- Учитывая, что сегодня на повестке дня более серьезные вопросы, предлагаю отложить дебаты о налогообложении на следующую неделю. Возражения будут? - Стоявшие с невозмутимым видом сели. Сулла снова улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. - Я приветствую нового гражданина и от имени сената выражаю надежду, что он будет служить городу не хуже, чем его отец. - Послышался одобрительный гул, и Гай в знак благодарности слегка наклонил голову. - Однако формальное приветствие также придется отложить. Сегодня утром до меня дошла мрачная весть: городу грозит опасность. - Он замолчал, терпеливо дожидаясь, пока сенаторы перестанут переговариваться. - Царь Понта Митридат напал на наш гарнизон в Малой Азии. В бунте участвуют не менее восьми тысяч человек. Очевидно, они увидели, что наши силы разбросаны, и сделали ставку на нашу слабость и неспособность вернуть завоеванную территорию. Если мы не примем меры, чтобы отразить нападение, есть риск, что армия Митридата вырастет в силе и начнет угрожать безопасности наших греческих владений.
Несколько сенаторов встали, на скамьях разгорелись громкие споры. Сулла поднял руки, требуя тишины.
- Нам нужно принять решение! Легионы, уже находящиеся в Греции, должны охранять неспокойные границы. Им не хватает людей, чтобы справиться с новой угрозой. Мы не можем оставить город без защиты, особенно в свете недавних бунтов, но не менее важно послать легион навстречу Митридату. Греция ждет нашего ответа - и он должен быть быстрым и яростным.
Сенаторы бурно закивали. Рим был построен не на осторожности и компромиссах. Вдруг Гай все понял и посмотрел на Мария. Консул сидел, сжав кулаки, и его лицо было напряженным и холодным.
- И Марий, и я командуем легионами. Мы на несколько месяцев пути ближе, чем все легионы на севере. Я ставлю на голосование вопрос, кто из нас поплывет навстречу вражеской армии.
Он бросил быстрый взгляд на Мария, и Гай впервые увидел в его глазах неприкрытую злобу. Марий поднялся, и все затихли. Те, кто успел подняться с мест, сели, уступая слово второму консулу. Марий заложил руки за спину; Гай видел, что фаланги его пальцев побелели.
- Не вижу в плане Суллы никаких изъянов. Ситуация ясна: наши силы нужно разделить между Римом и доминионами. Я хотел бы спросить его, не вызовется ли он добровольно уничтожить захватчика.
Все перевели глаза на Суллу.
- Я доверюсь суждению сената. Я слуга Рима. Мои личные желания не имеют значения.
Марий натянуто улыбнулся, и напряжение между консулами почувствовалось особенно явно.
- Я согласен, - четко произнес Марий и сел.
Сулла облегченно обвел взглядом сводчатый зал.
- Тогда выбор прост. Я назову сначала один легион, потом второй. Тот, кто считает, что с Митридатом должен биться первый легион, встанет и даст учесть свой голос. Остальные встанут, когда я назову второй легион. В вопросах безопасности Рима никто не имеет права воздержаться. Все согласны?
Три сотни сенаторов согласно зашумели, и Сулла улыбнулся. У Гая по спине пробежали мурашки. Сулла сделал долгую паузу, нагнетая обстановку. Наконец в тишине прозвучало одно-единственное слово:
- Перворожденный.
Марий положил руку на плечо Гаю.
- Сегодня тебе нельзя голосовать, парень.
Гай завертел головой: сколько человек встает? Марий ровным взглядом смотрел на Суллу, словно вопрос не имел для него никакого значения. Казалось, вставали все вокруг, и Гай решил, что его дядя проиграл. Наконец шум прекратился. Гай посмотрел на консула, стоявшего в середине зала, и увидел, как на красивом лице Суллы спокойное довольство сменяется недоверием и наконец яростью. Сулла пересчитал голоса и попросил еще двух человек повторить, пока они не сойдутся в цифрах.
- Сто двадцать один человек проголосовал за то, чтобы на войну пошел Перворожденный легион.
Сулла прикусил губу и жестоким взглядом впился в Мария. Тот пожал плечами и посмотрел в сторону. Вставшие сели.
- Второй Жаворонков, - произнес Сулла почти шепотом, но в умело построенном зале его голос был слышен всем.
Сенаторы снова встали, и Гай увидел, что их большинство. Каков бы ни был план Суллы, он провалился. Сулла нетерпеливым взмахом руки посадил сенаторов, не дав даже полностью сосчитать их и записать. Какое-то время консул явно боролся с собой; однако, заговорив, он ничем не отличался от обаятельного молодого мужчины, каким увидел его Гай, когда вошел.
- Сенат сказал свое слово. Я слуга сената, - официальным тоном проговорил Сулла. - Я полагаю, в мое отсутствие городские казармы займут солдаты Мария?
- Да, - ответил Марий без всякого выражения.
