– Обижаешь! – широко улыбнулся Борис Юрьевич и выудил из карманов куртки несколько маленьких красных помидор.
– У тетушек на окне, в цветочных горшках такие растут, – задумчиво прокомментировала Тонечка.
– Каюсь, грешен, – поклонился ей Борис Юрьевич и подал девочке помидорку.
Выпили, закусили. Все, кроме Тонечки, она лишь съела свой помидор и поглядела с интересом на Джека.
– Он быстро пьянеет! – понял ее мысль Володя Соловьев.
Джилл от своей порции горючего закашлялась, прослезилась, но проглотив помидор, перестала кашлять, а скоро и дрожать прекратила, согреваясь, как изнутри, так и снаружи, от печки уже шел вполне ощутимый жар.
По стеклу, что процарапало и к окну прилипло устрашающее лицо белой ведьмы.
Борис Юрьевич смотрел на нее с изумлением и ужасом:
– Чего надо? – нервно прокричал он. – Пошла прочь!
И махнул на нее стопкой.
Ведьма перевела взгляд на Джилл, обиженно поджала губы и отвалилась от окна.
Джек принялся смеяться:
– Как ты ее! – обращаясь к сестре, сказал он. – Визгом!
Джилл уставилась на брата. Нижняя губа ее задрожала, глаза наполнились слезами.
– Ох, Джек, неужели ты не понимаешь? – волнуясь, заговорила она, машинально переходя на английский. – Я очень испугалась за тебя!
– Прости! – смешался Джек.
– А я одного не понимаю, – вмешался Володя Соловьев, – откуда эти сущности в доме взялись?
– Утопленники, – коротко бросила Тонечка, к чему-то прислушиваясь.
– Погоди-ка, их белая ведьма утопила? – догадался Борис Юрьевич.
Тонечка кивнула.
Внезапно, возле самого дома раздались крики.
– Отпусти, тварь!
– Солью ее, солью!
– Да воскреснет бог!
В двери вломились барин, священник и чиновник. Последний забрасывал комками слипшейся соли белую ведьму. Та шипела, корчилась и уменьшалась прямо-таки на глазах.
Борис Юрьевич оживился:
– Так на нее соль действует? – прокричал он и торжествуя, выхватил из кармана коробок спичек, только вместо спичек наполненный крупнозернистой поваренной солью.
– Получи, ведьма! – метнул он открытый коробок в приставучую тварь, протянувшую к мужикам скрюченные белые пальцы.
Этого оказалось достаточным. Одарив злобным взглядом сопротивляющихся ей людей, она прошипев напоследок нечто нечленораздельное, скукожилась и пропала, обернувшись мокрой половой тряпкой на крыльце.
Чиновник с гримасой брезгливости пнул ее, отбросив далеко, прочь.
– Как думаешь, с ней покончено? – с надеждой в голосе, спросил священник.
Девочка пожала плечами:
– Может быть, но не навсегда!
– Пакость какая! – сопел чиновник, отряхивая мокрую одежду. – Первым делом надо будет сюда экстрасенсов привезти!
– Колдунов, – поправила его Тонечка, – желательно "черных" и некромантов, кто мог бы помочь мне отправить на тот свет тех, кто застрял на кладбище.
– Вот именно, – воздел кверху палец, чиновник и спохватился, – боже мой, так тут еще нечисть есть?
– Не нечисть, – терпеливо поправила Тонечка, а люди! Они на кладбище, их удерживает граница!
– Что за граница? – выпивая предложенный стаканчик с самогоном, деловито осведомился чиновник.
– Крест! – коротко доложила Тонечка.
– Есть бог на свете! – суеверно перекрестился, батюшка.
– Слушайте, – вмешался тут опьяневший Джек, – а чего вы вернулись? Сбежали…
– Спраздновали труса! – недоверчиво прищурился Володя Соловьев.
– Стыдно стало! – прижал руку к сердцу, барин. – Сбежать от трудностей, как распоследнее гадье, ну и вернулись, а тут ливень.
– Дай бог каждому! – зачем-то сказал батюшка, выпил и еле переведу дух, покрутил головой. – Крепкая, зараза!
– Пьяная Россия! – подтвердил Джек, раскачиваясь и опираясь то на одного собеседника, то на другого.
– Джеки! – взял над американцем шефство, Володя Соловьев. – Присядь, Джеки!
Джек нахмурился, но послушно опустился на маленькую скамейку, что каким-то чудом еще не попала в печку, разломанная на куски мощными руками Соловьева.
– Что же вы решили? – наступал, между тем, на чиновника, барина и батюшку, Беляев.
– Построить часовню! – перекрестился священник.
– Деревню благоустроить! – уверенно заявил чиновник.
– Жителей поддержать! – подхватил барин.
10
Моросящий дождь навязчиво сочился с затянутого серыми тучами неба, оседая на разлапистых ветках угрюмых елей.
