– Да, точно. Я тогда замечательно отдохнула и познакомилась с приятным мужчиной. Когда он меня увидел впервые, я была именно в том сарафане. Лёгкая у тебя рука, Валя. Но не будем отвлекаться на детали. Слушайте дальше.
– Ира, ты до сих пор молчала! – укоряет мама. – Какая же ты скрытная оказывается!
– Валюша, ну что было зря болтать? Погуляли, позагорали, сходили в театр и всё. Даже полноценным курортным романом не назовёшь. Знаешь, как это обычно бывает…
– Ну, откуда же мне знать, – кокетливо возражает мама, косясь на закрытую дверь. – Я чаще всего с мужем езжу. Давай о тебе, Ирочка. Больше не отвлекаемся на пустяки!
Я подмечаю, как в глазах мамы блеснул отсвет тайны, элегантной недосказанности, и понимаю, что знаю о ней не всё. Мне мучительно хочется приобщиться к взрослым женским секретам, но я чувствую, что мое время ещё не подошло.
– Прости, Валя, – поправляется подруга. – В общем, я из Москвы, а он из Запорожья. Обменялись адресами. Он спросил, отвечу ли я, если он мне напишет. Я сказала ему, что лучше не загадывать и не давать опрометчивых обещаний. Пусть каждый вернётся к себе домой, к обычным делам, а там разлука покажет, захотим ли мы новой встречи.
– Благоразумно! – оценивает мама.
– Он довольно пылко обещал написать или позвонить, – продолжает Ирина Фёдоровна. – Я вернулась. Неделя, другая прошла. Ни звонка, ни письма. Осень пролетела, зима подступила. Я подумала, что Новый Год опять без мужчины в доме встречу. Запретила себе думать про него. И вот не далее, как вчера… Да, именно вчера…
– Что, что вчера, тётя Ира? – я заёрзала на месте.
– Звонит к нам в дверь почтальонша. Молоденькая такая девочка. Я, говорит, приношу свои извинения, потому что по моей вине вы не получили вовремя телеграмму. Оказалось, что в её огромной сумке протёрлась подкладка, и с десяток телеграмм провалились в эту злополучную дыру! Они пролежали там месяца четыре, пока эта дурёха их обнаружила. Девочка плачет, прощения просит. Я её утешаю, а сама читать боюсь.
– А где та телеграмма? – не выдерживаю я.
– Здесь, со мной, – говорит Ирина Фёдоровна и достаёт мятый листочек.
Я выхватываю его и читаю вслух:
– Скучаю. Ты мне дорога. Прошу позволения приехать. Сообщи своё решение телеграммой или позвони. Твоё молчание сочту за отказ. Павел.
– Девочку я отпустила с миром, а сама перечитываю послание уже почти сутки. Ночью плохо спала. Ведь он понял так, что я не желаю его видеть! Я же не ответила! – резюмировала Ирина Фёдоровна.
– Вот как вышло! – воскликнула мама. – Ира, надо принимать срочные меры. Давай звони ему. Прямо сейчас.
– Валя, вдруг он сам уже передумал? – засомневалась тётя Ира. – Ведь такие мужчины долго одинокими не бывают. Как быть, девчонки?
– Ириночка Фёдоровна, а он вам очень нравится? – подаю я голос.
Ирина Фёдоровна задумывается. Постепенно её лицо озаряется изумительной улыбкой, и она произносит со значением:
– Он очень хорош собой и вместе с тем основательный, серьёзный. Подтянут, волосы с проседью, ловок, умён, начитан. Мой типаж!
– Так давайте действовать! – призываю я.
– Я боюсь, – на выдохе произносит Ирина Фёдоровна. – Я уверена, он давно уже утешился с другой женщиной.
– Ира, прекрати! – строго приказывает мама. – Я не пойму – он порядочный человек или Дон Жуан какой-то, искатель приключений? С чего ты взяла, что он уже несвободен? Тебе он нужен?
– Нужен… – признаётся тётя Ира. Самые значимые вещи она произносит шёпотом. Видно, ей кажется, что если кричать о чувствах, как в молодости, то можно спугнуть робкое счастье.
– Звони! – напористо требует мама. – Какая нам разница, что там у него сейчас? Не свободен – освободится! Давай лучше продумаем, как начать разговор, не теряя лица.
Ещё минут пятнадцать мы горячо обсуждаем, как лучше и короче объяснить ситуацию запорожскому Павлу. Потом провожаем Ирину Фёдоровну в спальню моих родителей и оставляем её там наедине с телефонным аппаратом.
Проходит минут двадцать. Раскрасневшаяся тётя Ира распахивает дверь.
– Поговорили… – шёпотом объявляет она. – Павел выезжает через неделю.
– Юра, у нас есть шампанское? – громким торжественным голосом спрашивает мама у отца.
– Да, – недоумевает папа. – Достать? Будем что-то отмечать?
– Неси! – велит мама. – Непременно будем!
Вино не успели толком охладить, и пробка выстреливает в потолок. Тепловатое шампанское празднично пенится, переливается через край высоких богемских фужеров. Мы пьём полусладкое вино, смеёмся и поочерёдно обнимаемся. Зацелованный папа, наконец, мягко улыбается. Ему это очень к лицу. Бабушка опять вытирает слёзы. Она предпочитает тихо оплакать любое событие. Так уж она устроена. Всё это напоминает недавно прошедший Новый Год, и немного кружится голова.
– Девочки, он сказал мне – позволь считать тебя моей невестой! – сообщает тётя Ира новую важную подробность.
