– Тебе следует вернуться домой и помириться с женой, – сказал мистеру Отису Ламонт. – Хватит тянуть, извинись перед тетей Дулут и убери свою ржавую колымагу подальше от приличных людей.
– Я не могу извиняться! Я ничегошеньки плохого не сделал, – ответил мистер Отис.
– Да какая разница, старик? Все равно извинись.
– Ты пойми, не мог я этого сделать, ей все приснилось. Дулут спала, ей привиделся сон, понимаешь…
– Ты женат на этой женщине пятьдесят с хвостиком лет, – сказал Ламонт, – и половину их вы с ней из-за чего-то грызетесь. То она с тобой не разговаривает, то ты с ней. То она от тебя уходит, то ты от нее. Черт подери, старик, в конце концов вы оба уйдете и оставите дом пустым. Многие отдали бы правую руку, чтобы получить хороший домишко вроде вашего, а что делаете вы? Оставляете его пустовать: ты мотаешься в твоем "шеви", тетя Дулут ночует на кушетке Флоренс, причиняя неудобства ее семье.
Улыбка воспоминания скользнула по лицу мистера Отиса.
– Это правда, – сказал он. – В тот раз я думал, что это я от нее ухожу, а Дулут – что она от меня.
– Ведете себя как бестолковые дети, – сказал ему Ламонт.
– Ну, по крайности, я все еще женат, заметь! – ответил мистер Отис. – По крайности, все еще женат – в отличие от некоторых других, которых мог бы назвать!
– Ладно, так или иначе… – попытался вставить Айра.
– Хуже, чем дети, – продолжал, словно не услышав его, Ламонт. – У детей хоть времени навалом, а вы старики, ваша жизнь к концу идет. В скором времени один из вас помрет, а тот, что останется, скажет: "Почему я вел себя так паршиво? Этот человек каким был, таким и был, но он жил со мной рядом, так чего ж мы разбрасывались зазря, злобились друг на друга?" – вот как вы скажете.
– Ну, первым-то, наверное, я помру, – сказал мистер Отис, – так мне на этот счет и беспокоиться нечего.
– Я говорю серьезно, дядя.
– И я говорю серьезно. А может, то, чем ты разбрасываешься, и есть самое главное, может, в нем-то самая суть и есть, возможно такое? Ну скажи! Скажи, говорю тебе! Сказать-то придется, без этого никак. И вообще, ты посмотри, какую мы жизнь прожили. Может быть, под самый конец я буду думать: "Господи, вот это было времечко. Мы были сногсшибательной, долговечной парой, душа в душу жили". Мне будет о чем поразмыслить в доме престарелых.
Ламонт закатил глаза к небу.
Айра сказал:
– Не хочу вас прерывать, но скажите, история с колесом улажена?
Двое мужчин уставились на него.
– О, – сказал, помолчав, мистер Отис. – Я так понимаю, вам с женой охота двинуться дальше.
– Только если вы уверены, что у вас все в порядке, – сказала Мэгги.
– С ним все будет хорошо, – сказал Ламонт. – Давайте, поезжайте.
– Да, обо мне можете больше не беспокоиться, – сказал мистер Отис. – Позвольте сопроводить вас до машины.
И он пошел между Айрой и Мэгги. Ламонт остался стоять, с отвращением глядя им вслед.
– И всем-то он недоволен, этот мальчик, – сказал Айре мистер Отис. – Не знаю, в кого он такой.
– Думаете, он согласится помочь вам?
– О, конечно. Просто ему охота сначала речь сказать да покуражиться.
Они подошли к "доджу", мистер Отис настоял на привилегии открыть перед Мэгги дверцу. Времени он потратил на это больше, чем ушло бы у нее, потому как ему потребовалось и место у дверцы правильно выбрать, и с силами собраться. Проделывая это, он говорил Айре:
– И ладно бы имел он право меня критиковать. Разведенный муж! А советы раздает, что твой эксперт!
Он закрыл за Мэгги дверцу, хлопок получился вялый, бестолковый, Мэгги пришлось раскрыть ее и захлопнуть как следует.
– Человек, который пасует при первой же мелкой неудаче, – продолжал мистер Отис. – Живет один, вянет, пропадает да сохнет, как старый изюм. Сидит вечерами перед телевизором, женщину себе новую не ищет, боится, что она обойдется с ним, как жена обошлась.
– Ай-ай, – сказала Мэгги, глядя на него сквозь окно. – Такое всегда грустно видеть.
– Думаете, сам-то он видит? – спросил мистер Отис. – Не-а.
И пошел вслед за Айрой к водительскому месту, объясняя:
– Он думает, что ведет нормальную жизнь.
– Ладно, послушайте, – сказал, усаживаясь за руль, Айра. – Если тягач потребует каких-то расходов, я хочу узнать о них, понимаете? – Он захлопнул дверцу и высунулся в окошко: – Давайте я вам адрес наш запишу.