– В этаком лесу можно и елочку на Новый год присмотреть! – размечтался священник.
– И не жалко будет рубить? – спросил барин.
– Зачем рубить, когда можно выкопать с корнями и посадить в кадушку! – возразил священник.
– Вот как?! – удивился барин.
– Конечно же!
– Идите сюда! – послышался голос чиновника из глубины лесной чащобы.
Величавая сосна привлекла внимание чиновника.
– Хороша ведь, а? – хлопнул по стволу, чиновник.
– Жалко! – посочувствовал сосне, барин.
– Красивая! – восхитился священник.
– Ну тогда поищем еще? – огляделся чиновник в сомнении.
– Да ну, – отмахнулся барин, – пущай деревья живут, у них итак жизнь тяжелая, то ли проживут они долгий срок, то ли будут срублены топором жестокого дровосека.
– Построим часовню из кирпича, – решил чиновник.
– Конечно, так надежнее будет! – поддержал чиновника, барин.
В этот момент в лесу громко хрустнула ветка, с шумом упало несколько шишек.
– Кто там? – нервно выкрикнул чиновник и зачерпнул пригоршню соли из кармана.
Священник перекрестил чащобу и забормотал свое: "Да воскреснет бог!"
Барин подобрал шишку:
– А вдруг, это медведь? – предположил он. – Всяко-яко, шишками отобьемся!
– Не пужайтесь, люди добрые! – вышел из-за деревьев старичок-лесовичок.
– Ты что за диво? – удивился чиновник, глядя на лапти старичка и корзинку, сплетенную из лыка.
Лесовик поклонился:
– Леший я!
Барин отступил, уронив шишку. Но священник собрался с духом и выступил вперед.
– Дорогой лесной дух, мы хотим выстроить часовню для защиты деревенских жителей от злых духов!
– И для того, решили срубить мои деревья? – ворчливо осведомился леший, переменяясь в лице.
– Мы пожалели деревья, – вступил в разговор, барин, отирая пот со лба.
Руки его тряслись от страха, но он преодолел себя и встал рядом с чиновником.
– А ну, тогда, ступайте к людям! – разрешил леший и поставил корзинку.
– Мы построим часовню из кирпича! – успел прокричать вслед старичку, чиновник.
– Вы видели его глаза? – поежился священник. – Будто жуки черные.
– И лицо, словно земля коричневая, – поделился своим впечатлением, чиновник, – вся в трещинах.
– А, что в корзинке? – заглянул в корзину, барин и обомлел. – Золото?
Он взял в руки самый обыкновенный золотой слиток.
– Нам это не сниться? – ущипнул чиновника, батюшка.
– Ой! – подпрыгнул чиновник.
– Интересно, какой банк он ограбил? – задумался барин.
– Ну и леший, – громко воскликнул священник, потрясенно глядя на товарищей, – он же золото на строительство часовни оставил!
Вскоре они вернулись в деревню, где в доме тетушек их с нетерпением ожидали художники. Ожидали, но не бездействовали. Они придумали и рассчитали не хуже любого архитектора, как должна выглядеть часовня.
Тетушка Анфиса и тетушка Лизавета заглядывая в здоровенные листы, которые художники, в обыкновении использовали для эскизов, давали свои советы, демонстрируя любовь к балясинам и инкрустациям.
– Грибы? – обрадовалась, увидев корзину в руках священника, тетушка Анфиса.
– Золото!
– Золото? – переспросила тетушка Лизавета. – В нашем лесу?
– В вашем лесу живет леший, – сообщил барин, – мы его встретили, а он нам золотые слитки подарил!
Тонечка проявив любопытство, взяла один слиток в руки, с сомнением покачала головой:
– Вначале надо бы проверить!
– Ничего нет проще, – заверил всех барин, – у меня в городе друг ломбардом владеет.
И с этими словами взял корзинку, собираясь на улицу, за руль своего автомобиля.
– Погоди-ка, – ухватил его за рукав чиновник, с подозрением вглядываясь в лицо барина, – а где гарантия, что ты вернешься, а?
– Ребята, давайте жить дружно! – прогудел батюшка.
– Позвольте! – возмутился барин, вырываясь из цепких рук чиновника. – Что за недоверие?
– Эй! – подал голос Джек, стараясь предотвратить назревающий конфликт, но барин уже дал в ухо чиновнику.
Чиновник увернулся, кулак барина прошел по касательной и чиновник боднул барина головой в живот. Барин сложился пополам, выронил корзинку.
– Смотрите! – закричала Тонечка, указывая на то, что высыпалось из корзины.
Джилл тоненько взвизгнула.
На полу валялись бледные поганки.
– Вот вам и золотые слитки! – с удовлетворением кивнул Джек.
– Подлость какая! – возмутился чиновник.
Устыдившись своего поведения, он протянул руку для примирения, но барин руку не принял, оскорбленный до невозможности…