В круг вышел краджка. Воины, пропуская его, расступались и тут же, толкаясь, занимали прежние места. Его начали поддерживать криками, сначала тихо, потом погромче. Марк осмотрел краджку с головы до ног. Он был гораздо выше обычного синекожего и на добрых три дюйма выше Марка, несмотря на то что тот очень вытянулся с тех пор, как покинул Рим. Краджка был до пояса обнажен; под раскрашенной кожей легко перекатывались мышцы. Марк прикинул, что его руки достают приблизительно так же далеко. Сам Марк часами тренировался и знал, что с такими длинными руками и мощными запястьями у него есть шанс на победу, каким бы умелым ни оказался противник. Рений по-прежнему занимался с ним каждый день, и Марк давно скучал без стоящего соперника.
Марк наблюдал, как высокий краджка идет по кругу, смотрел ему в глаза и не видел слабых мест. Тот не улыбался и не понимал оскорблений. Краджка держался вне зоны досягаемости, на случай, если Марк сразу бросится на него. Марк поворачивался на месте, не сводя с него глаз, пока противник не остановился напротив, в двадцати футах от него. Тактика, тактика… Рений учил его всегда думать. Главное - не честная игра, а победа. Краджка достал из ножен меч, и Марк поморщился: это был длинный, от бедра до земли, блестящий кусок отполированной бронзы. Хотя… вот и преимущество! Раньше он как-то не замечал, а ведь у синекожих оружие из бронзы. Более твердый железный гладий вскоре затупит этот меч, если пережить первые несколько ударов. Марк начал лихорадочно размышлять: бронза легко тупится… Бронза мягче железа…
Краджка подошел ближе и тряхнул голыми плечами, расслабляя их. Кроме штанов, на нем ничего не было, и он переступал босыми ногами гибко, как огромный кот.
Марк крикнул вожаку:
- Если я убью его, я свободен, да?
Толпа разразилась презрительными возгласами, и Марк удивился: сколько из них на самом деле понимают его язык? Синекожий с улыбкой кивнул и подал знак начинать.
Бой барабанов заглушил болтовню толпы; Марк подскочил от неожиданности, а его противник заметно расслабился и встал в бойцовскую стойку, выставив вперед неподвижный меч. Более длинное лезвие увеличит его зону досягаемости, подумал Марк, в свою очередь тряхнув плечами. Юноша поднял руку и отошел на шаг назад, чтобы снять тунику. Он с удовольствием освободился от нее: жара от костра и потной толпы была удушающей. Барабаны забили громче, и Марк сосредоточился на горле краджки, зная, что это лишает некоторых противников присутствия духа. Римлянин застыл на месте, синекожий слегка покачивался - два разных стиля боя.
Краджка как будто и не двинулся, но Марк почувствовал нападение и отступил в сторону, уклонившись от бронзового меча. Он не стал отбивать удар, чтобы оценить, насколько противник быстр.
Первый выпад перетек во второй, направленный в лицо. Марк отчаянно вздернул гладий, клацнув металлом о металл. Под волосами у него выступил пот. Противник двигался быстро и плавно, его смертельные удары казались безобидными взмахами меча и обманными движениями. Марк блокировал выпад в живот, ступил вперед и ударил кулаком в синее тело.
Тела там не оказалось, и он растянулся на жесткой земле. Он быстро вскочил и увидел, что краджка отступил в сторону, позволяя ему встать. Значит, быстрого убийства не предвидится. Марк кивнул ему и сжал челюсти. Не чувствуй ни злости, сказал он себе, ни стыда. Он помнил слова Рения: неважно, что происходит во время боя, если в конце его враг лежит у твоих ног.
Краджка легко выступил ему навстречу. В последнее мгновение мелькнул бронзовый меч, заставляя Марка пригнуться. На сей раз он воздержался от ответного выпада и заметил, что краджка готов был развернуть меч и рубануть по нему. "Он уже дрался с римлянами!" - мелькнула догадка у Марка. Этот человек знаком с римским стилем боя. Возможно, его даже учили перед смертью легионеры, пропавшие за последние месяцы.
Вот незадача! Он всему научился у Рения, римского солдата и гладиатора, и не владел больше никакими стилями боя. А краджка явно был мастером в своем.
Бронзовый меч бросился вперед, и Марк отбил его. Он сосредоточился на слегка пульсирующем синем горле, не выпуская из поля зрения движения рук и тела. Один удар пропустил мимо себя, от другого отпрянул назад, точно рассчитав расстояние, и змеей ударил его издали. На боку краджки возникла тонкая красная черта.
Пораженная толпа затихла. Краджка озадаченно сделал два скользящих шага от Марка и нахмурился: он не почувствовал царапины. Синекожий тронул красную линию, посмотрел на руку с ничего не выражающим лицом, а потом пожал плечами и, танцуя, двинулся к Марку. Его бронзовый меч стал расплывчатым пятном света и теней.
Марк уловил ритм движения и начал нарушать его. Он вынуждал краджку отпрыгивать от резких ударов меча и наступал тяжелыми сандалиями ему на пальцы ног.
