9
Часы на углу показывали одиннадцать.
- На трамвай? - спросил Вадим.
- Пойдем пешком, - возразила Соня.
Ей вовсе не хотелось идти пешком. И еще меньше - ехать на трамвае. Соня сама не знала, чего ей хотелось.
- Вы давно дружите с Аркадием?
- Я тебе говорил: мы дружили в школе, - сухо ответил Вадим.
"Ревнует, - подумала Соня. - Он меня ревнует. Смешной Вадим".
- А теперь?
- И теперь.
"Таких любят. Пошляк. Пустельга. А она готова броситься ему на шею".
Они свернули с главной улицы, выбирая путь покороче. Тут было темно и безлюдно. Едва слышно шуршала на тополях умирающая листва.
"Вот так выйди за него замуж - и словом ни с кем не даст перемолвиться", - размышляла Соня.
"Знала бы ты, как он подумал о тебе", - мысленно говорил ей Вадим.
А сами шли молча, недовольные друг другом. Но странно, недовольство это как-то сближало, словно каждый имел на другого свои права. Все-таки они давние друзья. Могут говорить и могут молчать. И могут сердиться.
- Ну, хватит, не злись, Вадим, - первой запросила мира Соня. - Возьми меня под руку.
Вадим повиновался. Соня доверчиво прижалась к нему.
- Ты так и не рассказал мне об армии. Как ты там жил? В свободное время… Кстати, ты писал о каком-то Грачеве…
Вадим встрепенулся.
- Пашка Грачев - вот это был настоящий друг. Между прочим, звал меня в Хабаровск. Если бы не ты… Я даже сказал Пашке, что, может быть, еще приеду. Не один. Ты бы согласилась, если бы…
- Нет.
- Почему?
- Потому что… Видишь ли, Вадим, завод - это ведь не просто работа. Ты не знаешь…
- Конечно, я многого не знаю о тебе. Ты такая скрытная.
- Вовсе нет. Ты не то подумал. Понимаешь, Вадим… Может быть, это не у всех так, я о себе говорю… Завод для меня как семья. У человека должна быть одна семья, а если он бросит одну, заведет другую и той не дорожит - плохой человек. И ему плохо. Я так думаю, что ему плохо. Вот… И завод для меня… Пускай другие есть лучше, легче работать, больше заработок - я не хочу. Просто не могу уйти. Тем более новый цех. Знаешь, как бывает, когда что-то начинаешь с самого начала? Один или с другими - все равно гордишься. Ничего нет, приходишь на пустое место, а потом смотришь - вот как выросло. И ты здесь руки приложил.
- Это я понимаю, - одобрительно проговорил Вадим. - Я тоже так хочу, чтобы на всю жизнь. И работа, и… Вообще - все. А что, когда ты пришла, он меньше был, наш цех?
- Какой там меньше! Вообще никакого цеха не было - опытная мастерская. Отгородили от механического уголок, там и работали. Да и работа такая, что больше походила на игру. Модельный состав плавили в обыкновенных чайниках на электроплитках. Песок для керамической оболочки приносили в тарелках. Печка была совсем маленькая, электродуговая, от нее больше трескотни, чем дела.
Многие не верили, что получится какая-нибудь польза. Кто из рабочих к настоящему делу рвался, тот уходил в другие цеха. А волынщики приносили с собой домино, играли чуть не по целым дням.
- Вот это мне удивительно, - перебил Вадим. - Я в армии к дисциплине привык. А тут на работе - и вдруг домино. Начальство что - тоже в козла с вами?
- Нет, зачем. Но он же мягкий такой.
- Кто?
- Бережков Федор Федорович. Он сначала был… А потом пришел Минаев. Нравится тебе Минаев?
- Весело работает.
- Да. Пришел, посмотрел, как закричит: "Что, на вокзале сидите, поезда ждете?" И кончилось домино. Стала с этих пор мастерская цехом, а Минаев - начальником цеха. Сразу народу прибавилось. Минаев сам поехал на металлургический завод, Петра Антоновича переманил к нам. Веру Андрееву тоже он нашел, она тогда только техникум кончила. И Бережкова уговорил остаться. Правда, они не очень-то ладили. Разные совсем. И сейчас иной раз схватятся…
- А ты откуда знаешь?
- Да ну, все же на глазах. Печь привезли… Один московский институт шефство над нами взял, и там посоветовали новую электропечь. Вот смеху было. Бережков как раз уехал в командировку, а Минаев - он же нетерпеливый - скорей, скорей! Установили печь, и генератор тут же, а он так гудел - все орали или на пальцах объяснялись, как немые.
Бережков приехал, заходит, цех аж трясется от этого генератора. Минаев ему что-то говорит, Бережков только рукой махнул, показывает на улицу. Там и поругались, литейщики слышали, нам рассказали. "Вы очень поспешно действуете, Иван Васильевич". Это Бережков. Он же знаешь какой? Тонкий, бледный, всегда в галстуке. Интеллигент. Говорит тихо, вежливо. А Минаев из себя выходит: "Не может же печь работать без генератора!" "Но генератор можно вынести в пристройку". Так и пришлось выносить.
- Ну, а ты, Соня?
- Что - я?
- Ты что делала?
Соня вздохнула.
- Моя роль маленькая, Вадим. Модельщицей была. Потом на формовку перешла. Работа грязная, никто не хотел браться, я и согласилась.
