Как ему сказать? Когда-нибудь потом. А, может быть, не надо говорить, пусть все случится, как задумали? Совсем это не любовь. Обман. Где обман? С Вадимом? Или теперь? Вон он. Подошел к столику, склонился, что-то записывает. А у Сони пламенем горят щеки, жутко и радостно замирает сердце. Ей придется пройти мимо Аркадия. Ну что ж… Она пройдет. Она даже не опустит глаз. Вот. Она не боится. Какой у него испытующий и властный взгляд. Как будто спрашивает о чем-то и что-то приказывает. Пусть спрашивает - Соня скажет ему все. Пусть приказывает. Она пойдет за ним всюду, куда ни позовет. Если бы только он позвал…
На другой день Соня выходит на работу уже в модельное отделение. Оно занимает довольно большое помещение, но все-таки здесь тесно. Вдоль стен разместились столы, за которыми сидят работницы. Одни готовят модели наиболее сложных деталей с помощью ручных шприцев, другие, чуть подплавив их паяльником, прикрепляют к литнику, третьи контролируют качество моделей и агрегатов. Посередине отделения стоят два круглых металлических стола с прессами, и за ними тоже трудятся бригады модельщиц, так что свободным остается только узкий проход. Одну из этих бригад составляют Люба, Соня и Зина Огаркова.
Соня пришла на работу в светлом летнем платье с яркими цветочками. Это едва ли не лучшее платье из ее скромного гардероба очень шло к ней, но было явно не по сезону и к тому же не гармонировало с рабочей обстановкой: и стол, и стулья покрыты жиром от модельной пасты, каждую минуту можно насадить пятен.
- Что это ты вырядилась? - насмешливо спросила Зина Огаркова.
- На формовке надоело грязной ходить, - небрежно ответила Соня и села на свое место.
Люба ее поддержала:
- Ничего она не вырядилась, просто аккуратно оделась.
Каждый день, отправляясь на работу, Соня как будто ждет чего-то. Что-то должно случиться, кажется ей. Вадим? Комната? Нет, не то. А дни идут, и ничего не случается.
Аркадий больше не заглядывает в модельное. Он совсем не обращает внимания на девчат. И на Соню тоже. Даже когда Соня заходит в литейное отделение, Аркадий не смотрит на нее. Ни о чем не догадывается. Ничего не знает. Не хочет знать.
В Сонином сердце слабеют глупые надежды. Судьба наказывает ее за то, что она обманывает Вадима.
И вдруг случилось то, о чем она мечтала. В обеденный перерыв Аркадий появился в модельном отделении. Соня была одна. Девчата ушли мыть руки, а она задержалась, заканчивая работу. Она не слышала шагов и вздрогнула, когда над самым ухом прозвучал его голос.
- Соня! Чего стараешься? Уже обед.
- Я только… закончить.
Не надо показывать, что она так взволнована. А как скрыть? Он, наверное, слышит, как стучит ее сердце.
Аркадий взял Соню за руки, повернул к себе. Пристально глядя в лицо, проговорил самоуверенно и властно:
- Ты мне нравишься, Софьюшка. Мы с тобой пойдем сегодня в театр.
Соня молчала, но Аркадию и не нужно было слов - по тому, что она не отнимала рук, по ее растерянной улыбке и испуганно-покорному взгляду он понял, что она согласна.
- Вот билет, - сказал Аркадий. - Встретимся в театре, а то мне некогда за тобой зайти. Ты далеко живешь?
- Далеко.
Вернулись девчата и видели, как Аркадий передавал ей билет.
- До вечера, - сказал он и ушел, небрежно кивнув Зине и Любе.
Зина - Соня это заметила - покраснела, а Люба как будто с недоумением или даже с едва заметным презрением смотрела ему вслед.
- Не понимаю, что вы в нем нашли, - сказала она. - Хромой, нахальный и лодырь, наверное.
- Проще всего сказать о человеке плохое, тем более, когда его не знаешь, - заступилась Соня. - А за работу его Вадим хвалит.
- Кнопочки нажимать - дело нетрудное. А литейщиком не смог.
Соня промолчала, обидевшись за Аркадия. Никакой он не нахальный, просто смелый, а прихрамывает совсем немножко, и вообще за это нельзя человека осуждать. Впрочем, пусть говорит, что хочет. Соня встала и пошла мыть руки. В маленьком кармашке платья лежал билет, а кисти рук все еще ощущали прикосновение его ладоней.
Потом они вместе обедали. Люба, видно, уже совсем забыла об Аркадии, но Зина - нет.
- Ты идешь с ним в театр? - спросила она, безуспешно стараясь сделать равнодушное лицо.
- Да, иду.
- А Вадим тоже идет? - с усмешкой поинтересовалась она.
Вадим! Ох, она ведь совсем забыла, что обещала идти с ним в клуб. Соня кинулась в литейное отделение. Вадим стоял у окна. В одной руке у него был кусок колбасы, в другой - здоровая краюха хлеба.
- Что ты? - с удивлением спросил он, глядя в ее растерянное и в то же время необычно оживленное лицо.
