Сетчатая дверь открылась, вошла, грузно ступая, миссис Стакки – седая женщина с грубыми волосами и в кокетливом сарафане. Она тащила два пластиковых пакета с покупками, с ее бесцветных потрескавшихся губ свисала сигарета. О, Мэгги никогда не понимала, каким образом такая женщина могла произвести на свет Фиону – тоненькую Фиону. Миссис Стакки установила пакеты в центре ворсистого ковра. Но и после этого на гостью не посмотрела.
– Чего я терпеть не могу, – сказала она, перекатывая в губах сигарету, – так это новомодные пластиковые пакеты. У них такие ручки, что пальцы просто пополам режут.
– Как поживаете, миссис Стакки? – спросила Мэгги.
– Они еще и падают в багажнике, и все из них вываливается, – продолжала миссис Стакки. – Да вроде бы хорошо.
– Мы заскочили на минутку, – сказала Мэгги. – Нам пришлось побывать на похоронах в Дир-Лике.
– Ммм. – Миссис Стакки затянулась сигаретой. Изо рта она ее вынула и держала, как иностранка, большим и указательным пальцами. Одежды еще более ей не подходящей она выбрать не могла – если не сделала это нарочно. Сарафан целиком открывал ее руки – тестообразные, усыпанные вверху пятнами.
Мэгги ждала, когда Фиона упомянет о поездке в Балтимор, но та лишь вертела самое большое свое кольцо с бирюзой. Сдвигала его до костяшки пальца, покручивала и задвигала назад. Значит, говорить придется Мэгги. И она сказала:
– Я тут пыталась уговорить Фиону съездить к нам в гости.
– Ну это уж дудки, – сказала миссис Стакки.
Мэгги посмотрела на Фиону. Та продолжала играть с кольцом.
– Она думает, что съездить может, – наконец сказала Мэгги.
Миссис Стакки осмотрела длинный столбик пепла на конце сигареты. Затем ткнула окурок в лодку, в опасной близости к желтой губке. Струйка дыма поплыла, завиваясь, к Мэгги.
– Мы с Лерой можем поехать туда на уик-энд, – еле слышно произнесла Фиона.
– На что?
– На уик-энд.
Миссис Стакки нагнулась, взяла пакеты и направилась к двери, как-то по-крабьи, на полусогнутых, отчего руки казались слишком длинными для ее тела. А у двери сказала:
– Лучше бы я тебя в гробу увидала.
– Но, мам! – Фиона пошла за матерью. И уже в коридоре сказала: – Мам, уик-энд наполовину закончился. Мы говорим всего об одной ночи. Одной ночи в доме дедушки и бабушки Лерой.
– А Джесси Морана, я так понимаю, там и близко не будет, – ответила откуда-то издалека миссис Стакки. Хрусткий удар – по-видимому, пакеты с покупками плюхнулись на кухонный стол.
– Ну, может, и будет, но…
– Ага, ага, – выдохнула миссис Стакки.
– Опять-таки, если и будет, то что? Ты не думаешь, что Лерой следует получше узнать своего дедушку?
Ответила миссис Стакки негромко, однако Мэгги ее расслышала:
– Каждого, кто приходится папашей Джесси Морану, к девочке лучше и близко не подпускать.
Ну, знаете ли! Лицо Мэгги вспыхнуло. Ее так и подмывало пойти на кухню и показать миссис Стакки, где раки зимуют. "Вы думаете, мне не случалось клясть вашу дочь? Она ранила моего сына до глубины души! Да мне иногда хотелось ей шею свернуть, а слышали вы, чтобы я о ней хоть слово дурное сказала?"
Она даже на ноги вскочила, да так стремительно, что в диване зазвенели пружины, и все-таки сдержалась. Разгладила спереди платье. Это немного ее успокоило – и вместо того, чтобы поскакать на кухню, она взяла сумочку и отправилась, плотно сжав губы, на поиски уборной. Хоть бы ванная комната не оказалась по другую сторону кухни. Не оказалась – вон она, открытая дверь в конце коридора. Мэгги увидела водянистую зелень душевой занавески.
Попользовавшись туалетом, она смочила ладони холодной водой и похлопала себя по щекам. Наклонилась поближе к зеркалу. Да, лицо у нее возбужденное. Нужно держать себя в руках. Пиво она не допила, но, наверное, оно на нее все же подействовало. Главное сейчас – правильно разыграть свои карты.
Вот, скажем, Джесси. Фионе она про это не сказала, но Джесси живет теперь в собственной квартире на окраине города, и просто так рассчитывать, что он будет в доме, когда приедет Фиона, нельзя. Его нужно зазвать. Остается надеяться, что у Джесси ничего не намечено. Суббота: это чревато осложнениями. Она посмотрела на часы. В субботний вечер Джесси вполне может петь где-то со своей группой или просто отправиться куда-нибудь с друзьями. А то и на свидание – ничего такого уж серьезного, но все-таки…
Она спустила воду и, пока та шумела, выскользнула из уборной и открыла соседнюю дверь. Должно быть, это комната Лерой. Везде грязная одежда и комиксы. Мэгги закрыла дверь и попробовала противоположную. Ага, тут живет кто-то взрослый. Благоприличное, вышитое "фитильками" постельное покрывало, а на тумбочке – телефон.
