- Ладно, - покладисто согласился представитель органов. - Только я хотел бы знать, кто из вас хозяйка квартиры и кто первым обнаружил труп?
- Я, - мрачно отозвалась Агния. - Я хозяйка квартиры и я обнаружила труп. Вернее я была рядом с Вотей, когда его убили.
- С каким Вотей? - обалдел брюнет. - Убили ещё и Вотю?
На Лёльку внезапно напал истерический смех, и она подавилась дымом. Пока она откашливалась, Агния терпеливо объясняла, что убитый Виталий Сергеевич Бармин и есть убитый Вотя.
В тот момент, когда информация, наконец, дошла до сознания следователя, раздался громкий топот, и в кухню ввалились два милиционера, таща под руки упирающегося Леву. Выглядел братец не лучшим образом - в семейных трусах с изображением Русалочки, старых сланцах и порванной на плече футболке. Бледная ушастая физиономия выражала растерянность и негодование. По всей видимости, его грубо оторвали от любимого компьютера.
Агния с Лёлькой онемели - они совершенно забыли про существование Левы и теперь одновременно изумились тому, что он, все это время находясь в квартире, даже не вышел поинтересоваться, что же тут происходит. А ведь всяческих звуков, причем очень громких, раздавалось предостаточно.
Брюнет тоже изумился и вопросительно посмотрел на Агнию. Та пожала плечами:
- Это мой брат. Он не в курсе событий, сидел в своей комнате, не выходил, ничего не знает.
- Лев Львович Сташевский, - представился, шаркнув ножкой, Лева. Потом вырвал у милиционера руку, сунул её под футболку и со скрежетом почесал худосочную грудь. - А в чем, собственно дело?
Брюнет прищурясь оглядел долговязую фигуру и с расстановкой спросил:
- А вы что, ничего не заметили?
- Где? - изумился Лева.
- В прихожей, на полу, - уточнил следователь.
- А что там?
- Там труп, - последовало уточнение.
- Чей? - разинул рот братец и растерянно посмотрел на Агнию. Потом перевел взгляд на Лулу и содрогнулся от макушки до пяток.
- Виталия Сергеевича Бармина, - отчеканил следователь, медленно наливаясь злобой.
- Воти? - уточнил Лева, не отводя зачарованного взгляда от радужных волос девицы. И отрешенно пожав плечами, пробормотал: - Не заметил.
- Вы что, уже увезли тело? - металлическим голосом осведомился брюнет у одного из милиционеров.
- Да нет, эксперт пока не велел трогать, - изумленно ответил тот.
- Так какого же… - повысил голос следователь, но осекся и ещё раз пристально вгляделся в Леву.
Выражение лица родственника хозяйки квартиры и то, что он не заметил труп, занимающий почти все пространство прихожей, через которую только он что прошел, наводило на определенные умозаключения. "Законченный придурок", - сделал вывод представитель органов и тоскливо вздохнул. Он по опыту знал, как трудно распутываются дела в которых свидетелями выступают подобные типы.
В этот момент Лулу, до этого меланхолически созерцавшая узор на корзинке с печеньем, внезапно встала и с надрывом заявила, шлепнув по столешнице узенькой ладонью:
- Вы мне должны его отдать!
- Кого? - отшатнулся от неожиданности следователь, тесня милиционеров и зажатого между ними Леву.
- Моего Гийома! Я обязана украсить его последний путь, ведь нам ещё предстоит условиться о новой встрече за гранью вечности.
Милиционеры уставились завороженными бараньими взглядами на неожиданно вспорхнувшее пестрое существо, а Лева слабо затрепыхался в их руках и возмутился:
- Вы не имеете права! Я возражаю!
- Против чего? - удивился неожиданному Левиному порыву брюнет.
- Я не хочу, чтобы меня отдавали этой… - он с трудом подобрал нужное слово и, наконец, нашел его: - Шутихе. Да ещё в последний путь! У меня, в конце концов, права есть, и я не позволю…
- Да при чем здесь ты? - раздраженно отмахнулась от него девица. - Я требую отдать мне моего возлюбленного Гийома!
- А я кто? - Лева слегка раздвинул милиционеров и подался вперед.
- А ты - козел в трусах, - коротко и уничижительно охарактеризовала его "шутиха".
Лева задохнулся от негодования и изо всех сил завопил:
- Да во всех блуждающих мирах нет второго Гийома, кроме меня, рыцаря в лунных доспехах, собирателя пылинок Вечной Вселенной и защитника её хрупких ростков! А ты, кисть малярная, осмеливаешься называть меня козлом?!
Вслед за этой тирадой наступила звенящая тишина. Даже за дверью кухни прекратилось всякое движение. Лица милиционеров стали до предела задумчивыми - один из немногих свидетелей явно ускользал от них в направлении психиатрического отделения городской больницы. Следователь, напротив, развеселился и, ухватив Лулу за локоть, подтащил её поближе к Леве, потом ткнул рыцаря в лунных доспехах пальцем в солнечное сплетение и объяснил девушке:
- Вот ваш возлюбленный Гийом, дорогуша! Можете забирать и пользоваться, мы препятствий чинить не будем. Только прошу не торопиться отправлять его в последний путь, он должен ещё дать показания и подписать протокол.