– Ура, у нас ещё одна невеста! – радуюсь я. – Мы с тётей Ирой выходим замуж!
– Я так долго ждала этого, что не верю… – опять шепчет тётя Ира. – Вам спасибо. Одна бы я не решилась ему звонить.
Голос моей любимицы чуть низковатый, чувственный и счастливый.
Папа включает музыку. Мы кружимся с бокалами по гостиной. Необычайное ощущение счастливых перемен захватывает и окрыляет.
– Чью свадьбу сыграем раньше? – смеётся папа. Морщинки вокруг его глаз разбегаются лучиками, и мне опять хочется его поцеловать.
– Конечно, тётя Ира первая! Ведь она ждала этого дольше, чем я. Я могу ещё потерпеть! – громко выкрикиваю я.
Взрослые почему-то вдруг замолкают и рассаживаются по гостиной кто куда.
– Что ты, девочка, – мягко возражает Ирина Фёдоровна. – Не надо шутить такими вещами.
– Только после вас, – звонко выпаливаю я. – Вначале вы, а потом я. И ко мне на свадьбу вы явитесь вместе с вашим Павлом. Как, кстати, его отчество?
– Отчество у него – Иванович. Речь сейчас о тебе. У тебя всё решено, заявление в ЗАГСе, – убеждает меня тётя Ира. – У тебя это первый и, дай бог, последний брак. А я уже стреляный воробей. Сложится, так сложится, а если нет, так мне не привыкать. Поживём – увидим.
– Нет-нет, – меня охватило озорное упрямство. Не иначе шампанское ударило в голову. – Только после вас! После вас с Павлом Ивановичем!
Когда Ирина Фёдоровна уходит, мама набрасывается на меня с упрёками:
– Как ты могла? Что на тебя нашло? Я очень люблю Ирину, но в какой зависимости от её личной жизни твоя свадьба? Есть вещи, которыми нельзя шутить!
– Всё будет хорошо! – говорю я встревоженной маме.
У меня кураж. Меня не остановить. Мама с досадой машет рукой и уходит к себе в комнату.
Поздно вечером, уже лёжа в постели, я слышу, как за стеной всхлипывает мама, а отец баюкает и утешает её, как девочку. Она конечно устала. На ней такой груз забот и ответственности! Я могла бы встать и, босая, как в детстве, прошлёпать в их спальню, виновато уткнуться носом в тёплое мамино плечо. Но я уже достаточно взрослая, чтобы понять, что иногда нежность отца ей нужнее. Их любовь не остыла с годами. Она не полощется, как знамя на ветру. Чувства родителей витают в нашем доме, накрывая нас всех собой, словно тёплым легким одеялом. Пока они любят друг друга, дом живой. Моя новая семья будет немного похожа на эту, в которой я выросла, а немного на ту, в которой воспитан мой будущий муж. Я засыпаю, обессилевшая от ошеломительных впечатлений зимнего дня.
Вскоре Ирина Фёдоровна привела к нам Павла Ивановича. Человек вошёл в дом, и мы сразу поняли, что он нам не чужой. Его добрые глаза лучились дружелюбием. Вместе с Ириной Фёдоровной они составили красивую, зрелую, гармоничную пару. Было даже досадно, зачем же так долго отсутствовал этот замечательный, близкий нам всем человек.
Избранник тёти Иры улучил момент поговорить только со мной.
– Ирина рассказала мне о твоём условии насчёт очерёдности наших свадеб, – очень серьёзно, вполголоса начал Павел Иванович. – Можешь на меня положиться, я не подведу. Мы распишемся в конце февраля, а потом уж я поеду обратно в Запорожье уладить все свои дела. Конечно, мы отметим это событие в очень узком кругу. Твоё бракосочетание в конце марта – верно?
– Да.
– Ну, так я успею уже вернуться из Запорожья. На твоей свадьбе погуляем, как положено! Идёт?
– Идёт! Я так рада за вас! – горячо зашептала я ему в ухо. – Я не сомневаюсь, что всё сложится наилучшим образом. Большое вам спасибо.
– Это тебе спасибо, деточка, – ответил он. – Знаешь, люди в нашем возрасте склонны затягивать решение своих семейных вопросов на годы, плыть по течению. Нерешительность, осторожность, необязательность присуща многим. Как знать, если бы не ты со своим заявлением, может, и мы бы не спешили с Ириной оформлять свои отношения. Ведь у меня в Запорожье квартира, работа. Не раз ещё придётся съездить туда. Всё растянулось бы надолго. А уж раз так вышло, то я, как честный человек, обязан поторопиться с женитьбой ради тебя. Значит, так тому и быть. Всё делается к лучшему. Знаешь что? Пусть эти слова будут нашим девизом – идёт?
– Да! – согласилась я. – А дети у вас там есть?
– Есть, но уже взрослые, самостоятельные. Они в порядке, не волнуйся.
– Вы посмотрите на них! – мама обнаружила нас. – Шепчутся, секретничают, как ни в чём не бывало. Надо же!
– Не мешай им, пусть поговорят! – подмигнула ей подруга, и они оставили нас в покое.
– Павел Иванович, мне кажется, что та девушка, почтальон, тоже всё-таки молодец, – заметила я. – Другая нашла бы телеграммы и просто выбросила их, а она не побоялась упрёков, разнесла, повинилась. Надо бы её поблагодарить.
– Я уже думал об этом. Обязательно загляну на почту, – заверил он.