Он, видите, ли, против войны. И ему безразлично, справедливая она или нет. Ему лишь бы писать, как другие не пишут, тем отличиться и премию получить, угодив Германии. В молодости, повторю, он говорил: неважно о чем писать, важно - как. С годами стал пренебрегать и вторым. И за что же он получил вторую премию - он от вчерашних врагов своей страны? Против которых сам же боролся с оружием в руках в сороковые-роковые… Он не желает думать о том, что является гражданином многострадальной России и надо бы вести себя соответственно., щадить авторитет своего государства. В автобиографии, написанной в начале шестидесятых годов, заявляет, что много читал в молодости. И что же из прочитанного усвоил? Не придал значения таким высказываниям классиков: "И дым Отечества нам сладок и приятен"…
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слезы первые любви…
Ему кажется, что он больше, чем патриот, защищает не местнические, а общечеловеческие интересы, служит всему миру, а не отдельному государству, а это, по его мнению, гораздо важнее. Ему невдомек, что человечеству до него дела нет (как это ни прискорбно, но это же так!), что нет никакого человечества, а есть только "Отечество", как сказал Александр Солженицын, побывавший в изгнании, узнавший, что такое жить на чужбине. С этими словами человека, покинувшего когда-то страну не по своей воле, а потом, когда предоставилась возможность, вернувшегося на родину, нельзя не согласиться.
Можно только подивиться: Родина дала ему все, о чем мечтает любой писатель. Но он к ней не испытывает никакой благодарности. Он восхищается природой своей страны: лесами, полями, небесами, животными и растениями, воспевает каждую кочку, каждую травинку, но не видит за всем этим Родины. Ума не приложу, как могло такое случиться, в чем причина? Наверное, в тщеславии этого человека, в гордыне. Чем больше ему дают, тем больше он требует. Мало стало ему славы на родине, захотелось покорить весь мир. Достигнув больших высот при поддержке со стороны друзей, он, как было уже сказано, зазнался и отвернулся от них. И не только от них, но и от Родины. В одном из его произведений говорится об участнике войны, который, вернувшись с фронта, сошелся с женщиной, положительной во всех отношениях. И все у них было хорошо. "Потом он зазнался. И началась драма". А может быть, дело в том, что он слишком долго собирался создать этот "шедевр", ждал, когда другие, по-настоящему смелые люди добьются гласности и можно будет, ничем не рискуя, говорить то, что думаешь. Так долго ждал (роман-газета с его главным произведением вышла в свет в 1994 году, когда ему исполнилось уже семьдесят лет), что успел за это время состариться и начал мудрить. Стал ломиться в открытую другими дверь. Когда были опубликованы отзывы читателей, познакомившихся с новым его произведением, а среди них было много отрицательных (его упрекали в том, что он изобразил войну односторонне), до него, как видно, что-то дошло. И он начал оправдываться, заявил, что это его правда о войне, "что он как писатель имеет право на художественный вымысел"…
Имеет, конечно, писатель такое право, когда пишет о мирном времени, изображает вымышленных героев. Но когда речь идет о войне, в которой участвует весь народ, об исторических то есть событиях, будь добр придерживаться фактов. Будь объективен. В подтверждение того, что он имеет право по-своему воспринимать и отображать те или иные события, приводил он такой случай.
Собрались однажды у него дома старые его друзья-однополчане. И стали вспоминать войну. И каждый об одном и том же бое рассказывал по-своему. И Ненашев, заканчивает этот рассказ такими словами: "И началась разножопица!"
Таков язык произведения. Чуть ли не на каждой странице мат. И это называется - он любит свою родину, родную речь? Нет, определенно, этот прозаик, стараясь быть не похожим на других писателей, в погоне за славой, вышел за рамки дозволенного.
Однако самым отвратительным в романе Ненашева я считаю вот что. На словах (теоретически) он против войны, тем более братоубийственной. А что у него получается на деле?
Один из героев произведения, боевой офицер полка, организует убийство политработника, оскорбившего его. Поступок этот остается безнаказанным. Высшее начальство, догадавшись, кто виноват, ценя прошлые заслуги офицера, покрывает его. Автор также сочувствует убийце. Вот и думайте, к чему он зовет.
Собирался Ненашев создать антивоенное произведение, о чем говорил в ответном слове, когда ему вручали Государственную премию, а получилось у него антисоветское.
И не только против советской власти оно направлено, а вообще против России. Как видно, в его жизни, вернее, в жизни его предков, в прошлом, было нечто такое, чего он не может простить советской власти! И нападает на нее уже тогда, когда ее уже нет. Или он боится, как бы прошлое не вернулось?
Обратила я внимание на одну зарисовку, сделанную писателем.
"В 1939 году уезжал я из N и на рифленом заборчике городского кладбища увидел крупно, суриком написанное: "Да здравствует КПСС! Слава товарищу Сталину!" Стоило обращать внимание на то, что на заборах намалевано? А он обратил и разразился вот такой речью, не лишенной патетики: "О, родина моя! О, жизнь! О, мой народ! Кто вы есть-то? Что еще надо сделать, чтобы прозреть, воскреснуть, не провалиться в небытие, не сгинуть?"
Что, по его мнению, должен сделать народ, воскреснув? Пролить кровь? Уже проливали. Чего добились? От чего ушли, к тому и пришли. А Ненашеву это как будто неизвестно. Он ненавидел социализм по какой-то сугубо личной причине. Но у нас возникает вопрос: так ли уж был плох этот общественный строй? Возможно, не менять его нужно было, а навести порядок в своем доме, исправить допущенные ошибки? Ведь продолжает же Китай, например, следовать по пути социализма и добивается в развитии экономики больших успехов ("бурно развивается"), того и гляди догонит и перегонит нас, вставших на путь капитализма.
Но не подумайте, что я предлагаю вернуться к прошлому. Это к добру не может привести. И вообще, как показало время, всякие перемены в устройстве государства чреваты неожиданными последствиями, чаще всего нежелательными. И прежде чем пускаться в эксперименты, надо посоветоваться со своим народом, а не переиначивать то, что идет со стороны. Не надо раболепствовать перед Европой, перед Америкой, подражая им.
Как у Грибоедова сказано:
"Воскреснем ли когда от чужевластья мод…
Чтоб умный, бодрый наш народ
хотя по языку нас не считал за немцев?"
То, что хорошо у них, к нам может не привиться, у русских свои запросы, своя психика. Что свойственно нашему народу, давно уже определили: "простота, доброта, правда" (слова Льва Толстого).
Живут наши люди в основном скромно, за большими деньгами, за славой не гонятся, помогают другим народам, когда в этом бывает необходимость, что уже много раз доказано было. В общем, мы мирные люди, но спуску не даем, когда нам мешают жить, как мы хотим. Хвастаться, правда, нечем, однако, может быть, сумеем возродиться.