На другой день, часов около трех, графиня Клодина уже была в будуаре княгини Святозаровой.
Последняя ожидала ее с нетерпением.
- Твои вчерашние слова, милая Клодина, ужасно обеспокоили меня, - начала княгиня Зинаида, когда подруга удобно уселась в кресле. - Я продумала о них всю ночь… У тебя есть, верно, передать мне что‑нибудь очень важное?
- Это зависит от того, как ты на это взглянешь… Дело идет о сохранении твоего спокойствия, даже о предупреждении опасности.
- Опасности! Ты меня пугаешь…
- Ты доверила мне часть твоей тайны, милая Зина, но сказала, с понятной сдержанностью, не все… Но настоящая дружба проницательна… Ты простишь меня, если я тебе скажу, что я все узнала.
- Все узнала! - воскликнула, дрожа, княгиня.
- Да, вчера я еще сомневалась, но твое смущение вечером мне все открыло.
Княгиня опустила голову.
- Но это не та опасность, о которой я говорю, - продолжала великосветская змея. - Главная опасность заключается в его любви к тебе… в любви безумной…
Княгиня радостно улыбнулась.
- Ты думаешь? - спросила она.
- К несчастию, я в этом уверена…
- Он тебе сказал это?
- Да.
- Что же он говорил тебе? - взволнованным голосом торопливо спросила княгиня.
Графиня Клодина рассказала о вмешательстве в любовь молодых людей Ивана Дементьевича Курганова.
- О, я теперь все поняла! - воскликнула княгиня, закрыв лицо руками.
- Несчастный открыл мне свое разбитое сердце, он говорил мне о своей безнадежной любви к тебе, о своем безысходном горе.
Княгиня Зинаида простонала, не отнимая рук от лица.
Графиня продолжала:
- Его отчаяние произвело на меня сильное впечатление… Сознаюсь тебе, мне стало искренно жаль его…
- Клодина, Клодина! - подняла голову княгиня Зинаида и вдруг испуганно спросила: - Ты не сказала ему, что и я несчастна?..
- Я от этого воздержалась…
- Значит, он думает, что я его не люблю…
- Милая моя, большинство женщин умеют скрывать свои чувства, ты же не принадлежишь к их числу. Твои глаза зеркало твоей души… Ты сама выдала себя ему с головой… Он понял, что ты не забыла его…
- О, горе мне! - воскликнула княгиня.
- В настоящее время он находится в отчаянном положении. Вновь вспыхнувшая страсть к тебе не остановится ни перед чем… Меня это заставляет опасаться… тем более что он теперь на хорошей дороге по службе… на дороге блестящей…
- Несчастный! - пробормотала княгиня.
- Его любовь безгранична, и, во всяком случае, он хочет тебя видеть, с тобой говорить.
- Это невозможно! - испуганно воскликнула княгиня.
- Эта мысль засела ему в голову… Чтобы добиться этого, он на все готов, он силой ворвется в твою комнату и, думаю, не побоится даже твоего мужа, если бы он загородил ему дорогу.
- И ты не объяснила ему все безумие этой мысли?
- Объяснить безумному?!
- Что же делать? Что же делать?.. - говорила княгиня, ломая руки.
- Это‑то и есть та опасность, о которой я упомянула и которую надо предупредить…
- Но как? Я не вижу средств!..
- Подумай, что может произойти, если между отчаянно влюбленным Потемкиным и твоим мужем произойдет стычка.
Молодая женщина задрожала.
- Клодина, Клодина! - умоляющим голосом сказала она. - Не покидай меня, посоветуй мне…
Несчастная сама лезла в западню.
Графиня, по–видимому, обдумывала и наконец сказала после продолжительной паузы:
- Знаешь, Зина, что бы я сделала на твоем месте?
- О, говори, говори…
- Чтобы предупредить с его стороны безумную выходку, я согласилась бы на его просьбу, я бы увиделась с ним.
- Что ты выдумываешь?! Пойми, как я могу его здесь принять, тайком от мужа?..
- Здесь, конечно, нет, но Петербург велик. Есть много, мест… где встретиться. Это может произойти будто бы нечаянно…
- Свиданье! - испуганно вскрикнула княгиня. - Я никогда не решусь на это!
Графиня Клодина закусила губу и окинула свою собеседницу злобным взглядом.
Это было, впрочем, лишь на одно мгновенье.
Она переломила себя и сказала ласково:
- Я ведь только сказала, что бы я сделала на твоем месте. Я опасаюсь за твое семейное спокойствие и хотела предупредить катастрофу… Впрочем, я не понимаю, что ты видишь дурного в этом свидании, тем более что им, быть может, можно спасти несчастного человека от самоубийства…
Княгиня тихо плакала.
- Подумай об этом, милая Зина, - продолжала графиня. - Дело идет о жизни и смерти почти юноши, одно твое слово может спасти или погубить его… Признаюсь тебе, что я дала ему слово, что уговорю тебя на это свидание… Это мой долг, а то бы он еще вчера наделал глупостей, которые могли кончиться смертью его или князя…
Графиня Клодина, видимо, принимала все меры, чтобы запугать княгиню Святозарову и заставить ее решиться на тот шаг, который нужен был ей для мщения.
