- Туркмены, пуская дым, тем самым оповещают своих людей о приближении опасности. Если взберешься на вершину вон того холма и постоишь немного, что вскоре увидишь, как в небо взметнется еще один столб дыма, но уже в стороне Мерва. Дым - гонец туркмен. Теперь понятно?
- Теперь понял, ваше высочество!
- Вот только они не знают, что наши воины придут к порогу Говшут хана вперед их дымов. Но об этом я потом тебе расскажу.
Еще раз посмотрев в ту сторону, где поднимался дым, Блоквил подумал, что сейчас последует приказ снять голову мальчишке за его проступок.
Молчавший до сих пор принц, словно прочитав мысли француза, обратился к чабану:
- Конечно, можно было бы поступить так же, как это сделали вы, разодрать маленького любителя огня на части и бросить в костер… Но тут и твоей-то вины нет. Ты тоже выполняешь приказ своего хана. Мы это понимаем. Но Говшут хану придется в Мерве гореть в пламени костра, разожженого им в Сарахсе. Для него этот огонь станет адским. Понятно?
Поскольку человек, которому был задан вопрос, молчал, с ответом поспешил Гара сертип:
- Понятно, высокочтимый, понятно!
Этот данный невпопад ответ даже у Хамзы Мирзы вызвал едва заметную улыбку.
Чабан, испугавшись, что улыбка принца не сулит ничего хорошего, словно очнувшись от забытья, пробормотал:
- Понятно, хан, понятно! - Потом он стал рассматривать наездников. Он понял, что сидевший на худой кобыле светловолосый странный человек явно не из гаджаров. "Похоже, ты совсем другой национальности!" - подумал старик.
Гара сертип перехватил взгляд старика, удивленного смотревшего на Блоквила.
- Что, чабан, пытаешься узнать его?
Чабан ответил простодушно:
- Какой там узнать, я даже предположить не могу, к какому народу принадлежит гость.
- Слыхал когда-нибудь про Францию?
- Француз? Франция. Pereng. Да, слышал, слышал.
- Так вот, этот человек из тех краев.
Старик внимательно посмотрел на красивые, с высокими голенищами сапоги Блоквила, кобуру с кистями по краям, его мундир с пуговицами на груди, потом вновь задержал свое внимание на его сапогах. Вглядываясь в голенища, головку сапог, он поражался: "Интересно, как же он их натянул на себя? Или же их сшили прямо на его ногах?"
- Вон те две кибитки твои? - прямо спросил немногословный принц.
- Должны быть моими.
- И этот скот твой?
- Скотина принадлежит баю.
- И чабан тоже?
- Нет. Чабап Аллаху…
Слушая незатейливую речь чабана, Хамза Мирза подумал: "Есть ведь на свете люди, которые счастливы своим нелегким трудом! Ну какие радости за свою долгую жизнь испытал этот человек? С утра пораньше выгоняет чужой скот на пастбище, а вечером гонит его обратно. Одна забота у него - набить свою утробу. Вряд ли он даже подозревает о том, что на свете есть прекрасные города, а в них - прелестные женщины. Но его устраивает его жизнь, он доволен своим существованием…"
Наверно и эти раздумъя разбудили жалостъ в душе принца что спасла пастуха от болъшой возможной неприятности. Он направил коня на восток.
…Когда проехали доволно приличное расстояниеэ, идущий рядом с Блоквилем Гара сертип вдруг заговорил:
- Все туркмены такие же пустые люди как тот пастух, которого только - что увидели, господин Блоквил.
Франсуз не сразу ответил:
- Пастухи во всех странах не ученые, господин генерал. Они просто пастухи.
- Но вы внимателъно глядели на этого пастуха?!
Блоквил, будто не слышал сертиба сам задал ему вопрос:
- Вы считаете туркмен очень сильными врагами?
Гара сертип ответил, пройдя пять-шесть шагов.
- Во всяком случае, это не тот враг, против которого надо выставлять пушки. Это я точно знаю.
- Тогда зачем надо было так мучаться и тащить за собой тридцать три пушки?
- Это политика, господин. Ты ведь военный человек. Пусть они почуят силу железного кулака шаха Насреддина.
- В политике?!
- Именно. Пушки - часть нашей политики.
- Это верно. Но вы бы могли придумать еще более тонкую политику. Например, могли бы пригласить текинского хана к шаху Насреддину и вести с ним переговоры…
Подняв указательный палец правой руки, Гара сертип, не желая слушать "политических ходов" Блоквила, воскликнул:
- Сегра бе месжит че кар! (Что делать собаке в мечети! - фарси).
Блоквил не был согласен с сертипом, но возражать ему не стал.