– После всех твоих стараний получить свободу ты хочешь вернуться к этому мальчишке и снова залезть по уши в грязь, – говорила на кухне, гремя консервными банками, миссис Стакки.
– Какая грязь? Я просто еду в гости на уик-энд.
– И он опять заставит тебя бегать вокруг него кругами.
– Мама, мне двадцать пять лет. Я не та пустышка, какой была.
Мэгги беззвучно закрыла за собой дверь и направилась к телефону. О боже, аппарат-то не кнопочный. Она морщилась каждый раз, как диск возвращался, скрипя, в исходное положение. Ну ничего, разговор на кухне продолжался. Мэгги прижала трубку к уху.
Один звонок, другой.
Хорошо, что Джесси сегодня работает. Телефон в его квартире уже недели две как онемел. Звонить по нему Джесси мог, но если кто-то звонил ему, он просто не слышал этого. "Почему ты его не починишь? Или не купишь новый, их теперь за бесценок отдают", – говорила Мэгги, а он отвечал: "Да не знаю, уж больно клево получается. Я, как прохожу мимо, снимаю трубку и говорю: "Алло?" И уже два раза попадал на людей, которые мне звонили". Вспомнив это сейчас, Мэгги улыбнулась. Джесси был таким… ну, удачливым, что ли. Везучим, забавным, бесшабашным.
– Мотоциклетный магазин Чика, – произнес юношеский голос.
– Будьте добры, Джесси.
Трубку на том конце линии бесцеремонно бросили на какую-то жесткую поверхность.
– Джесс! – крикнул, отходя, юноша. Тишина, пропитанная шорохами междугородной связи.
Конечно, это воровство, строго говоря, – звонить по чужому телефону в другой штат. Может быть, оставить на тумбочке пару четвертаков? Или их сочтут оскорблением? На миссис Стакки не угодишь.
– Алло, – произнес Джесси.
– Джесси?
– Ма?
Голос у него совсем как у Айры, только на много лет моложе.
– Джесси, я долго говорить не могу, – прошептала она.
– Что? Говори громче, я тебя еле слышу.
– Не могу, – сказала она.
– Что?
Мэгги ладонью прикрыла трубку.
– Я подумала, – сказала она, – как по-твоему, ты не смог бы прийти сегодня к ужину?
– Сегодня? Ну, у меня вроде как другие планы…
– Это важно, – сказала она.
– Почему?
– Да просто важно, – ответила, пытаясь выиграть время, Мэгги.
Необходимо принять решение, и быстро. Можно притвориться, что это касается Дэйзи, ее отъезда. (Вполне безопасно. Несмотря на их детские перебранки, Дэйзи он любил – вот только на прошлой неделе спросил у сестры, забудет ли она его, когда уедет.) А можно сказать правду, что приведет еще к одной нелепой сцене.
Но разве сама она не говорила, что настало время все преодолеть?
Мэгги набрала полную грудь воздуха. И сказала:
– Я пригласила на ужин Фиону с Лерой.
– Что ты сделала?
– Не бросай трубку! И не говори "нет"! Это твоя единственная дочь! – торопливо воскликнула Мэгги. А следом опасливо оглянулась на дверь – не слишком ли она повысила голос?
– Так, помедленней, ма, – сказал Джесси.
– В общем, мы сейчас в Пенсильвании, – уже негромко сказала она, – пришлось съездить на похороны. Макс Гилл умер – не знаю, сказала тебе Дэйзи. Ну а поскольку мы были рядом… и Фиона недвусмысленно сказала мне, что очень хочет увидеть тебя.
– Ох, ма. Ведь опять же получится, как в прошлые разы.
– В какие прошлые разы?
– Да вот когда ты сказала, что она звонила, а я поверил и перезвонил ей…
– Она звонила тогда! Клянусь!
– Кто-то позвонил, а кто – ты не знала. Анонимный звонок. Но об этом ты мне не сказала, правда?
Мэгги ответила:
– Зазвонил телефон, я сняла трубку, сказала: "Алло?" Ответа не было. Это случилось всего через несколько месяцев после ее отъезда – кто же еще мог нам звонить? Я сказала: "Фиона?" Она повесила трубку. Если это была не Фиона, зачем она трубку повесила?
– В тот раз ты сказала мне только одно: "Джесси, сегодня звонила Фиона", и я чуть шею не свернул, пока бежал к телефону, и оказался в полных дураках. Сказал: "Фиона? Ты чего хотела?" А она: "Простите, кто это?" Я сказал: "Черт побери, Фиона, ты же отлично знаешь, это Джесси", а она: "Будь так добр, Джесси Моран, не сквернословь", а я: "Ладно, послушай, позволь тебе напомнить, что первым позвонил не я", а она: "Но сейчас, Джесси, звонишь ты, верно?" И я сказал: "Да черт бы все побрал…"
– Джесси, – прервала его Мэгги, – Фиона говорит, что иногда ей хочется послать тебе еще одну телеграмму.
– Телеграмму?
– Вроде первой. Ты помнишь первую?
– Да, – ответил Джесси. – Помню.
– Ты никогда мне о ней не рассказывал, но неважно, – заспешила она, – в телеграмме было бы сказано: "Я все еще люблю тебя, Джесси, да, и, похоже, это навсегда".
Недолгое молчание.
Затем Джесси:
– Ты никак не можешь смириться с тем, что все закончилось, верно?
– По-твоему, я могла такое придумать?