– А, что дед? – удивилась Анна, с интересом разглядывая свои полированные, покрытые перламутровым лаком, ногти.
– Он приходит ко мне во сне, – шепотом сообщила Татьяна. – Злится и требует развестись с мужем!
– Чем же твой благоверный ему не угодил?
– Думаю, он недоволен подлостью и изменой!
– Погоди! – встрепенулась Анна. – Твой муженек тебе изменяет?
Татьяна отмахнулась:
– Все его гулянки происходят по пьяни и абсолютно несерьезны! Ну, ходит налево, с кем не бывает!
Анна заметно оживилась, заерзала в кресле:
– Кто он? Хорош собой?
Татьяна отвела взгляд, толстые щеки ее покрылись румянцем:
– Перестань, Анька! Пойми, я скучаю! Мой муженек постоянно занят и днем, и ночью пропадает на работе, а мне что делать прикажешь? Хоть бы ребенок был…
Татьяна вздохнула, но тут же воодушевилась:
– Любовник что надо, но всего лишь месяц встречаемся, я вот и думаю, а вдруг!
– Забеременеешь? – закончила мысль сестры Анна.
– Ага! – Татьяна закусила губу, мечтательно поглядела в глаза младшей сестры.
Анна оглядела сестру, прикинула и так, и этак:
– Вижу тебя с ребенком!
– С мальчиком, девочкой? – воскликнула, моментально придя в восторженное состояние, Татьяна.
Анна присмотрелась и объявила торжественно:
– Мальчик! У тебя сын будет! – и предостерегающе подняла палец. – И не заставляй меня смотреть его имя, итак трудно!
– Спасибо, спасибо! – визжала Татьяна, сама не своя от счастья, обнимая сестру и осыпая ее лицо поцелуями.
– Вот, если бы ты помогла мне еще от деда избавиться, – помрачнела Татьяна.
– Да пошли ты его именем Люцифера, – пренебрежительно отмахнулась Анна.
– Думаешь, меня послушается? – сомневалась Татьяна.
– Пригрози! – кивнула Анна и, подумав, решила. – Пожалуй, сама попробую ратовать, чтобы деда забрали на тот свет!
– Ура! – вскрикнула Татьяна.
Анна была сильна.
– Такой уж я уродилась, – говорила она.
Домашние обращались к ней всегда и при любых случаях. Домашние – отец с матерью. Но о них особый разговор.
Старшие Романовские, Вера и Георгий постоянно отдыхали, преимущественно в азиатских странах. Оба любили море и обожали жару. Но не это главное, с рождением Анны, сила рода иссякла, полностью перейдя в маленькую дочку. И ничего нельзя было поделать. Самый старший Романовский, дед, внезапно потеряв возможность управлять бесами и мстить обидчикам, сошел с ума и бросился с моста в реку, вылетел из тела, но не ушел, а беспокоясь о своей дальнейшей судьбе, побаиваясь Владыки Мира, остался возле родственников и объявил себя хранителем семьи Романовских. Его настойчивые приставания никого не трогали, кроме слабенькой во всех смыслах Татьяны. Но об этом уже было сказано.
Иной раз, когда семейным помощь была не нужна, дед не знал, куда себя деть. Тогда он приставал к прислуге дома. Ходил за вечно пьяненьким Ильей Степанычем, являлся ему повсюду и грозил пальцем. Тоже он проделывал с домработницей, Юлией Евгеньевной и она, приготовляя суп, так как еще выполняла функции повара, визжала и кидалась в полупрозрачного деда прихватками. Нянечка, Ольга реагировала спокойнее, тем более явление старшего Романовского, никогда не проходило не замеченным бабушкой, Анфисой Сергеевной, которая всегда сердилась и кричала на него, как на беса:
– А ну, хулиган, брысь отсюда!
Дед, поглядев на нее усталым взглядом, исчезал, со вздохом печали.
Анфиса Сергеевна, правда, еще долго не могла успокоиться, и встревожено, кричала:
– Чего ты тут ходишь? Иди, Домой! Чтобы тебя не ожидало, иди!
И добавляла, гневно потрясая кулаками:
– Здесь тяжкий мир, разве не ясно, дурак ты старый? Тяжкий!
Анна никогда не угрожала деду, никогда не выговаривала ему. Да он и сам побаивался приближаться к Анне, разве что к Татьяне…
На рассвете сестры вышли в сад, босиком, поеживаясь от холодной росы, подняли руки к небу. Закрыли глаза, сосредоточились и хлопнули в ладоши, захватывая белую энергию, щедрым потоком льющуюся с Небес. Протянули эту энергию сквозь себя в землю и оттуда, из-под земли схватили уже красную, перемешивая.
Души сестер затянуло в плотный кокон защиты. Кокон под действием двух потоков энергий, постепенно разрастаясь, обволок их тела и, когда вышел за пределы тел, сестры остановились, закрепляя результат собственными энергиями, схожими с серебристой ртутью.
– На сегодня зарядка окончена! – весело объявила Анна.
– Ах, как здорово! – подпрыгнула Татьяна. – Я теперь летать могу!
Анна поглядела заинтересованно:
– Тебе бы не бросать саморазвитие!
Татьяна рассмеялась, бегом бросилась в дом, но на ступеньках крыльца затормозила, со страхом заглядывая в прихожую.