Поднявшийся вслед за этим гвалт не поддается описанию. Разочарованные Лулу и Лева-Гийом гневно обвиняли друг друга в очковтирательстве при виртуальном общении, во время которого каждый описал свою внешность мягко говоря с некоторым преувеличением. Ничего не понимающие милиционеры допытывались, как же на самом деле зовут странного субъекта в трусах, а Лёлька пыталась им втолковать, что такое интернет и как можно познакомиться в виртуальном мире, не видя друг друга. В довершение всего с кухонного шкафа свесился до этого мирно спавший там питон и выразил желание принять участие во всеобщем бардаке. Лёльке пришлось стащить Сигизмунда вниз и устроить у себя на плечах, чтобы успокоить ошеломленных его появлением стражей закона.
Махнув рукой на возможность навести хоть какой-то порядок, следователь увлек за собой Агнию, чтобы спокойно расспросить где-нибудь в другом помещении. Но как на грех, в тот момент, когда они вышли в прихожую, тело Воти подняли, чтобы переложить в черный пластиковый мешок. Голова убитого запрокинулась, и укоризненный взгляд его карих глаз уставился прямо на бедную женщину. И без того измученная Агния немедленно лишилась чувств и кулём свалилась на руки ближайших оперативников.
До крайности раздосадованный, следователь вернулся на кухню, вытурил оттуда всю публику, кроме Лёльки, выпил кружку воды и устало плюхнулся на табуретку. Некоторое время он молчал, потом пожаловался:
- Да что ж это за ночь такая, сначала вызов на убийство в дачном поселке, где теплая компания бомжей перепилась в пустующем с осени доме до поросячьего визга и развлеклась битьем банок с томатным соком. Внезапно приехал хозяин дачи, увидел в своем доме кучу тел, залитых кровью, и поставил всех на уши. Мы туда почти час добирались. За это время пьяницы ожили и стали расползаться, как тараканы, по соседним участкам. Пришлось оперативной бригаде их ловить. И тут же погнали сюда… А уж тут - полный абзац: девица в безумной раскраске, Гийом этот придурочный, змеи со шкафа валятся. И, главное, допросить никого толком невозможно…
- Ну, допросите меня, - предложила Лёлька, которой стало жаль беднягу. - Только давайте я чайник включу и кофе нам сделаю.
- Кофе это хорошо. Кофе - это совершенно нормально, а если вы еще и змеюгу куда-нибудь приберете, будет совсем здорово, - обрадовался следователь и достал бланки протокола. Настенные часы показывали половину пятого утра…
Когда Лёлька заканчивала давать показания, на кухню заглянул один из оперативников и сообщил, что хозяйка квартиры более-менее пришла в себя и в состоянии общаться. Следователь, которого, как оказалось, звали Арсением Петровичем, моментально отправился к Агнии в салон. Войдя туда он несколько оробел, хотя из беседы с Лёлькой узнал о неординарной профессии её подруги и был готов к соответствующему интерьеру.
Агния возлежала на широком кожаном диване, укрытая бархатной мантией радикально-черного цвета. Выглядела она ужасно - бледное лицо, темные круги под глазами. У её изголовья устроился огромный черный кот, один глаз которого был желтым, а второй - ярко-зеленым. Потолок комнаты был черным, а ковер на полу - наоборот - снежно-белым. На белом фоне четко выделялись грязные отпечатки обуви сотрудников следственной группы. А так как группа приехала сюда непосредственно с дачи, залитой томатным соком, то было похоже, что по ковру бродила парочка вампиров после кровавого пиршества.
Кроме дивана, в комнате был только круглый стол, покрытый алым шелком, несколько стульев с резными высокими спинками и старинный буфет. К содержимому буфета Арсений Петрович долго присматривался: там виднелись пыльные бутылки темного стекла с залитым сургучом горлышками, какие-то потрепанные фолианты и множество оплавленных свечей. Ржавый канделябр с пятью толстенными свечами красовался и на столе рядом с хрустальным шаром. Пахло в комнате травами и воском. Агния сбросила с себя накидку и, пошатываясь, поднялась.
- Вы можете лежать, - сочувственно кивнул ей следователь. - Нам придется долго беседовать, а вы ещё не пришли в себя.
- Нет уж, лучше подняться, а то потом будет кружиться голова.
С этими словами она приблизилась к буфету и извлекла из него не какое-нибудь колдовское зелье, а пачку "Парламента" и здоровенную чугунную пепельницу. Водрузив её на стол, она немедленно закурила. Кот громко мякнул и, укоризненно глянув разноцветными глазами на хозяйку, поспешно удалился.
Арсений Петрович, успевший разложить на столе бумаги, произнес:
- Итак, Агния Львовна Сташевская. Возраст…
- Двадцать девять лет, - тяжко вздохнула Агния, словно возраст был на данный момент её главной проблемой.