- На трудный участок, выходит.
- А, брось. Не люблю, когда из пустяка подвиг выдумывают, - раздраженно заметила Соня.
Они шли некоторое время молча. Вадим с беспокойством поглядывал Соне в лицо. Рассердилась, что ли? Вроде бы ничего худого не сказал. Или не на него, на жизнь обижена? "Моя роль маленькая…"
- Вадим, этот Аркадий… Он работает?
- Аркадий? А что тебе до него?
Соня вздернула плечики.
- Ничего, просто так. Спросить нельзя?
- Спросить все можно, - сухо отозвался Вадим. - Не работает пока. Контролером был на заводе.
И снова молчание. Идут рядом, под руку, а - чужие друг другу. Скорее бы уж дойти. Не удался вечер. И только ли вечер?
Соня чувствует, что причинила Вадиму боль. Но ей не жаль его. Ей самой грустно. Без причины. Все по-прежнему, даже лучше прежнего, теперь у нее есть Вадим, любит ее, она же видит… А радости в сердце нет. Зачем такая любовь, если в сердце нет радости?
- Ты что-то еще хотела рассказать, Соня, - напоминает Вадим, пытаясь рассеять тягостную напряженность.
- Нет, ничего, Вадим.
Ей просто не хочется. На самом деле она могла бы рассказать много интересного. Хотя бы о том, как Петр Антонович изобрел пресс. Прибегал к модельщицам с чертежами, советовался, как лучше сделать. Потом вдвоем с Костей Жарковым сами изготовили все детали. А пресс не пошел. Отпрессовали первую модель - плохо. С трещинами вышла, с пузырями. Вторую - то же. Петр Антонович совсем поник, Минаев чертыхается. Один Бережков спокоен. Достанет очки, протрет, опять смотрит. И вдруг протянул руку Петру Антоновичу: "Поздравляю от души. Неплохая конструкция". Старик за насмешку принял, обиделся. А Бережков свое: "Надо изменить температуру модельной пасты. Отрегулировать состав. Попытаемся дать немножко больше стеарину". И оказался прав. Модельщицам так понравился пресс, что потребовали сделать еще один. Надо рассказать об этом Вадиму. Не сегодня. Как-нибудь в другой раз.
Да, интересно быть инженером. Видишь больше других. Может, зря я бросила школу? Теперь завидую Вере Андреевой. И Бережкову. Вот кто, действительно, много сделал для цеха. Особенно с этим паровым шкафом. Целые горы испорченной модельной пасты лежали во дворе. Горячим воздухом вытапливали - выгорала, водой - тоже портилась, жесткая вода. А Бережков сделал паровой шкаф. Тоже не сразу получилось: от утечки пара - весь цех, как в тумане, люди друг друга не видели. Сколько раз переделывать пришлось. Зато с тех пор цех стал выполнять программу. Сейчас, правда, опять не справляется. Теснота. Хоть бы уж скорее строили новый цех. Сам министр обещал приехать.
- У вас горит свет. Тетя ждет тебя, - прервал Вадим Сонины размышления.
- Не обязательно меня. Может, ее милый гость еще не ушел. Ты знаешь, что на заводе министра ждут?
- Про министра я знаю, - угрюмовато проговорил Вадим. - Я другого не знаю…
Соня поняла, не дала ему закончить.
- Ладно, Вадим. Не надо об этом. Не торопи меня. Я еще, правда, не разобралась в своих чувствах. Ты подожди. Немного подожди…
10
Министр приехал не вовремя. Да когда ж начальство приезжает вовремя? Минаев бестолково носился по цеху, и полы его расстегнутого пиджака метались, как крылья испуганной птицы.
- Петр Антонович, что же это такое, в конце концов! - кричал Минаев, обнаружив у литейщиков беспорядки, которых прежде никогда не замечал. Он ткнул дрожащей рукой в кучу металлического лома, предназначавшегося для переплавки, и распалился еще больше:
- Здесь и пройти невозможно! Не шагать же министру по ржавым железкам!
- А ты скажи, чтобы он обратно уехал, если это тебя так волнует, - не отрывая взгляда от щита с приборами, отозвался Нилов.
- Шуточки шутите! - возмутился Минаев. - Не время! Приведи лучше в порядок свою резиденцию.
- А где ты видишь беспорядок? - нехотя повернулся к Минаеву Нилов.
- Да ведь это черт знает что! - Минаев пнул ногой какую-то железину, та со звоном покатилась в сторону.
- Знаешь что, Иван Васильевич, - с трудом сдерживая себя, сказал Нилов, - некогда мне заниматься этими пустяками.
- Да ведь министр!
- Ты прошел - пройдет и министр. Не споткнется.
- Я не требую, чтобы ты лично наводил порядок! - настаивал Минаев. - Можно же кого-то заставить.
- Некого мне заставлять. Карасик на работу не вышел - заливать не знаю, кто будет.
- Что с ним?
- Разве у него узнаешь? - отозвался Андрей. - Лежит, молчит - и все тут.
- Так надо же вызвать кого-то, - обеспокоенно проговорил Минаев.
- Может, обойдется… Егоров! - окликнул мастер.
Вадим, вместе с Андреем и Зуевым вынимавший из печи опоки, неторопливо положил клещи, подошел.