- А если и другие туркменские племена придут на помощь текинцам, что тогда делать?
Сертип почесал в затылке и улыбнулся. Его улыбка была ядовитой, словно он смеялся над вопрошающим.
- У туркмен племен и родов больше собачьего дерьма. А когда чего-то много, собрать его в одном месте бывает трудно. И что самое приятное для нас, туркмены никогда не были дружными. Нам только этого и надо. Дай Бог тебе тысячу лет прожить. Но даже через тысячу лет ты увидишь, что туркмены остались тем же разрозненным народом.
- На чем основана ваша убежденность?
- Потому что туркмены надменный народ. Причем, их высокомерие ничем не подкреплено. Оно идет от невежества. Умный человек никогда не бывает надменным.
- Да я и сам много раз убеждался, что чем умнее человек, тем он проще, господин. С этим я согласен.
Восприняв слова француза как одобрение его действий, Гара сертип оживился еще больше.
- Если бы было распоряжение высокочтимого Хамзы Мирзы, я бы направил гонцов к одному туркменскому тейпу - их зовут салыры…
- С какой целью?
- Цель ясна. "Марра бо дест-е душман баед кешд!" ("Змею следует убивать руками врага!" - фарси).
- Если салыры также ваши враги, станут ли они убивать змей, которые угрожают вам?
Гара сертип хитро посмотрел на Блоквила.
- Тадо сделать так, чтобы они не догадались, и обеим прижать хвосты. Если удастся это сделать, две змеи покусают друг друга. Для нас нет разницы, кто кого ужалит. Такой хищник, как человек, и двух драконов заставит драться.
Последние слова Гара сертипа пришлись по душе Блоквилу. Он пару раз согласно кивнул головой.
Вся земля была изрыта норами сусликов и змеи. Кони и верблюды спотыкались об эти дыры и ломали ноги. Глубокой ночью в армии начался переполох. В ту ночь погибли 2 тысячи голов обессилевших от жажды скота. Это повторилось и на следующий день…
СЕЙИТ МУХАММЕТ АЛЫ ал-ХУСЕЙНИ
Голова туркмена, надетая на острие копья, была выбрита, его длинная борода колыхалась на ветру. Несмотря на следы ножевых ран на его лице застыла ироничная улыбка.
ЖОРЖ БЛОКВИЛ
* * *
Третьего июля тысяча восемьсот шестидесятого года туркменская пустыня показала свою власть.
На вопрос принца, какой дорогой лучше отправиться в Мерв, Гара сертип ответил не так, как того требовали местные условия, а так, как того желала его душа. Посчитав, что идти по старым проложенным тропам опасно, он решил идти прямиком через пустыню. Такое предложение Гара сертипа, а также решительность принца, поддержавшего его, были связаны только с выгодными лично для них надеждами. Они хотели избежать мелких стычек с туркменами, выиграть время и тем самым сэкономить продовольствие. Но у пустыни свои правила, и они никак не отвечают желаниям тех, кто ими пренебрегает. С самого начала июля зажарило так, что сразу же всем стало понятно: шутки с природой плохи.
Запасов питьевой воды огромного войска, растянувшегося от начала до конца на пять километров, хватило всего на три дня. И жара, которую с таким страхом ожидал Блоквил, вступила в свои права.
Рассчитывавшие проходить ежедневно по пять-шесть фарсахов пути, военачальники не одолели столько даже за три дня. Протоптанные дороги остались вдали, и когда они выбрались на сыпучие пески, двигаться стало еще труднее. Верблюды с плоскими подошвами еще как-то передвигались, а вот лошади, ослы и мулы и шагу не могли сделать по пескам. Острые копыта тяжело груженных животных, словно гвозди, вонзались в песок, утопали в нем. Воздух был раскален докрасна. Люди чувствовали себя так, словно находились возле гудящей печи, нет, они ощущали себя попавшими в эту печь. Когда начали падать от бессилия вначале сербазы, а затем и животные, Хамза Мирза, послушавшись совета, решил сделать привал.
Жорж Блоквил вперед всех раскинул палатку и теперь наблюдал за происходящим из-за приподнятого полога. Первое, что удивило его больше всего, - в этой пустыне росли деревца, на которых были лепестки! Прямо напротив его палатки рос громадных саксаул, весь с твол которого был потрескан. Блоквил решил, что это произошло оттого, что дерево не вынесло жары. "Это не земля - настоящий ад. Людей, которые живут на этой земле и выживают, надо не в Балх и Бухару гнать, борясь за их земли, они достойны самого глубокого уважение за свое мужество. Об их отваге надо всему миру рассказать, брать с них пример всем нам. Да, они достойны уважения за свое долготерпение…"