Марк почувствовал, что уверенность противника пошатнулась. За каждым шагом Марка следовал удар, за ним - еще один, он плел мечом текучий узор, напоминающий стиль самого краджки. Гладий превратился в его продолжение, острый шип в руке, которому для убийства хватит одного касания. Краджка всего на волосок пропустил выпад в горло и яростно бросился на Марка. Он рассчитывал на легкую победу. И снова краджка отбил очередной удар, и снова его босые ноги попали под окованные железом римские сандалии.
Краджка издал приглушенный стон боли, подскочил и завертелся уже знакомым Марку движением, из того самого танца. Бронзовый меч закрутился вместе с краджкой, незаметно вышел из вращения и полоснул Марка по груди. Толпа взревела. Когда краджка опустился на землю, Марк протянул левую руку и схватил бронзовое лезвие незащищенной ладонью.
Краджка в изумлении воззрился на Марка и впервые встретился с его глазами, холодными и черными. Он замер под этим пристальным взглядом, и секундной заминки Марку хватило. Гладий вонзился в горло противника, и кровь полилась ручьем, унося с собой его силу. Краджка хотел вырвать свой меч из руки римлянина, чтобы пальцы посыпались на землю, как перезрелые початки, но ему не хватило сил. Он мешком свалился у ног Марка.
Тяжело дыша, Марк приподнял бронзовый меч, отметив, как скручен и выгнут край лезвия. Разрезанная ладонь кровоточила, и все-таки пальцы слушались.
Марку казалось, что вот-вот толпа бросится на него и убьет.
Некоторое время все вокруг молчали. Наконец раздался жесткий приказной голос старого вождя. Марк смотрел в землю и на мечи, которые держал в руках. Он повернулся на звук шагов, и синекожий старик взял его за руку. Глаза его потемнели от удивления и еще какого-то чувства.
- Пошли. Я держать слово. Ты вернуться к друзьям. Утром мы прийти за вами всеми.
Марк кивнул, не смея надеяться, что старик говорил правду. Ему захотелось что-то сказать в ответ.
- Он был славным воином, этот краджка. Лучшего мечника я не встречал.
- Конечно. Это был мой сын.
Произнеся эти слова, вождь синекожих показался совсем дряхлым, словно годы враз легли ему на плечи и потянули вниз. Он вывел Марка за круг на открытое место и указал на форт.
- Теперь иди домой.
Старик промолчал, когда Марк отдал ему бронзовый меч и ушел в темноту.
Марк приблизился к стенам форта, которые казались ночью совсем черными. Подходя, он засвистел какую-то песенку, чтобы солдаты услышали его и не выстрелили в грудь из арбалета.
- Я один! Пеппис, бросай обратно веревку! - крикнул он.
Внутри послышался шорох: кто-то подходил, чтобы выглянуть наружу.
Над парапетом во мраке появилась голова, и Марк различил угрюмое лицо Перита.
- Марк? Пеппис сказал, что синекожие тебя поймали.
- Поймали, но отпустили. Так мне сбросят веревку или нет? - резко спросил Марк.
Вдали от костров было не так жарко, и он зажал раненую руку под мышкой, чтобы согреть пальцы. Марк слышал, как вверху кто-то шепотом совещается, и проклял Перита и его осторожность. Зачем дикарям ставить ловушку, если им достаточно просто дождаться, пока все они перемрут от жажды?
Наконец со стены сползла веревка, и он подтянулся наверх. Руки горели от усталости. Перит помог ему перелезть через парапет, и тут его чуть не сшиб с ног Пеппис.
- Я думал, они тебя слопают! - воскликнул мальчик, обхватив его руками.
Грязную мордашку Пепписа покрывали разводы от слез. Марка кольнула грусть: жаль, что он привел мальчика в это мрачное место. Жаль, что это его последняя ночь.
Марк протянул руку и ласково взъерошил ему волосы.
- Нет, малый. Они сказали, я слишком жилистый. Хотят помоложе и понежнее.
Пеппис ахнул от ужаса, а Перит хмыкнул.
- До утра еще далеко, успеешь рассказать, что с тобой приключилось. Думаю, все равно никто не спит. Много их там?
Марк посмотрел на Перита и решил, что не все стоит говорить при мальчике.
- Хватает, - тихо отозвался он.
Перит отвел взгляд и кивнул сам себе.
Когда пришел рассвет, Марк и остальные высматривали нападающих мутными от недосыпания глазами. Все стояли на стенах и нервно мотали головами при малейшем шорохе птицы или кролика в кустарнике. Тишина была особенно мучительной; правда, когда какой-то солдат уронил меч и прервал ее, обругал разиню почти каждый.
Вдруг издали донеслось пение медных рогов римского легиона, отдававшееся эхом в горах. Перит побежал по узкому проходу между стен, приветственно крича. Три центурии ускоренным маршем приближались к ним по горным тропам.
Всего через несколько минут зазвучал голос:
- Подходим к форту! - и ворота распахнулись.