- Вадим, я совсем забыла… Я сегодня вечером не могу пойти с тобой…
- Почему? - огорченно спросил он.
- Я… не могу. Честное слово, не могу.
- Что же, как хочешь, - сухо сказал Вадим, обиженный не столько ее отказом, сколько тем, что она не захотела открыть ему причину. Впрочем, мало ли какие могут быть у Сони свои девичьи дела. Может, по дому что…
Вторая половина смены показалась Соне нескончаемо долгой. Она собирала и разбирала пресс-формы, а сама думала о том, что наденет в театр. Когда был культпоход, она ходила в светлом платье из искусственного креп-жоржета, и девчата говорили, что это платье ей к лицу. Но сегодня хотелось одеться особенно красиво и нарядно. У нее есть плиссированная юбка, но кофточки все стиранные, и фасон так себе… ни одной модной. К тому же и чулки штопанные, новых нет, надо успеть купить.
Едва дождавшись конца смены, Соня кинулась к проходной.
Чулки она нашла только в четвертом магазине - нигде не было маленьких размеров, заплатила тридцать рублей, спасибо - у девчат нашлись деньги, дали взаймы. Никогда раньше Соня не покупала таких дорогих чулок, но никогда в ее жизни не было и такого дня.
Соня явилась рановато, и ей пришлось подождать Аркадия. Но зато как только он вошел, увидел ее, улыбнулся, Соня забыла обо всем на свете. Аркадий взял ее под руку, и они гуляли по фойе, и Соне казалось, что все вокруг завидовали ей.
"Женитьба Белугина" Соне понравилась, но что-то все время тревожило ее, какая-то смутная мысль, которую она никак не могла уловить - быть может, потому, что Аркадий держал в своей ладони ее руку, и это отвлекало от спектакля, мешало сосредоточиться. Его рука была такая мягкая, теплая и маленькая, совсем не похожая на широкую грубую ладонь Вадима. Вадим! Ну конечно. Вадим ужасно похож на Белугина. Такой же большой, робкий, неловкий… И хороший… Конечно, он хороший… Но не могла же она сегодня не пойти с Аркадием.
- Соня, милая, - шепчет Аркадий, почти касаясь губами ее уха, и радость мягкими волнами разливается у нее в сердце, и хочется, чтобы никогда не кончался этот спектакль. Надо слушать. О чем это они там говорят на сцене?
- Я люблю тебя. Слышишь?
Нет сил ответить. Соня только наклоняет голову и краснеет.
- Я полюбил тебя с первого взгляда. Ты веришь в любовь с первого взгляда?
- Верю, - шепчет она.
В антракте Соня вдруг увидела Костю с Верой. Она вздрогнула и отпрянула, словно хотела спрятаться, но заставила себя выпрямиться и посмотреть им в глаза. Аркадий что-то оживленно говорил ей - Соня не понимала, что.
- А, вы тоже здесь, - сказал Костя, как будто это и так не было ясно.
- Без Вадима? - спросила Вера, в упор глядя на Соню, словно требуя этим взглядом у нее отчета. Какое она имеет право? Никто не может… Даже Вадим. Ведь они еще не поженились.
Соня ничего не ответила. За нее ответил Аркадий.
- Вадим - домосед, он не любит ходить в театр.
- Ну, нет, - возразил Костя. - Если культпоход…
- Так это в порядке комсомольской дисциплины, - тотчас нашелся Аркадий.
Вера молча потянула Костю за руку. Она все поняла. Она осудила Соню.
У Сони стало нехорошо на сердце. Зачем она пошла с Аркадием в театр? Он сунул ей билет, и она без оглядки, без раздумий побежала к нему. И не сказала правды Вадиму. Не посмела сказать… Теперь он узнает от Кости. Стыдно. Перед Верой стыдно, и перед Вадимом, и перед собой.
- Ты что нахохлилась, девочка?
Соня взглянула в лицо Аркадию. Он был доволен и беззаботен. Она ничего не сказала ему.
В полночь, когда кончился спектакль, Аркадий отправился провожать Соню. Она шла, прижимаясь к нему, как во сне - безвольная, счастливая, виноватая перед Вадимом и не раскаивающаяся в своей вине.
Был мороз, но Аркадий словно не замечал этого. Хотя ему, должно быть, не холодно в теплом полупальто и каракулевой шапке.
- Тебе так идет эта черная кубанка, - говорит Соня.
- Да? Тебе нравится?
- Нравится.
Соня совсем закоченела, особенно коленки - тонкие чулки не защищают от мороза. И руки тоже замерзли.
- Аркаша, пойдем побыстрее, - не выдержав, просит она.
Но Аркадий вместо этого останавливается и, обняв ее, крепко целует в посиневшие от холода губы.
И Соня смиряется. Они идут дальше тем же ровным неторопливым шагом, коленки уже ничего не чувствуют, наверное, побелели, и руки закоченели страшно. Но на талии лежит рука Аркадия, и Соня терпеливо переносит холод, чтобы продлить радость свидания.