– Что там? – полюбопытствовала Анна, безо всякого сомнения шагнув в темный коридор.
В сумеречной тени длинного коридора, где высились шкафы-купе, и темнели зеркала, стояла огромная фигура, черная, с полутораметровыми рогами на голове.
Анна смерила взглядом расстояние от пола до потолка. Благо, особняк, построенный в девятнадцатом веке, великими князьями Романовскими, имел высокие потолки. Неизвестный, никак не меньше трех метров, а с рогами, так и все пять, двинулся девушкам навстречу.
Татьяна попятилась и упала на спину. Она никогда не видела представителей высшей касты демонов. Анна гордо вскинула голову, умирать, так с музыкой.
– Что там происходит? – донесся до их слуха ворчливый голос бабушки, Анфисы Сергеевны. – Вот я сейчас спущусь!
И пошла, стучать, вниз, по ступеням парадной лестницы. Стучала, в данном случае, трость. Анфиса Сергеевна еще при покупке, сделала замечание Илье Степанычу, дворецкому, чтобы к трости непременно приделал железный наконечник, так легче было пробираться по обледенелому (зимой) асфальту. Анфиса Сергеевна любила путешествовать по городу и за городом, опираясь разве что на трость и на руку своей нянечки, Ольги.
Ольга сопровождала старушку. Они спускались со второго этажа, из спален, вместе.
Неизвестный повернулся к ним. Анна потрясенно его разглядывала. Вот только что он выглядел полным страшилищем, но в какое-то мгновение преобразился, уменьшился в росте, достигнув нормального двухметрового, человеческого роста. Посветлел и на темном прежде лице явственно проступили человеческие черты, настолько прекрасные, что у Анны рот открылся. Рога исчезли вовсе.
Миг и к бабушке, Анфисе Сергеевне спустившейся в прихожую устремился молодой мужчина, светловолосый, голубоглазый, с античными чертами лица. Едва, его увидев, Анфиса Сергеевна охнула, но тут же взяла себя в руки, прижала правую ладонь к сердцу и поклонилась. Мужчина ответил сдержанным поклоном.
Ольга смотрела заворожено. Обе сестры, помогая друг другу, вошли в прихожую, не сводя глаз с чудесного гостя. Но гость, почему-то все внимание сосредоточил на Анфисе Сергеевне. Отойдя в сторонку, зайдя в гостиную, они тихо разговаривали.
Ольга первой пришла в себя, слабым голосом она пробормотала:
– Разве такие люди бывают? – спросила она.
– Это не человек, – кивнула Анна, напряженно размышляя и не сводя глаз с мужчины.
– Демон, – подтвердила Татьяна, сжимая руку сестры.
– Не демон, нет, – помотала головой Анна и, догадавшись, ойкнула, прижав пальцы ко рту.
Больше она не произнесла ни слова, хотя Ольга с Татьяной разговаривали, беззастенчиво разглядывая мужчину и сравнивая его со скульптурой Аполлона.
Наконец, разговор закончился. Анфиса Сергеевна согласно кивнула и присела в полупоклоне. Незнакомец прошел мимо примолкших девушек, не глядя, потупив взор, но возле Анны, он внезапно остановился, будто на стену наткнулся. Повернулся и взглянул ей в глаза.
Анна попятилась, совсем, как давеча Татьяна и упала на спину. Незнакомец усмехнулся, но руки не подал, а взял, да и ушел через распахнутые двери в сад и дальше, по дорожке, в калитку.
Анна провожала его взглядом, пока он не скрылся из виду, и только тогда поняла, что Татьяна и Ольга тормошат, тянут ее за руки, силясь поставить на ноги.
– Бабушка! – вскрикнула Анна.
Анфиса Сергеевна улыбалась. Она тоже провожала незнакомца, только стоя у окна гостиной.
– Меня пригласили в войска! – заявила она, поворачиваясь к девушкам. – Это великая честь!
И пристукнула тростью.
Анна заплакала. Глядя на нее и Татьяна залилась слезами, к общему хору плачущих присоединилась и Ольга…
После похорон, сестры вместе со слугами брели какое-то время вместе, молча, думая каждый о своем. Татьяна плакала, тихо роняя слезы на усыпанную гравием широкую дорожку кладбища. Анна разглядывала кроны сосен, неторопливо раскачивающихся на слабом ветру. Ольга, покусывая губы, как видно задумывалась о поиске работы в ближайшее время. Илья Степаныч под руку с Юлией Евгеньевной вглядывались в памятники, часто останавливаясь, качали головами над могилками младенцев и молодых людей.
Навстречу им, неожиданно выбежали трое: Вера и Георгий – отец и мать Анны с Татьяной, а также муж Татьяны – Сережа.
Пришлось возвращаться к могиле. Усыпанная свежими белыми розами, цветами, особо любимыми Анфисой Сергеевной, могилка смотрелась ярко и даже радостно на фоне серого иномирья памятников вокруг.
Вера и Георгий разрыдались. Вера, родная дочь Анфисы Сергеевны, подлинная Романовская, повернулась к дочерям:
– Как это произошло?
– За ней пришли! – тихо выступила вперед Анна.
– Кто? – вскрикнул Георгий, задрожав от страха.
– Сам Владыка! – кивнула Анна.
– Ты думаешь? – с ужасом в глазах, прошептала Татьяна. – Он сам?!
– Ты видела! – подтвердила Анна.