– Расходов не будет, – сказал мистер Отис, – но я признателен вам за такую мысль. – Он немного сдвинул шляпу назад, почесал голову. – Знаете, у меня собака была, – сказал он. – Самая умная из всех моих собак. Бесси. Очень любила гоняться за резиновым мячиком. Я его бросал, а она гонялась. И если мячик падал на кухонное кресло, Бесси просовывала нос между прутьями его спинки и скулила, и стонала, и плакала, но чтобы обойти кресло и схватить мячик спереди, такое ей никогда в голову не приходило.
– Ммм… – промычал Айра.
– Это напоминает мне Ламонта, – пояснил мистер Отис.
– Ламонта?
– Кое-чего он просто не видит.
– О! Да, Ламонт! – сказал Айра. Уловив аналогию, он испытал облегчение.
– Ну что же, не хочу вас задерживать, – сказал мистер Отис и протянул Айре руку. Она оказалась очень легкой и хрупкой, как птичий скелет. – Будьте осторожны на дороге, слышите? – Он поклонился Мэгги. – Будьте осторожны!
– И вы, – сказал она. – Надеюсь, с Дулут у вас все уладится.
– О, уладится, уладится. Рано или поздно.
Он хмыкнул, отступил на шаг от машины, Айра включил двигатель. Мистер Отис стоял, точно провожающий гостей призрак, глядя им вслед, пока они не выехали на дорогу.
– Ну, – сказала Мэгги, подпрыгивая на сиденье, чтобы устроиться поудобнее, когда он исчез из зеркальца заднего вида, – так или иначе…
Как будто все их приключение было маленьким перебоем в длинной истории, которую она рассказывала.
Айра включил радио, однако ничего, кроме самых что ни на есть местных новостей, отыскать не смог – цены на зерно, пожар в здании "Рыцарей Колумба". И выключил. Мэгги рылась в сумочке.
– Да куда же они подевались? – сказала она.
– Ты что ищешь?
– Очки.
– На приборной доске.
– О, верно.
Она взяла очки, пристроила на кончик носа. Повертела головой, посматривая туда-сюда словно для проверки их работоспособности. И наконец спросила:
– Тебе солнце глаза не режет?
– Нет, все хорошо.
– Может, давай я поведу?
– Нет-нет…
– Я за весь день ни одного поворота не прошла, – сказала она.
– Ничего страшного. Но все равно спасибо.
– Ладно, если передумаешь, скажи, – попросила она и откинулась на спинку сиденья, любуясь пейзажем.
Айра выставил локоть в окошко и начал насвистывать.
Мэгги напряглась, посмотрела на него.
– Просто ты думаешь, что водитель из меня никудышный, – сказала она.
– Что? – спросил он.
– Сидишь и прикидываешь, каким надо быть ослом, чтобы даже подумать – не посадить ли ее за руль?
Айра поморгал. Он полагал, что эта тема закрыта.
– Господи, Мэгги, – сказал он, – почему ты все на свой счет принимаешь?
– Потому что принимаю, вот почему, – ответила она, но без горячности, как будто собственные слова были ей неинтересны, а затем вернулась к изучению пейзажа.
Выехав на Первое шоссе, Айра прибавил скорость. Машин стало больше, но шли они быстро. Фермы уступили место коммерческим участкам – горы лысых покрышек; угловатые утесы, сложенные из плит шлакобетона; поля, заставленные кабинками, которые крепят на кузовах пикапов, превращая их в домики на колесах. Айра не помнил, как они называются. Это досаждало ему, он любил знать названия всяких вещей, конкретные, точные, отвечающие их назначению.
– Еловый Лог, – сказала Мэгги.
– Не понял?
Она повернулась на сиденье, посмотрела назад. И сказала:
– Еловый Лог! Дорога, которая ведет к Фионе! Мы только что проехали поворот на нее.
– Ах да, Еловый Лог, – сказал Айра. Никаких ассоциаций.
– Айра, – сказала Мэгги.
– Ммм?
– Совсем же недалеко отсюда.
– Нет, – сказал он.
И посмотрел на нее. Ладони сжаты, лицо повернуто к нему, губы подобраны, словно она ждет от него определенных слов (как ждала правильного ответа от Джесси, когда заставляла его зубрить таблицу умножения).
– Ведь так? – спросила она.
– Нет, – ответил он.
Мэгги не поняла, набрала воздуху в грудь, чтобы заспорить. Однако Айра сказал:
– Нет. По-моему, недалеко.
– Так ты хочешь сказать, что отвезешь меня туда?
– Ну… – А следом: – Ладно, день мы и так уже, считай, потеряли, верно?
Он включил поворотник и начал искать место, где можно развернуться.
– Спасибо, Айра, – сказала Мэгги, сдвинулась по сиденью, насколько позволил ремень, и легонько чмокнула его за ухом.
– Хмф, – буркнул Айра, однако недовольство в его тоне было больше того, какое он испытывал на деле.
Развернув машину, для чего пришлось заехать на двор лесного склада, Айра поехал назад и свернул налево, на дорогу под названием "Еловый Лог". Пыльные лучи как будто пленкой затянули ветровое стекло. Мэгги сдвинула очки повыше, Айра опустил солнечный козырек.
Не затуманившееся ли ветровое стекло снова вернуло его мысли к той поездке в "Харборплейс"? Так или иначе, а по какой-то причине он вдруг вспомнил, что именно вызвало в тот день слезы Дорри.