Ростове немногим больше года и вернулся в Новгород, где без него начались разные нестроения.
Приехал в Ростов следующий сын, Изяслав, едва вышедший из отроческого возраста, и точно бы неплохо начал княжить. Но освободился завидный смоленский стол, и молодой князь был срочно переведён в Смоленск.
Мономах собирался послать в Ростов тринадцатилетнего сына Ярополка, но не послал. Так и осталась северная вотчина Всеволодовичей без своего князя...
А в лето шесть тысяч шестьсот второе пришла настоящая беда.
Тмутараканьский князь Олег Святославич, прозванный в народе за драчливость и неистовое стяжательство чужих княжеских столов Гориславичем, осадил со своими союзниками-половцами Чернигов. Мономаху пришлось отступиться от Черниговского княжества и возвратиться в отчий Переяславль.
Спасибо, помог тогда великий князь Святополк Изяславич. Киевские и переяславские полки выбили из Чернигова проклятого Гориславича, но княжение к Мономаху так и не вернулось. Сел в Чернигове другой Святославич - Давид.
Раздосадованный Гориславич обвинил во всём Владимира Мономаха: он-де подговорил великого князя на подход.
Маховик усобицы раскручивался.
В лето шесть тысяч четвёртое с войском из тмутараканьцев, черниговцев и рязанцев Гориславич подступил к Мурому, где сидел князь Изяслав Владимирович - Мономахович.
Сын Мономаха отважно вышел в поле, поставил полки для прямого боя. Но мало у него было своих ростовских, суздальских и белозерских ратников, а муромцы сражаться не пожелали. Отважен, но горяч и неискусен в воинском деле был Изяслав. С одной ближней дружиной он безрассудно вырвался вперёд и погиб в сече, ратники его поспешно отступили за реку Лесню, а иные, отбежавшие в Муром, были выданы горожанами в полон.
Отпала Муромская земля от Мономаха!
Но если б только это...
Одерзившийся Гориславич ворвался с полками в Ростовскую землю, с налёта взял Суздаль, пограбил и пожёг и жителей лучших пленил и вывез в грады свои, Муром и Тмутаракань.
Пошли Гориславовы полки по Ростовской земле, как по своей вотчине, и ростовские грады передавались Олегу без боя. Везде оставлял Гориславич своих наместников и волостелей, дани на себя собирал, будто законный князь.
Неожиданно легко сдался Ростов, богатый воями и опытными воеводами; будто растаяла славная ростовская тысяча. Бояре, верные Мономаху, отъехали за Волгу, в Белоозеро - спасать свои жизни и достатки.
А брат Гориславича - князь Ярослав - вышел к новгородскому рубежу, встал крепкой сторожей на устье реки Медведицы.
Горше горького показалась Мономаху лёгкость, с которой отчие грады передавались супротивнику. Уплывала Ростовская земля из рук. Самому бы поспешить в Залесские места, но по рукам и ногам связало переяславского князя новое половецкое нашествие. Хан Боняк Шелудивый угрожал стольному Киеву, и пограничный Переяславль оказался на его кровавом пути.
Страшные наступили времена...
Ростовскую землю спасли сыновья. Старший Мономахович, Мстислав Новгородский, уговорил своевольных вечников выступить на защиту Ростовской земли. Славный воевода Добрыня Рагуилович с передовым новгородским полком сбил сторожу Гориславича с устья Медведицы и, дождавшись Мстислава с остальными полками, пошёл прямо на Ростов.
Олег Гориславич боя не принял, отбежал к Суздалю.
Мстислав с новгородцами и повинившимися ростовцами кинулся следом. Сюда же, к Суздалю, приспел с дружиной и половецкой помощью другой Мономахович - Вячеслав. Вдвоём они одолели Олега Гориславича, хотя затяжным и кровопролитным был бой на суздальских полях.
Побеждённый Олег Гориславич удалился с остатками своего воинства в Рязань.
Громкой и почётной была победа сыновей Мономаха, но она мало что изменила в ростовских делах. Прежнее неустойчивое равновесие восстановила, не больше.
Мстислав Владимирович, отважный воевода и мудрый государственный муж, вынужден был возвратиться в Новгород - только с этим условием согласились ему помогать новгородцы.
Откочевали обратно в Дикое Поле союзные половцы князя Вячеслава, а сам он поспешил обратно к отцу, на опасный переяславский рубеж.
Ростовская земля опять осталась без князя.
А неугомонный Олег Гориславий - вот он, рядом, то в Рязани обретается, то в Муроме, новые коварства замышляя. Было о чём задуматься...
Единственное, что успел сделать Владимир Мономах, - отправил в Ростов на постоянное проживание своего верного мужа боярина Георгия Симоновича. И вдруг - это возвращение. Прав боярин Ольбег, вести будут недобрыми!
Мономах подошёл к оконцу. За тяжёлыми думами не заметил, что дождь умирился. Небо в голубых просветах, гром издали погромыхивает уже совсем не грозно. Вот так же бы и заботы свежим ветерком унесло...
Крикнул в приоткрытую дверь:
- Коней седлайте!
Поскакали всадники за уходящей грозой, за чёрной тучей с всполохами молний, вдоль реки Трубеж. Ветер гнал по реке колючие полоски ряби, но вода между ними уже заголубела, изгладилась.
Проходит непогодь, проходит!
Град Переяславль стоял на высоком мысу при впадении в Трубеж речки Альты. Снизу, от воды, деревянные стены и башни Переяславля казались недосягаемо высокими. А башня над Епископскими воротами, единственная каменная ("пока! пока!") в граде, с каменной же надвратной Фёдоровской церковью, взметнулась к самому небу. Стояла башня в деревянной стене, словно богатырь в светлой броне среди ненарядного людского строя.
Мономах невольно залюбовался дивным творением градодельцев своих. На что захотелось бы променять красоту сию? Да ни на что!
Разумом остудил пылкое любование, недостойное державного мужа. Наверное, всё-таки есть на что променять переяславскую красавицу. На Золотые Ворота в стольном Киеве...
Но предаваться мечтаниям - не время...
Мономах запрещающим взмахом руки остановил дружинника, который поднёс было к губам турий рог. Без трубного оповещающего гласа вступит на сей раз князь Владимир в отчий град. Скромно, скрытно.
Створки ворот были приотворены - по дневному времени.
Всадники проскользнули в сумрачный воротный проем. Но сторожевые ратники службу исполняли прилежно, мигом высыпали из привратной каморки, копья приветственно подняли:
- Будь здрав, княже, и милостив к людям своим!