Молодая женщина все еще не соглашалась.
Графиня решилась на последнюю ставку.
- Знаешь ли, чего я всего более опасаюсь? - сказала она.
Княгиня подняла на нее свои заплаканные глаза.
- Говори мне все, что ты думаешь…
- Что он вызовет твоего мужа на дуэль…
- Но по какой причине?..
- Боже мой, как ты наивна; конечно, он не скажет ему: "Я люблю вашу жену…" Мужчины всегда найдут какой‑нибудь повод для столкновения… Он умышленно оскорбит твоего мужа публично, и причина дуэли готова…
Княгиня Зинаида Сергеевна сидела как приговоренная к смерти.
- Что делать? Что делать? - повторяла она.
Графиня Клодина молчала.
- Скажи же мне хоть слово… Дай совет… - с болью в голосе обратилась молодая женщина к своей гостье.
- Я уже сказала… - хладнокровно отвечала та.
- Согласиться на свиданье… - задумчиво произнесла княгиня.
Графиня продолжала сидеть молча, перебирая кружева своего платья.
Молодая женщина тоже молчала. По ее лицу было видно, что внутри нее происходила страшная борьба.
- Я хочу его видеть, я буду с ним говорить! - воскликнула княгиня.
В глазах графини блеснула злобная радость.
- Я буду с ним говорить! - повторила княгиня. - Но где и как?
- Положись на меня! - с убеждением сказала графиня.
- Ты поможешь мне…
- Ты сомневаешься в моей дружбе?!
- И останешься около меня, чтобы, в случае чего, спасти меня от самой себя?
- Я обещаю тебе это.
- Но кто его об этом предупредит?
- Я.
- Скажи же ему, что я это делаю только для того, чтобы исполнить твое обещание… Слышишь?..
- Успокойся… Скажу все, что надо и что оградит твою честь…
- Где же мы можем увидеться?
- Я обдумываю это, и мне кажется, что я придумала.
- Так пусть это будет завтра, послезавтра, как можно скорей.
Графиня Клодина нежно обняла свою жертву и, притянув ее к себе, горячо поцеловала.
- Где же? - спросила с дрожью в голосе княгиня.
- Я скажу это тебе завтра… Сегодня я все это еще хорошенько обдумаю.
- Где же мы увидимся?
- Приезжай ко мне… в это же время…
- Хорошо… И это будет завтра же?..
- Этого я не знаю… Ты очень спешишь…
- Чем скорее, тем лучше… Я не успокоюсь до тех пор, пока все это так или иначе не кончится…
- Все кончится благополучно… - углом рта улыбнулась графиня. - Однако мне пора… Мне еще надо во дворец.
Обе женщины снова крепко расцеловались.
Искренен был поцелуй только со стороны княгини Зины.
X
АНОНИМНОЕ ПИСЬМО
Княгиня Зинаида Сергеевна на другой день аккуратно прибыла к своей "спасительнице", как она мысленно называла графиню Клавдию Афанасьевну.
Дом графа Переметьева находился на Невском проспекте, вблизи Фонтанки, следовательно, в очень недалеком расстоянии от дома Святозаровых.
Был прекрасный день ранней осени.
На дворе стоял сентябрь.
Подъехав к роскошному дому графа Переметьева, княгиня отпустила свою карету, приказав приехать за ней часа через три.
У подъезда дома она заметила карету графини.
"Ужели сегодня!" - подумала княгиня, и сердце у нее усиленно забилось.
Графиня Клодина ожидала ее действительно уже в шляпе и после первых приветствий объявила, что пора ехать.
Княгиня покорно, последовала за своей подругой.
Обе женщины сели в дожидавшуюся у подъезда карету, и она покатила.
- Куда мы едем? - робко спросила княгиня.
- На Васильевский…
- Он там ждет? - тревожно воскликнула княгиня.
- Нет! Свиданье назначено не на сегодня. Боже мой, как ты дрожишь, успокойся или…
- Я не знаю, что со мной. Я ужасно боюсь.
- Боишься, разве я не с тобою?..
- У меня какое‑то тяжелое предчувствие близкой беды.
- Какой ты еще ребенок!
- Клодина, если он там не ждет, для чего же мы едем в такую даль, на Васильевский?..
- Ты это узнаешь… - смеясь, ответила графиня.
Васильевский остров [14] в описываемое нами время входил в состав города лишь по 13–ю линию, а остальная часть, вместе с Петербургскою стороною по реке Карповке [15], составляла предместье.
Но и та часть Васильевского острова, которая лежала по эту сторону городской черты, была лишь полузаселена, улицы хотя и были, но по ним тянулись заборы, дощатые и решетчатые, за которыми при проезде мелькали деревянные, а еще реже, на счет, каменные строения.