Сулла продолжал:
- Учитывая, что нам окажут поддержку войска в Малой Азии, не думаю, что кампания затянется надолго. Я раздавлю Митридата и вернусь в Рим. Тогда мы решим будущее этого города. - Последнюю фразу он произнес, глядя прямо на Мария, и в смысле его слов не оставалось никаких сомнений. - Я прикажу своим людям к сегодняшнему вечеру освободить казармы. Если вопросов больше нет, доброго всем дня!
Сулла вышел из зала, сопровождаемый группой сторонников. Напряжение заметно спало, все оживились: одни заговорили, другие засмеялись, а третьи лишь задумчиво переглядывались.
Марий встал, и все мгновенно затихли.
- Спасибо за доверие, господа. Я не допущу в город никого, кто силой захочет войти в него.
Судя по его формулировке, заметил Гай, после возвращения Сулла вполне может оказаться в числе тех, от кого Марий собрался защищать город.
Сенаторы толпились вокруг дяди Гая, кто-то открыто пожимал ему руку. Марий притянул Гая к себе одной рукой, а второй взял за плечо какого-то худощавого человека. Тот улыбнулся обоим.
- Красс, это мой племянник, Гай. По нему не скажешь, но этот самый Красс - один из самых богатых людей Рима.
На длинной тонкой шее Красса покачивалась голова с карими глазами, тепло лучащимися среди многочисленных морщинок.
- Меня благословили боги, это верно. У меня еще и две дочери-красавицы!
Марий хихикнул:
- Одна еще ничего, но вторая пошла в отца!
Гай ужаснулся, а Красса эти слова как будто и не задели. Он печально улыбнулся:
- Увы, она и вправду немного костлява. Придется дать ей большое приданое, чтобы соблазнить римскую молодежь. - Он повернулся к Гаю и протянул руку. - Рад знакомству, юноша. Ты собираешься стать полководцем, как дядя?
- Да, - серьезно отвечал Гай.
Красс улыбнулся.
- Тогда тебе понадобятся деньги. Приходи ко мне, если захочешь, чтобы кто-то на тебя поставил, ладно?
Гай резко пожал протянутую руку, и Красс исчез в толпе.
Марий наклонился и прошептал ему на ухо:
- Молодцом! Он мой верный друг и к тому же невероятно богат. Устрою тебе посещение его поместья - роскошь необычайная! А сейчас я хочу тебя еще кое с кем познакомить. Пошли.
Гай пошел за ним, пробираясь через тесные группки сенаторов, которые обсуждали события дня и неудачу Суллы. Марий жал руку каждому, кто встречался с ним взглядом, спрашивал о семье и об отсутствующих друзьях. Все такие компании после его ухода улыбались.
На другом конце зала стояли и тихо беседовали трое. Как только Марий и Гай подошли, они замолчали.
- Вот про кого я говорил, Гай! - весело сказал Марий. - Гней Помпей, которого друзья прозвали лучшим римским полководцем современности - когда я болею или в отлучке.
Помпей, дружески улыбаясь, пожал обоим руки. В отличие от худосочного Красса, он был довольно упитан, но при росте не меньше, чем у Мария, лишний вес его не портил, а скорее придавал внушительности. Гай решил, что ему вряд ли больше тридцати, что делало его воинским заслугам еще большую честь.
- Марий, в этом не может быть и сомнений! - ответил Помпей. - Воистину я творю чудеса на ратном поле. При виде моих маневров даже сильные духом мужчины смахивают скупую слезу.
Марий рассмеялся и хлопнул его по плечу.
Помпей смерил Гая взглядом.
- Юная копия тебя, старый лис? - обратился он к Марию.
- А как иначе, с моей-то кровью в жилах?
Помпей сцепил руки за спиной.
- Сегодня, вытеснив Суллу из Рима, твой дядя пошел на огромный риск. Что ты об этом думаешь?
Марий открыл рот, но Помпей поднял руку.
- Дай ему сказать, старый лис. А я посмотрю, что он из себя представляет.
Гай ответил без колебаний, слова находились удивительно легко.
- Вызывать недовольство Суллы - опасный ход, но мой дядя любит азартные игры. Сулла служит Риму и разобьет войска противника. А когда вернется, им с дядей придется как-то договориться. Возможно, мы сможем расширить казармы, чтобы в городе могли стоять оба легиона.
Помпей заморгал и повернулся к Марию:
- Он что, дурак?
Марий усмехнулся:
- Отнюдь. Просто он не знает, доверяю я тебе или нет. Подозреваю, он уже догадался о моих планах.
- Так что сделает твой дядя, когда Сулла вернется? - прошептал Помпей Гаю на ухо.
Гай огляделся и не увидел никого, кто мог бы подслушать, за исключением троих человек, которым Марий явно доверял.
- Он закроет ворота. Если Сулла попытается войти силой, сенат объявит его врагом Рима. Ему придется либо начать осаду, либо отступить. Предполагаю, что он подчинится Марию, как обычный легат - римскому консулу.
Помпей согласно кивнул.
- Опасный путь, Марий, как я и сказал. Открыто я не могу тебя поддерживать, но втайне сделаю все, что смогу. Поздравляю с прекрасным триумфом. Ты выглядел великолепно.
Он подал знак остальным двоим, и они отошли.
Гай хотел что-то сказать, но Марий покачал головой.